Повести. Рассказы - Станислав Говорухин

Постепенно уверенность вернулась к нему, взгляд обострился, движения стали более энергичными, он еще немного покрутился на площади, наблюдая не «пасется» ли кто за ним, и спустился в камеру хранения. Озираясь и вздрагивая, нашел в ряду ящиков свободное место, положил в тесную ячейку портфель, дрожащими руками набрал шифр…

Чья-то рука легла ему на плечо. Акоп взвился штопором, отпрянул назад…

Высокий парень в светлом костюме усмехнулся. Нагнувшись, вынул из ящика портфель. Снова скривился в улыбке:

— С приездом!

Страх в глазах Акопа уступил место ярости.

— Все играешь, падло… — Он медленно двинулся на парня.

— Не здесь, — тихо сказал тот. Повернулся и пошел к выходу, неся в руке портфель.

Они вышли из аэровокзала и сели на площади в белую машину.

Высокий достал из кармана деньги, протянул Акопу.

— За работу…

Акоп раскинул веером четыре полсотни, задохнулся от возмущения:

— Не шути так, Француз… Не советую… — Француз ухмыльнулся.

— Ты знаешь, за какую работу-то?

Компаньон Акопа побледнел, тронул машину с места.

— Понял уже по тебе. Дрожишь весь…

— Сам бы попробовал!

— А тебя кто просил?

— Кто?! Лес рубить захотелось? Сами намусорили тут… — Акоп распалялся в гневе. — Все! Накрылась лавочка! Это последнее, так и передай…

— Ладно, — оборвал его Француз. — Хвоста не привел за собой?! Деньги будут.

— Когда-а?

— Через неделю.

— А мне тут неделю перед «мусорами» маячить?

— «Варенье», которое ты в первый раз привез, не ушло еще.

— Мне какое дело?

— Нет денег, понимаешь ты? — взревел наконец Француз. — Нет оборота, вот и денег нет! «Капитал» читать надо было…

— Е-есть! — Акоп с ненавистью похлопал по кожаной обшивке нового «фиата». — У тебя есть… И ты мне их отдашь! — Он улыбнулся чему-то своему и убежденно протянул: — Отда-ашь…

Француз покосился на его искривленное лицо.

— Сколько ты с собой в Ферзабад увез? Полтора куска? Передал кому следует?

— Тебе что?

— Вон они у тебя в правом кармане… Проверь…

— Тебя они не касаются. Это честно заработанные деньги.

Француз стал давиться смехом:

— Ну, будет… Неделю подождать сможешь?

— А если «товар» накроется?

— Не накроется. Сам повезет…

— Са-ам! — передразнил Акоп его уважительную интонацию. — «Самого» проверять не будут? Невидимка он?..

— В загранку они идут. На пароходе, знаешь, бегемота провезти можно.

— Он что, плавает, что ли?

— Ну.

— Ты же врал — по торговой части он.

— А там что? Ресторанов и баров мало?..

Белый «фиат» легко несся по шоссе в город. На одном из поворотов он проскочил мимо зеленого такси, капот которого был откинут, шофер копался во внутренностях.

В машине сидел Звонарев.

— Скоро? — спросил он у шофера.

Парень-таксист вернулся за баранку, включил зажигание, прислушался к шуму мотора.

— Но-о, милая-я! — понукнул он свою «телегу» и тронул с места.

Дальше случилось непредвиденное. При въезде в город на дорогу выскочил напуганный белый пудель с оборванным поводком. «Фиат», идущий впереди, резко притормозил, водитель такси не успел вовремя среагировать, и его машина, заканчивая торможение, крепко стукнулась в зад «фиата». Брызнули на асфальт осколки разбитой фары, автомобили оттолкнулись друг от друга, и на корпусе передней машины обозначилась крупная вмятина…

Акоп обернулся, взгляд его встретился со взглядом Звонарева. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Акоп силился и не мог оторвать взгляд.

И Акоп сорвался. Только-только он обрел спокойствие внутри себя, перестал различать голоса погони сзади, и вдруг — так резко, так неожиданно, словно ниоткуда, появился этот человек с обличьем оперативного работника.

— Гони! — прошипел Акоп, удерживая компаньона, уже вылезавшего из машины. — «Мусор» сзади!

Француз растерянно заморгал глазами.

— Не оборачивайся! — Акоп повернул ключ зажигания. — Пошел!

Французу передалось смятение Акопа. Он тронул машину. «Фиат» медленно пересек перекресток и, набирая скорость, стал, удаляться по улице, ведущей в город.

Таксист вылез из машины, проводил его глазами и поскреб затылок.

— Во дает! — Он растерянно смотрел на свою без единой царапины машину, на брызги стекла под бампером, потом перевел недоуменный взгляд на Звонарева, тоже выскочившего из машины. — Рублей на двадцать я его «поцеловал»… А он уехал!

Звонарев задумчиво смотрел вслед удалявшемуся «фиату».

— Догнать можешь?

Таксист удивленно уставился на него.

— Зачем?

— Можешь или нет?

— В догонялки играть дорого стоит…

Звонарев достал удостоверение, протянул водителю.

Они сели в машину.

— Не догоним, начальник, — засомневался таксист. — Не потянет наша красотка…

— Попробуем! — Звонарев весь подался вперед. — Дуй на красный! Там разберемся…

— Кто он? — спросил таксист.

— Кто?

— Парень этот?

— Черт его знает! — искренне признался Звонарев. — Жми давай!

Таксист восхищенно покрутил головой.

— Во денек выдался!..

— Ну? — спросил Француз.

— Догоняют…

— Идиот! Сам себя продал! Сейчас приторможу, выйдешь!..

— Нет, нет… — испугался Акоп.

— Хочешь, чтобы оба влипли? Меня все равно первый же «гаишник» остановит… Видишь, ворота? Двор проходной… Да не вздумай бежать! Шагом иди! Знать ничего, мол, не знаешь…

Белый «фиат» впереди приостановился. Из машины вышел чернявый и не спеша направился под арку ворот. «Фиат» помчался дальше.

Звонарев проводил его глазами.

— Стой здесь! — сказал он шоферу, вылез из машины и пошел вслед за чернявым. Хотел было побежать, но глупо было бежать за человеком, спокойно идущим по своим, возможно не имеющим никакого отношения к Звонареву, делам. Когда тот уже входил под арку, Звонарев окликнул его:

— Извините, товарищ?

Чернявый как бы не слышал. Он вошел в ворота и заметался, не зная, куда бежать. Впереди, освещенный солнцем, белел квадрат двора, дальше — далеко простреливаемая взглядом арка ворот, ведущих в другой двор. Справа и слева — два подъезда.

Акоп вбежал в правый. Встал за дверью в черном провале. Вынул нож.

Когда Звонарев появился под аркой, чернявого нигде не было. Подумав секунду, он вошел в подъезд, за дверью которого стоял Акоп. Послушал, не донесутся ли шаги сверху.

Акоп крепче сжал нож.

Звонарев захлопнул дверь, вошел в подъезд напротив, поднялся ступеньки на три по лестнице. Тихо… Тогда он спустился и побежал в глубь двора, куда, по его мнению, мог уйти чернявый.

Акоп, высунув голову из двери, проводил его взглядом. Когда тот скрылся из виду, вышел на улицу и смешался с прохожими.

Но вернемся к таксисту. Он был молод, и с того момента, когда Звонарев предъявил ему свое служебное удостоверение, не раздумывая вступил в эту «игру» с гонками и преследованием.

Он видел, как его пассажир вошел, почти вбежал в ворота вслед за чернявым. А чуть позже из-под арки, оглядываясь, как нашкодивший пес, вышел тот, кого они преследовали, и, обгоняя толпу, зашагал вдоль улицы. Смутное беспокойство передалось таксисту, он еще подождал минуту, не покажется ли его пассажир, и, нажав на акселератор, поехал за чернявым.

Пару кварталов он ехал за ним, отстав метров на двести. Тот шел быстро, часто оглядываясь. Вдруг вышел на обочину, поднял руку, останавливая проезжающие машины. Ни одна не снизила скорости.

Таксист повернул ручку счетчика, сбросил набитые на нем цифры. Зажегся зеленый огонек. Таксист добавил газу, поехал быстрее. Проезжая мимо чернявого, увидел, как тот взмахнул рукой. Он притормозил. Хлопнула задняя дверца, тяжелое тело плюхнулось на сиденье, и запыхавшийся голос с акцентом сказал:

— На Пересыпь…

Такси медленно погромыхивало по булыжному спуску к порту.

Чернявый беспокойно заерзал на заднем сиденье.

— Быстрее, шеф! — сказал он, ища в зеркальце глаза шофера. — Тороплюсь…

Проехали мимо постового милиционера, который едва справлялся с густым движением этой всегда забитой транспортом портовой улицы. Таксист метнул на него взгляд и, не задерживаясь, пронесся мимо.

Впереди, мешая движению, тащились несколько грузовиков с прицепами. Такси с трудом перестроилось в левый ряд. Поехали чуть быстрее.

Сзади засигналили. Новая «Волга» с шашечками просила уступить дорогу. Таксист хотел было подать вправо, где имелся просвет между грузовиками, но вдруг раздумал. Бесовский огонек зажегся в глазах. Он остался в левом ряду, даже сбавил скорость.