Все лики любви - Татьяна Алюшина

– Ловят, – спокойно так, как о погоде, подтвердил он и пояснил: – Но тех, кого дружно решили слить за что-то. Это сложные политические ходы и игры, ну и есть, разумеется, те, кто края перестал видеть и зарвался, считая себя умнее и круче всех. А этого высшие эшелоны власти не прощают. И потом, далеко не все губернаторы коррупционеры, просто это номенклатура высшего звена, а там свои законы и правила, весьма жесткие и непростые. И есть еще один момент, – он посмотрел задумчиво в свой бокал, покрутил его в пальцах, перевел взгляд на нее. – Мне это неинтересно. Неинтересно нахапать состояние, недвижимость, акции и застолбить на будущее безбедную жизнь в Европе. Если бы я так сильно хотел денег, богатства, дворцов-домов-яхт и прочей чухни, я бы выбрал иной путь в жизни, о котором тебе рассказывал. И уверен, что сейчас имел бы все это, и еще больше. Но я не люблю находиться в матрице, и точно знаю, что даже будучи внутри системы, работая на систему, вполне реально остаться индивидуальностью и не играть по жестким правилам этой системы. Мне нравится делать что-то реальное, такое, что можно оставить после себя, реализовать действительно интересные и важные проекты, придумывать и создавать. И еще, чем больше денег, тем меньше у человека свободы. Наворовав до крыши, накупив недвижимости, придется воровать еще больше, чтобы обслуживать и содержать все это добро, и нанимать все более дорогих специалистов, чтобы сохранить награбленное и себя пуганого. Одно цепляется за другое, и человек уже не может сам с газеткой посидеть в клозете, только вдвоем с охраной, и переспать с женщиной без кучи наблюдателей, и пукнуть в свое удовольствие. Это абсолютно не моя история.

– А ты хочешь им стать? – спросила Вера и затаила дыхание.

– Да, хочу, – посмотрел прямо ей в глаза Бармин. – И стану.

– Станешь, – кивнула она, чувствуя, как разочарование подкатывает горечью к горлу. – Если ты хочешь, то точно станешь.

– Да. Но интересно, почему это так тебя расстраивает? – с неким напряжением спросил он.

– Наверное, потому, что медсестры имеют отношение к губернаторам только в том случае, когда делают им уколы внутрипопочно, – невесело усмехнулась она и пояснила: – Потому что губернаторы – это там, – показала она рукой наверх, – а я здесь, в реальном мире, – провела Вера ладонью перед собой.

– Ты снова про разные песочницы? – хмыкнул тоже невесело он.

– Про них. И пока их никто не отменял.

– И не надо, чтобы отменял, – стал совсем серьезным Бармин. – Ни к чему хорошему это никогда не приводило, только к хаосу и рекам крови. Но, видишь ли, все высшие эшелоны власти, и самые богатые люди, как правило, вышли из низов. Все зависит от самого человека, от того, что у него внутри, на что он заточен и годен. И мне удивительно слышать от тебя уже второй раз, что тебя как-то шоркает разница в нашем социальном статусе. Ты же сама знаешь, на что ты способна. В тебе есть этот ген избранности. То, что ты сейчас в трудных обстоятельствах, так это фигня, ты способна без чьей-либо помощи из них выбраться, а твой талант приведет тебя не только в руководящее кресло, но и заставит получить ученые степени. И ты это чувствуешь, только пока задвигаешь куда-то.

– Может, ты и прав, время покажет, – задумчиво посмотрела она на дно бокала, который держала в руке, помолчала и подняла взгляд на Егора, – а сейчас у меня этого времени всего четыре дня до самолета. И я не хочу тратить их на грусть и размышления о возможном будущем.

– Но нам придется о нем говорить, – возразил Егор и спокойненько объяснил: – Хотя бы о том, когда ты выйдешь за меня замуж?

– Куда выйду? – переспросила она, нахмурив брови, не сумев так быстро переключиться с темы разговора.

– Не куда, а за кого. За меня. Замуж, – и живенько так поинтересовался: – А что, есть какие-то иные варианты развития событий?

– Каких событий? – совсем запуталась в столь неожиданных заявлениях Вера.

– Да каких событий? – возмутился Бармин – Наших событий, жизни!

– Постой, ты вот таким образом делаешь мне предложение, что ли? – чуть склонив головку набок, переспросила она.

– Вер, ну какое предложение? – продолжал возмущаться Егор. – Я предложил, ты подумала и отказала, что ли? Ты же понимаешь, что уже нет тебя и меня порознь, и это просто надо закрепить официально.

– Нет, не понимаю, – возразила она. – Я что-то пропустила тот момент, когда стало очевидным, что мы уже и не порознь, а как бы и вместе.

– Ты была занята в тот момент, – заводился все больше Бармин. – Ты рожалась на свет. Потому, что вот как родилась, так уже для меня.

– Вот… прям… – ерничая переспросила она, поддерживая вопрос жестами ладони, – вот, как родилась, и в тот же момент?

– А может и раньше, – кивнул Егор и вздохнул: – А я думал, что после того, что мы оба пережили сегодня, уже не нужны принятые ритуалы, официальное предложение, становиться на колено, кольцо дарить. Что все ясно и понятно.

– А знаешь, мне было неясно и непонятно! – разозлилась вдруг Верочка и резко поставила бокал на стол. – Мне было ясно, что я должна тебя защитить и прикрыть от любой беды, мне было ясно, что у тебя произошло какое-то безумное потрясение, и мне было понятно, что надо просто в этот момент быть с тобой! И мне было понятно все, что ты рассказал про свое видение, до сопереживания понятно, но из этого не вытекало, что я вдруг стала женщиной всей твоей жизни и ты нуждаешься во мне и…

Она бы, наверное, еще много чего могла наговорить, но Бармин метнулся к Вере, подхватил со стула, прижал к себе, не дав договорить, и громко шептал ей в ухо:

– Ты женщина всей моей жизни, ты моя женщина, любимая, и я нуждаюсь в тебе, всегда нуждался, понимаешь? И никуда не отпущу.

И, словно сорвавшись, они принялись целоваться, как сумасшедшие, постанывая, пытаясь что-то сказать между поцелуями, и рухнули на диван возле стола, и срывали друг с друга одежду, и торопили…

И победным знаменем любви полетело над столом красное платье Веры.

Эпилог

Пятничный вечер, небольшое и очень уютное кафе, за столиком сидит компания постоянных, уважаемых и любимых клиентов. Открылись входные двери, оповестив всех дребезжанием колокольчика о том, что пришел еще один посетитель. Мужики замахали ему призывно.

– Привет, Вась! – встал один, пожали руки, хлопнули по спинам, как делают добрые друзья.

– Привет, – и другой.

Так вся компания поздоровалась. Новоприбывший снял верхнюю одежду, повесил на вешалку возле столика, сел, жестом показал официантке у барной стойки: «все, как обычно», та кивнула и быстренько принялась оформлять заказ.

– А это кто? – спросила барменша.