Последняя битва - Роберт Сальваторе

— Вопрос поставлен прямо! — заявил барон Брайтон. — Если суждено разразиться войне…

— Тогда я рекомендую вам продуманно выбирать себе союзников, — прервал его молодой король. — Если принц Мидалис, не в состоянии преодолеть разочарование и не желая считаться с мнением короля Дануба, начнет делать глупости, мы совершенно обоснованно сочтем подобные действия предательством и на него обрушится гнев короны. Вы, господа, смею вас заверить, видели только незначительную часть моей армии, и тем не менее у Палмариса хватило мудрости уступить моей силе еще до того, как в городе не осталось камня на камне. Даже епископ Браумин, добрый друг моей матери, пришел к пониманию неизбежности и законности моего правления. Вопрос о том, кому сидеть на троне Хонсе-Бира, больше не стоит, барон Брайтон. Эта проблема давно решена. И, как ваш король, я понимаю, какое огромное значение имеют крупные города и возглавляющие их персоны. Король Дануб правил долго и правил хорошо главным образом потому, что понимал: в таком могущественном королевстве, как Хонсе-Бир, нельзя полагаться лишь на самого себя. Его мудрость в том и заключалась, что он умел разбираться в людях и давал возможность другим служить королевству свободно, полагаясь на собственные суждения.

Эта последняя реплика заставила всех присутствующих закивать в знак согласия, у многих в глазах вспыхнула надежда. Олин и Де'Уннеро неплохо потрудились над воспитанием Эйдриана. Короля, предлагающего амбициозным и жадным сановникам свободно править своими маленькими «государствами» в пределах Хонсе-Бира, неизбежно будут обожать — по крайней мере, те, кого это непосредственно касается. Даже барон Брайтон слегка растерялся, как бы разрываясь между подвешенной Эйдрианом перед его носом морковкой и своей преданностью принцу Мидалису.

Молодой король ясно осознавал конфликт в душе барона и решил непременно склонить этого человека на свою сторону.

Собравшиеся в зале продолжали бурное обсуждение, но тут в зал ворвался мальчик-слуга, подбежал к Брайтону, низко поклонился ему и взволнованно прошептал что-то на ухо. Глаза у того широко раскрылись.

— Что случилось? — спросил Эйдриан.

Барон встал.

— Небольшие беспорядки, мой король.

Чувствовалось, что он встревожен. Коротко поклонившись, Брайтон зашагал к двери.

— Барон Брайтон! — внезапно окликнул его Эйдриан. Тот остановился и повернулся, глядя на короля. — Что тебе сообщили?

— Беспорядки у северной стены, мой король, — ответил Брайтон. — Группа солдат из гарнизона Палмариса, оставшаяся в городе, захватила кузницу. Некоторые солдаты короля ранены.

Эйдриан встал и подошел к нему.

— Веди! — приказал он.

— Мой король, это может быть опасно, — запротестовал барон, а вслед за ним и некоторые из присутствующих, в особенности гвардейцы Бригады Непобедимых из королевского эскорта. — На тебе даже нет доспехов…

Криво усмехнувшись, молодой король положил руку на рукоятку меча, висевшего у пояса.

— Вперед, барон Брайтон. Я хочу сам поговорить с этими… обманутыми людьми.

— Но, мой король…

— Не перечь мне! — бросил Эйдриан и слегка подтолкнул барона к двери.

За королем последовали герцог Монмут и Непобедимые. Дом, где они находились, стоял недалеко от северных ворот, и, едва выйдя из него, все услышали шум схватки.

Эйдриан двинулся в направлении шума. Солдаты короля окружали небольшой сарай, прилепившийся к северной стене города. В маленьком загоне рядом с ним взволнованно метались и ржали лошади. На земле лежали трупы, в основном в форме солдат палмарисского гарнизона, но было среди них и несколько гвардейцев. Со всех сторон — с балконов или прячась за стенами и желобами для стока воды — за происходящим с интересом наблюдали жители города.

Неожиданное появление короля Хонсе-Бира немедленно переключило внимание зевак на него. Как всегда, Эйдриан почувствовал удовольствие оттого, что за его действиями наблюдают сотни людей, и не просто глазеют, но испытывают при этом благоговейный трепет.

Сквозь распахнутую дверь кузницы виднелись мерцающий оранжевым огнем горн и лежащие в отдалении вязанки дров. Время от времени из-за них высовывался какой-нибудь человек и посылал в сторону королевских солдат стрелы.

Эйдриан, зажав в левой руке камень души, прошел сквозь кольцо солдат и выхватил Ураган. Командир осаждающих сарай воспринял это как указание и криком призвал солдат последовать за королем, но тот отмахнулся от него. Когда же к нему бросились гвардейцы, а один из них даже осмелился схватить Эйдриана за руку в попытке вывести его из зоны обстрела в более безопасное место, молодой король резко оттолкнул его.

— Туда нельзя, мой король! — вскрикнул гвардеец.

— Не мешай мне, а следи лучше за происходящим, — сказал ему Эйдриан. — Эти люди не понимают нового короля. Ну так пусть увидят, каков я на самом деле.

— Я поклялся защищать тебя! — стоял на своем тот.

— Король Эйдриан, будь благоразумен! — закричал и барон Брайтон. — Позволь солдатам расправиться с изменниками! Это их долг…

— Никому не приближаться ко мне! — приказал молодой король и двинулся дальше.

— На тебе даже нет доспехов! — надрывался сзади Брайтон.

Эйдриан лишь усмехнулся в ответ. Судя по затихающему голосу барона, тот не только остановился, но даже успел подыскать себе неплохое укрытие.

Король пересекал хорошо простреливаемую зону перед осажденной кузницей, находясь в поле зрения всех — и мятежников, и солдат, и жителей Палмариса.

Из-за дров вынырнул лучник, и Эйдриан постарался не замедлить шаги. Вторая тень в зеркале Оракула говорила ему, что он может делать это, может действовать, глядя на себя словно со стороны, находясь где-то между духом и телом, и так ему никто не в состоянии причинить вреда.

Молодой король плотнее стиснул в ладони гематит и погрузился в магический водоворот. Его физическое сознание, однако, не померкло, он заметил, как лучник выстрелил, и должен был приложить все усилия, чтобы воспротивиться настойчивому желанию отбить летящую стрелу мечом.

Стрела вонзилась в ногу короля, и все его тело немедленно пронзила жгучая боль.

Однако это длилось лишь мгновение — Эйдриан выровнял дыхание, сосредоточился на ране, внутренним взором осмотрел ее и послал к ней волны исцеляющей силы гематита.

Наклонившись, он вытащил стрелу и отшвырнул ее в сторону. Кровотечение было небольшим, поскольку благодаря исцеляющей магии рана закрылась почти сразу же, как только король удалил из нее стрелу.