В двух шагах от рая - Михаил Евстафьев

Одна наша часть стоит в центре города, на охране афганского президента. Мы как-то заехали туда. Подходит ко мне афганец в военной форме. Я спрашиваю: «Как дела, бача?» Он отвечает: «Заэбыс, командор!» Я ему стал объяснять, что так не говорят, что это плохое слово. Афганец слушал-слушал и говорит: «Нет, командор, я знай русский хорошо! Плохо – это уёво, а хорошо – заэбис!»

Мы привезли в Афганистан танки, идею о коммунизме, тушенку и матерщину. Видимо, это все, на что мы способны…»

Проводница внесла в купе жиденько-рыжеватый чай в подстаканниках.

– Потом, – отмахнулась от мелочи. – После рассчитаемся.

«Заходишь в афганскую мечеть, разрушенную нашей артиллерией, а внутри все загажено, на стенах – фамилии солдат нацарапаны, и надписи: Казань, Новороссийск, Калининград, Тула, дембель, такой-то год. Вот она наша армия-освободительница!.. Сами себя не уважаем, и на других людей, на другой народ, на их культуру наплевать…»

«Я всегда считал, что ордена и медали выдают героям. Ордена и медали чаще всего выдают за службу, как зарплату. Офицеры ведь, как дети, им бы побольше побрякушек на себя навесить: звездочки, медали, ордена.

Не скрою, что с первых дней мечтал о награде. А кто не мечтает об этом? Я думал, что надо совершить подвиг, чтобы тебя наградили. И тогда меня вызовут перед строем, вручат орден, а я повернусь к боевым товарищам и громко скажу: служу Советскому Союзу!

Сегодня мне сказал комбат: «Пора тебя представлять. Бери наградной лист и пиши». Я спросил: «А что писать?» Комбат говорит: «Пиши, как здорово воюешь, сколько душманов убил! Только не тяни. Попроси у кого-нибудь старый наградной и немного измени, но не очень, потому что иначе не пройдет».

Медали и ордена распределяются особым образом. Некоторые получают за храбрость, за умение воевать, за героизм. Другим достаются награды просто так. Мы тут в дивизии переживаем, что награждают нечасто, некоторые без единой железки уезжают, а в штабе армии, судя по рассказам, каждая крыса тыловая ходит с орденом Красной Звезды. Говорят, что из-за них боевым офицерам не достается порой орденов и медалей, заворачивают. Как-то рассказывали мужики, что, бывает, съездит комсомольский работник или начальник отдела кадров на боевые несколько раз, посидит на наблюдательном пункте, лизнет начальство куда следует, и представление на орден отправляют. Хотел бы я почитать наградной лист такого героя! Небось, пишут, что во время засады грамотно организовал оборону, что лично убил пятерых душманов.

Кто-то сказал, что если собрать все наградные листы по 40-й армии и сложить количество указанных в них убитых душманов, получится цифра, превышающая население Афганистана».

«Героя Советского Союза у нас все мечтал получить капитан Осипов из разведки. За „стингерами“ гонялся, Ахмедку – Ахмад Шаха Масуда – хотел парашютной стропой заарканить. Не везло капитану Осипову. Обходили его каждый раз другие. Вообще, Героя просто так не дают. Тут один майор из дивизии рассказывал, что Героя только по разнарядке сверху дают. Вот оттого-то Осипову нашему не везло. Только на него наградной приготовят, разнарядка на какого-нибудь нацмена приходит, либо кто-то вдруг геройский подвиг перед смертью совершит. Последний раз, когда все в полку думали, точно капитан получит, (такой результат принесла разведрота!) вновь не прошел наградной, завернули. А звезду себе чуть позже комдив на мундир повесил…»

«Несправедливость войны заключается в том, что одни здесь лопают вкусные супчики, шастают по дуканам, воруют (ох, сколько воруют! в России всегда воровали, но столько! и, причем, не только прапора со склада, но и большие чины!), купаются в бассейнах, своевременно получают награды и звания, тискают по ночам баб.

…как на любой войне…

А другие делают всю грязную работу за них: убивают, мерзнут в горах, обнимая автоматы».

…кто бы знал, какая в горах зимой холодрыга!..

«Часто вспоминаю слова одного майора, с которым познакомился в Ташкенте, перед отправкой сюда. Я тогда расспрашивал всех подряд, как там в Афгане, а он молчал. А затем выяснилось, что он на второй срок едет, в Кандагар.

…майор? Кандагар? не Геннадий ли это Семенович был?..

Он тогда сказал, что Афган для каждого разный. И у тебя будет свой Афган, сказал мне майор. Отслужишь два года, вернешься, начнешь говорить с теми, кто служил раньше или позже тебя, или в другой части, другом месте, и увидишь, что говорит каждый о своей войне.

Афган – наркотик, к которому быстро привыкаешь… Поэтому он снова туда ехал».

– Мужчина! Нам пора укладываться. Выйдите, пожалуйста, из купе на пять минут, – попросила попутчица.

Шарагин спрыгнул с верхней полки, надел ботинки. Мальчишка впился глазами в длинный шрам, сбегавший у офицера от уха вниз под тельняшку.

В тамбуре валялись раздавленные окурки, ритмично стучали колеса, поскрипывала вагонная сцепка, то и дело кто-то хлопал дверьми, переходя из вагона в вагон. Стоял кислый запах сигаретного дыма и пепла.

«Война – сплошной беспредел, – читал дальше Олег. – Сколько неоправданных убийств, садизма, мародерства. Я слышал, что военная прокуратура возбуждает уголовные дела, даже срок кому-то давали. Однако, это единичные случаи. Чаще замалчивают, закрывают глаза. Странно. Когда люди едут в Афганистан, они вполне нормальные, а послужат немного, и глядишь, будто очумели, опьянели от безнаказанности. Некоторые думают, что нам все сойдет с рук. Никто афганцев и за людей не считает.

Если верить О.Ш., это накопилось все в Советском Союзе за последние годы, и через армию вылезла вся эта погань наружу. Только в Афгане мы поняли, когда оголилась безнадежно больная душа нашей великой страны, что не знаем, куда и зачем идем, что давно сбились с пути. Пишу эти строчки и становится не по себе…»

«До Афгана мечтал вступить в партию, но говорил себе, что не достоин, заслужить надо. Верил в коммунистическую партию, в революцию, верил, что живем мы в самой лучшей стране в мире. А недавно предложили в кандидаты в члены КПСС, рекомендации только надо было собрать, и через полгода, по боевой характеристике, приняли бы. Я отказался. Не верю. Никому не верю! Тем более, что в партии заправляют в основном такие типы, как Немилов и Богданов.»

…а мне всегда мешали какие-то обстоятельства… то на боевые

отправляют, то в госпиталь попадешь… однажды чуть не в приказном

порядке секретарь пытался заставить, благо шел сбор на

операцию… открутился… а заочно вступить… можно было и заочно…

только совесть не позволяла… еще верил тогда, по честному, по-

настоящему…

«Прочел „Архипелаг“ А.С. Неужели он писал про мою страну? Почему же я никогда не знал об этом? Почему все молчали? Столько изломов! Столько страданий! Столько метаний пережил народ русский за этот век!

…за все века…

Как же над людьми измывались!

…и тут выстояли…

Испытание за испытанием! Войны, лагеря, тюрьмы. Каких же сил стоило вынести такое!

…а что, вдруг за этим кроется некий неразгаданный замысел?.. счастье

всегда вперемежку со страданиями… от крайности – в крайность… и в том

обрести особую силу… чтоб вечно пылала порывами высокими русская душа…

и смирению училась… чтоб обрели мы силу в незавершенности… чтоб

нескончаемые испытания помогли уцелеть… и спастись… душу русскую

помогли спасти…

Читал урывками, тайком от всех. Карманное издание на тончайшей бумаге. Такие томики забрасывают в Афганистан с Запада в качестве антисоветской пропаганды.

…мы всегда пренебрегали благополучием… мы, да даже в коммунизме! видели

не способ устроиться поуютней на земле, а что-то недостижимо далекое и

светлое – для детей, для внуков, для последующих поколений! счастье – не для

тебя одного, а для всех разом! жить ведь мечтали не в избытке – в достатке!

Человеку русскому так мало ведь надо для счастья: краюху хлеба, крышу над

головой, да тепло, да понимание…

Уничтожили как-то банду. Помимо оружия и боеприпасов они тащили целый мешок антисоветской литературы. Все томики собрал особист, пересчитал, составил акт и уничтожил. А через неделю я застукал бойца, который оставил себе один экземпляр».

…и я себе один томик сохранил…

«Кто же решил ввести войска в Афганистан и зачем?..»

…а что здесь непонятного? кремлевские старцы, на иконостасе в

каждой ленкомнате красуются – партайгеноссе Брежнев, дорогой

и любимый Леонид Ильич, а кроме него – Андропов, КГБ был в

курсе всей ситуации, Суслов, он идеологией заправлял, Громыко,