Доброй ночи, мистер Холмс! - Кэрол Дуглас

Сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Брови сделались влажными от пота. В окне гигантским невесомым шарфом развевался шлейф пара от локомотива. По моим часам до отхода поезда оставалось меньше двух минут, и я знала, что немцы славятся своей пунктуальностью. «Ну зачем, зачем только я согласилась с этой дурацкой затеей садиться в поезд поодиночке?!» – корила я себя. Где Ирен? Воображение услужливо рисовало одну картину ужаснее другой.

Я услышала за своей спиной скрип купейной двери и обернулась. На пороге в узком коридоре я увидела мужской силуэт. Но теперь это была не Ирен.

– Боюсь, что в этом купе все места заняты, – молвила я незнакомцу.

Он осклабился как идиот и вошел.

– Да нет же, нет! – замахала я руками. – Сейчас придет мой попутчик. Мы едем вместе!

Мужчина шагнул к латунной багажной полке у меня над головой; однако, вместо того чтобы положить туда свои вещи, потянулся к саквояжу.

– Сэр, это мое! – кинулась я на защиту своей собственности в ужасе от мысли, что мне придется противостоять этому крепкому мужчине. Он уже ухватился длинными толстыми пальцами за ручки моего багажа. Мне оставалось только вцепиться в краешек саквояжа. Шляпка съехала мне на глаза, загораживая весь обзор, а плечи заныли от натуги.

Я уж решила, что мне точно несдобровать, как вдруг раздался резкий сухой удар трости и приглушенный вскрик. Сдвинув шляпку на затылок, я увидела, как здоровяк баюкает ушибленные волосатые лапищи. В дверном проеме, вновь занеся трость, стояла Ирен.

Она что-то быстро и резко произнесла по-немецки, точно таким же тоном, каким когда-то много лет назад обрушила поток ругательств на уличного мальчишку, также пытавшегося отобрать у меня саквояж.

Мужчина набычился. Он смотрел не на занесенную трость, а на поблескиющий металлом револьвер, который Ирен достала из кармана.

Поезд дернулся. Платформа медленно поплыла прочь.

– Может, он ошибся, – промолвила я.

– Он ошибся, – эхом отозвалась она. От ее голоса мне стало страшно. Быть может, Ирен специально говорила таким тоном.

Раздался металлический лязг, и по вагонам прошла судорога. Состав пришел в движение. Меня качнуло назад, однако Ирен и наш незваный гость продолжали твердо стоять на ногах и, сощурив глаза, внимательно следили друг за другом, ожидая, когда противник даст слабину.

Толпа людей на перроне поредела, а потом он и вовсе остался позади. Пыхтя, состав проехал через крытые станционные пути. Из окна виднелись лишь рельсы да силуэты других поездов. Сперва я подумала, что Ирен будет держать незнакомца на мушке до самого Брюсселя. Вместо этого она швырнула свой саквояж на сиденье напротив меня и, шагнув в коридор, кивнула мужчине в сторону хвоста вагона.

– Жди меня здесь, – велела мне подруга.

Незнакомец посмотрел на принесенный Ирен саквояж, словно голодающий на краюху хлеба, однако счел за лучшее подчиниться. Ирен с мужчиной скрылись из виду. Через некоторое время я поднялась и выглянула в коридор. Он был пуст.

Пошатываясь, я вернулась на место, села и вперила взгляд в циферблат часов. Прошла минута, за ней другая. Мимо нас в обратном направлении промчался поезд. Минуло несколько мгновений, и завеса из рокочущей, несущейся прочь стали, заслонявшая обзор, исчезла так же внезапно, как и появилась. Ирен по-прежнему отсутствовала.

Наконец она вернулась. Захлопнув за собой дверь купе, она сунула в дверную ручку трость на случай появления новых непрошеных гостей. Не говоря ни слова, она чиркнула спичкой о подошву. Мгновение спустя ее бледное лицо окутали клубы табачного дыма.

– Ну? – спросила я.

– Ему пришлось сойти с поезда. Я об этом позаботилась.

– Но как? Мы ведь уже ехали.

– Ничего страшного. Он жив и здоров. Прости, что заставила тебя ждать. Прежде чем вынудить его спрыгнуть, я убедилась, что поезд набрал скорость. Мне не хотелось, чтобы наш гость заскочил обратно.

– Он… мог погибнуть.

– Я тоже. – Впервые за все время нашего знакомства Ирен содрогнулась. – Мерзкий тип. Это тебе не придворный интриган. Обычный громила, которому дали задание. Мне пришлось держать его на мушке у двери вагона. Поверь мне, если бы поезд тряхнуло и я потеряла бы равновесие, под откос полетел бы не он, а я. Приземлившись с грацией косолапого медведя, он скатился с насыпи, встал и поплелся прочь. До вокзала путь неблизкий, ну да ничего.

Она докурила и опустила окно. Выкинув окурок, Ирен выглянула наружу, желая посмотреть, видно ли еще нашего преследователя.

– Пропал куда-то, – сообщила подруга. – Надеюсь, всё на месте. – С этими словами она сняла с багажной полки три саквояжа и принялась осматривать вещи.

– Ирен, неужели ты думаешь, что кто-то…

– Да, я думаю, в них рылись. Вот смотри, в двух саквояжах вещи лежат как раньше, а вот в третьем все перевернуто вверх дном. Когда ты забирала багаж, тебе его принесли сразу?

– Конечно же нет. Я ведь совсем не говорю по-немецки, и служащий никак не хотел понимать, что я ему пытаюсь втолковать.

– Нисколько не сомневаюсь, что ему специально заплатили, велев подольше потянуть время. Похоже, нас нагнали незадолго перед отъездом. Преследователи всегда быстрее своих жертв. Это значит, что в Брюсселе нас уже будут ждать. – Ирен опустилась на сиденье, прижав к себе саквояж, словно ребенка. – Ты обратила внимание, как наш незваный гость пристально посмотрел на мой саквояж? Из-за этого жутковатого узора на ситце его легко отличить от других. Мне надо подумать, что делать дальше.

Я кивнула. Разговаривать уже не было сил. Из-за недавнего приключения в сочетании с бессонной ночью на меня навалилось чувство апатии. Я отстраненно смотрела в окно, за которым жилые районы Кельна постепенно снова уступили место сельскому пейзажу, окутанному, словно вуалью, полупрозрачной зеленью. Клубился дым паровоза, меня снедала усталость. Я погрузилась в сон.

Когда я проснулась, садящееся солнце уже касалось краешком горизонта. Ирен по-прежнему сидела на своем месте, будто не поднималась с него всю дорогу. В свете керосиновых ламп, освещавших купе, ее лицо, казалось, было искажено гримасой.

– Уже Брюссель? – сонным голосом спросила я.

– Еще нет. Но скоро приедем.

– Что будем делать?

– Нам нужно как можно быстрее пересесть на следующий поезд. В идеале нам надо было бы переодеться и сменить внешний облик, но на это нет времени. – Она быстро мне улыбнулась: – Славно, что ты поспала, Нелл, и набралась сил перед последним рывком. Выше нос. Помни, из западни всегда есть выход. – Почувствовав, что поезд замедляет ход, Ирен вся подобралась. В спустившихся сумерках за окном мелькали здания. – Главное не сбавлять темп. Я возьму этот саквояж, а ты вон тот, с узорами. Те два придется оставить.

Я кивнула. Через несколько мгновений пыхтящий паровоз подтащил состав к платформе. Выскочив из вагона, мы с Ирен что есть духу бросились по лабиринту лестниц и переходов к главному зданию вокзала. Ее познаний в немецком вполне хватило, чтобы объясниться со служащим в билетной кассе. Подруга с довольным видом отвернулась от отделанного бронзой окошка:

– Все складывается как нельзя удачно. У них согласовано расписание поездов и кораблей. Наш поезд отходит всего через сорок пять минут. Задача простая – сесть в вагон, не привлекая к себе лишнего внимания. В Остенде состав останавливается прямо у причала, где швартуются пароходы. Высадившись в Дувре, мы будем уже на английской земле – там, куда проще уйти от преследователей.

Английская земля. Это словосочетание звучало куда слаще райской музыки. Я больше ни за что на свете никуда не сунусь со своего родного острова! Мы двинулись по зданию вокзала, стараясь держаться поближе к толпе.

– Можно мне отправить телеграмму? – Мысль о послании для Нортона была словно спасательный круг, брошенный утопающему. Тем же спасательным кругом были и телеграфные кабели, проложенные по дну Ла-Манша и связывающие континент с Англией и Лондоном, где нас ждал Годфри с несчастным сквернословом Казановой. Их образы в тот момент казались мне небесными видениями.

Ирен перевела взгляд с меня на телеграфную станцию, после чего снова посмотрела мне в глаза. «Только быстрее», – читалось в ее глазах. Я бросилась к телеграфной стойке. Слава богу, служащий говорил по-английски. Брюссель как-никак располагался неподалеку от Ла-Манша и Остенде, куда в основном и прибывали пароходы из Дувра.

Немного подумав, я написала в телеграфном бланке следующее: «Приезжаем вокзал Виктория завтра десять утра. Нужна квартира. Строжайшая секретность». Я уж было собралась поставить свое имя, но в последний момент остановилась, вспомнив предупреждение подруги о том, что телеграмму могут перехватить. Немного подумав, я торжествующе улыбнулась и подписалась «Казанова».