Милехин, вон из кабинета! (СИ) - Карсакова Татьяна

-Поля, ну что ты как маленькая, - ворчит вредная девчонка. – Ешь, еда успокаивает. Думаешь, когда мой братец очнётся, он скажет мне спасибо за то, что я позволила тебе умереть голодной смертью?

Да, еда в этой семье священна. Сама Ангелина хомячит за троих и я в которой раз замечаю ее сходство с братом. Сердце переполняет нежность к этому непосредственному, плохо воспитанному ребенку.

Сама я жую и не чувствую вкуса. Рая с Мишей упорно заставляют запивать булку кофе, Вадим один раз повесил жену на Дарину и вытащил покурить.

-Давай, - командует парень, - легче стане. У тебя руки сами к губам тянутся, видно, что затянуться хочешь.

Кажется, я выкупила пол пачки за раз. Курила и не могла накопиться. Сигарета ходит ходуном в дрожащих пальцах, а я все жадно затягивают, глотая слезы.

Сашка. Мой самый лучший в мире мальчик. Любимый мужчина, без которого я просто не представляю себе больше жизни. А что, если ему сейчас больно, страшно? Лежит там совсем один на операционном столе. А я, черт возьми, даже сделать ничего могу!

Собственное бессилие убивает!

Отбрасываю сигареты только тогда, когда от них начинает тошнить. Голова приятно кружится, Вадим подхватывает меня на скользких ступеньках и ведёт обратно в холл. Заботливая Глаша тут же даёт запить противную горечь во рту душистым чаем, который девушка щедро разливает из термоса.

У Глафиры есть странная черта, она будто чувствует окружающих. Я замечаю, как Глаша скользит от одного друга к другому. Обнимает Марьяну, шепчет что-то на ухо Мишке и парень смеётся, сует Артёму в рот бутерброд. Она всегда появляется в нужный момент и греет окружающих своим теплом и заботой. Хорошая девушка, пожалуй, она мне нравится больше всех здесь. Ну, кроме Гелки. Моя золовка вне конкуренции.

Тяжелые шаги Дмитрия Васильевича узнаю сразу. Полицейский врывается в больницу и быстрыми шагами идёт к нам.

-Ну что там? - спрашивает на ходу.

Также на ходу обнимает ребят, прижимает к себе и чмокает девчонок, треплет по плечам парней. Что примечательно, весьма не двусмысленно прижимает к себе и уже не отпускает мою Раису. Похоже, сегодня утром я всё-таки что-то пропустила.

-Пап, на операции, - отчитывается Вадим. Похоже, парень тоже стал называть свекра отцом. – Ожоги, ушибы, сотрясения. Риска для жизни нет.

-Значит все нормально, - хмуро бросает Старший следователь. – Операции – ерунда, сколько их у меня в жизни было.

Важно другое. Сашку подставили.

Замирает, чутко прислушиваясь к каждому слову.

-Пап, с чего ты взял? – Ангелина отлепляется от груди отца, на которой они уютно устроились вместе с Раей, и пытливо смотрит ему в глаза.

-Чувствую, - мужчина болезненно хмурится. – Официальная версия – Сашка что-то перемудрил со своим генератором и тот рванул. Взрыва никто не видел, но все шишки решили свалить на моего сына.

-Сашка? Что-то взорвал? – гневно восклицает Ангелина. – Папуль, да она жизни до такого не доводил! Это ж тебе не Мишка!

Я думаю совсем о другом. Взрыв – это провал. Можно ставить крест и на тендере и на карьере. Бедный мой мальчик! Как ему вообще об этом сказать?

-Вот и я о том же, - Дмитрий Васильевич нервно ерошит волосы дочери и чуть ближе прижимает к себе Раю. – Значит так, орлы! – заявляет он деловито. – Официальное расследование я уже выбил, на месте работает экспертная группа, но там все свои. Девушки остаются караулить в больнице, а вы геть в лабораторию! Что хотите делайте, но Сашу надо спасать!

Парни, как один, встают и направляются к выходу. Только Миша весело ухмыляется:

-Спасем, впервой, что ли? Мы вечно кого-то спасаем!

Дмитрий Васильевич задерживается не дольше.

-Дела, котятки, - поясняет он виновато. – Сашке от меня хороший подзатыльник передайте, чтоб в следующий раз все проверял и перепроверял. А я пошел его задницу перед руководством института в очередной раз прикрывать.

Мужчины уходят и мы с девчонками остаёмся одни. Кучкуемся, как воробушки, поближе друг к другу. Девчонки окружили нас с Раисой, тулятся, чувствуя взрослых.

Я крепко прижимаю к себе Гелу с Марьяной, Рая обнимает Дашу с Глафирой.

-Поля, ты такая красивая, когда переживаешь, - бормочет Марька, - хочется тебя нарисовать.

Кто о чем, а это юное дарование об эстетике. Надо посмотреть ее работы как-нибудь. Интересно.

Идущую к нам медсестру мы заметили сразу. Подскочили и ломанулись навстречу.

-Вы, что ли, у Милехину? – спрашивает женщина ворчливо. – Прооперировали его, в реанимации. Все хорошо. Ушибы, следы от ожогов, но не на лице. Было кровотечение, еле остановили. Пришлось вырезать селезёнку. Но это нормально, без нее прекрасно живут и до глубокой старости доживает.

Да, идиотизм, но я ржу, как дура, видимо нервное. Ко мне присоединяется Ангелина. Девчонки смотря на нас удивлённо, но все нервы выходят в этом смехе.

-Он теперь у нас… - бормочу.

-Как у Чехова, человек без селезёнки, - вторит Гела.

Веселье прерывает хмурая медсестра.

-В палату к нему пойдете? Только кто-то один.

-Мы вдвоем! – выдаём хором с Ангелиной.

-Мы с Полиной одно целое, - отмахивается вредная девчонка уже несясь по коридору, - двойняшки мы!

Вот до чего доводит ассоциативное мышление…

На пороге Сашиной палаты, словно по команде, замираем. Мой чудесный мальчик лежит на кровати, бледный, утыканный капельницами.

-Вести себя тихо, прилично, - командует медсестра. – К больному не лезть, ждите, пока сам проснется. Удобства там. Палата платная, за нее ваш чернявенький сразу заплатил.

Женщина выходит и мы с Ангелиной нерешительно подходим к нашему любимому мужчине.

Опускаюсь в мягко кресло, стоящее рядом с кроватью, Гела пристраивается на подлокотнике. Кладет голову на плечо. Обнимаю и покачиваю девчонку, словно ребенка. У нее сейчас в очередной раз перевернулся мир, оказывается, ее сильный, неуязвимый брат может быть вот таким, слабым и ранимым.

Осторожно Сашу за руку. Перебираю длинные, узловатые пальцы. Хочется поцеловать ладонь, уткнуться парню в грудь. Но я даже не Ангелины стесняюсь, просто боюсь сделать любимому больно.

-Взять бы и растолкать его, - почти читает мои мысли Гела. – Чтоб ворчать начал, улыбнулся.

Девушка тоже тянется к брату, осторожно гладит. На ее глазах слезы.

-Милехин, ну как так можно? – бормочет она. – Ты же всегда таким правильным был! Таким осторожным! Поль, знаешь, мы когда маленькими были, на крышу в прокуратуре полезли. Какой-то звездопад был, отец с нами на работу задержался, а нам приспичило посмотреть. Я со ступенек сорвалась, а Сашка подхватил. Прямо за шкирку. Одной рукой за перекладину на лестнице держался, второй меня держал, пока я не очухалась. А потом долго ворчал и велел говорить спасибо, что не за волосы схватил.

Тихонько смеюсь. Напряжение спадает. Саша здесь, рядом, скоро поправится. Жив и относительно здоров. И плевать, что там будет с тендером, с институтом. Мы вместе, а это главное.

-А ещё, - горячо бормочет Ангелина, - мы как-то петарды сами делали. Саша специально экспериментировать в поле уходил, чтоб ничего не повредить. И меня подальше оставлял, когда запускал. Говорил, что женщина на испытаниях к беде.

-Бабы, - раздается хриплый шепот и мы с Ангелиной тут же устремляемся к нашему любимому мужчине. – Нигде от вас спасения нет, - шепчет парень пересохшими губами. – Даже после операции поспать не даёте.

-Саша, Сашенька, ты как? – склоняюсь над любимым, но так и не рискую к нему прикоснуться. Парень даже глаз не открывает, только губами едва шевелит.

-Воды дать? – споро соображает Ангелина. – Давай аккуратно.

Девушка подносит бутылку к губам брата и он жадно пьет.

-Хреново мне, - выдает наконец. – Весь бок в ожогах. Поль, ты меня с ожогами любить будешь?

-Я тебя любого любить буду! – фыркаю, стараясь сдержать слезы. Наклоняюсь и всё-таки целую Сашину ладонь. Парень тянет пальцы и ласково проводит по моим губам.

-Квочки вы мои, - бормочет с привычной улыбкой в голосе. Разлепляет глаза и я таю под ласковым взглядом самого лучшего в мире мужчины.