Южная страсть - Дженнифер Блейк

Прижимая Летти к себе, Рэнсом расправил ее юбки и положил ее на них. На мгновение она схватилась за его руки, как бы в панике, но скорее в судороге из-за сдерживаемого желания. В любом случае от этого стало легче. Он снова прижал ее к себе и перевернулся так, что теперь он лежал на спине, а она на его упругом теле.

— Мой черед, — сказал он, слегка сдвигаясь и прикасаясь к ее нежной коже в подкрепление своих слов.

Опьянение от свободы и удивительная в своей страстности благодарность охватили Летти, смешались с бившимся в ней болезненно сдерживаемым желанием. Затаив дыхание, она опустилась на него, слегка вскрикнула, когда он проник внутрь. Потом она опускалась все ниже и ниже, до тех пор, пока он не заполнил ее всю, стал ее частью, казалось, неотделимой. Она надвигалась на него, вцепившись в его мускулистые плечи, ее волосы взмывали над ними, как золотисто-каштановое облако. Он помогал ей, прилаживаясь к ее ритму, поддерживая этот бешеный темп. Наслаждение стремительно нарастало, переполняя их переплетенные тела и врываясь прямо в мозг. Летти как бы растворилась, ее тело пылало и превращалось во что-то другое.

И вдруг все взорвалось. Это было живительное извержение жидкого огня. Задыхаясь, она застонала и затихла. В тот же момент он приподнялся, переворачиваясь и снова погружаясь в нее. Уходящие волны бурной радости унесли с собой остатки напряжения. Она заплакала от болезненного и беспредельного облегчения так неожиданно, что слезы полились из ее глаз горячими дорожками на раскинувшиеся волосы.

Рэнсом обнимал ее и слегка покачивал в такт колебаниям старого парома, его горящие глаза смотрели в темноту.

ГЛАВА 12

Веющий над водой легкий ветерок высушил покрывавшие их капли пота, остудил разгоряченные тела. Вокруг пищали комары. Рэнсом подвинулся, дотянулся до белеющего пятна нижней юбки и потянул ее, чтобы накрыть Летти.

Юбка не поддавалась. Он еще потянул и обнаружил, что Летти зажала край юбки в своем кулаке. Она сдавленно всхлипнула и быстрым движением стерла с лица слезы. Рэнсом отодвинулся от нее и приподнялся на локте.

Летти повернулась на бок, спиной к нему. Он прикоснулся к ее плечу, потом убрал руку. Рэнсом открыл было рот, но переполненный болью не мог придумать, как же должен звучать его голос. Его охватила тревога. Тревога, как и всегда, прояснила его разум. Он сказал тихо:

— Мне очень жаль.

Горло ее сжалось от звучавшей в его голосе острой боли. Она смогла только покачать головой.

— Больше этого не повторится, даю вам слово. Пожалуйста…

Она глубоко вздохнула, несколько сдавленно. Когда она заговорила, ее было еле слышно.

— Дело не в вас.

— Нет?.. Тогда в чем же? Я вас обидел?

— Нет. Все дело… во мне.

— Я не понимаю вас. Объясните мне. — Он взял ее за плечо и повернул к себе, в голосе его звучала настойчивость.

— Я чувствую… я чувствую себя такой шлюхой. — Сказать это оказалось не так трудно, как она думала. Этот человек не будет изображать добропорядочность и богобоязненность. Он не осудит ее.

Его тело застыло рядом с ней. Он издал тихий звук, как будто удар был нанесен в самое сердце.

— Я не виню вас, — быстро проговорила она, вытирая лицо нижней юбкой, стараясь собраться настолько, чтобы слова ее звучали осмысленно. — Я лишь хочу сказать… Я должна была сопротивляться, но не делала этого. Я должна ненавидеть вас, но не могу. И я не должна… не должна…

— И вы никогда не должны позволять себе наслаждаться физической близостью, потому что хорошие женщины так не поступают?

— Да, — сказала она, и ее захлестнули волна отчаяния и новый поток слез.

Он выдавил из себя слова, которые заставили ее остановиться и посмотреть на него в темноте. Потом он спросил:

— Кто же вам это сказал?

— Все говорят…

— Они не правы! То, что вам приятно, когда я к вам прикасаюсь, объясняется лишь тем, что так устроено женское тело, и мужское тоже. Это самый большой дар, который один человек может преподнести другому. Это единственное вознаграждение нам за то, что мы родились. С вами было бы не все в порядке, если вы не были способны чувствовать.

— Тогда почему…

— Почему так говорят? Невежество и глупость. А может быть, это очень удобно для охваченных опасениями отцов и эгоистичных мужей, которые, заметьте, не стесняются, когда это касается их собственных удовольствий.

— О, но…

— Вы такая, какой сделал вас Господь Бог. Разве может быть что-то не так?

Он говорил с такой убежденностью, что казалось, все так, как нужно. Постепенно она успокоилась настолько, что даже начала чувствовать некоторую обиду за то, что ее так уверенно зачислили в число невежественных людей, хоть он и не имел это в виду. Несколько резко она спросила:

— А вы откуда все это так хорошо знаете?

— Во время войны я повстречался с одной милой вдовой. Я был в разведке, линия фронта передвинулась, и я застрял на вражеской территории. Три недели эта дама прятала меня в своем амбаре. Когда мы встретились, я был таким зеленым, как арбуз в мае, но когда мы расставались, я был уже довольно зрелым.

— За три недели?

— Ну, я был слегка ранен в ногу. Она сказала, что мне необходимы упражнения. Если сейчас подумать, может, она была права.

В голосе его было, пожалуй, многовато вовсе неуместной веселости.

— Вы предрасположены к ранениям в ноги… В свою очередь это служит оправданием вашего любвеобилия. Как ваша рана?

— Какая?

— На ноге, где я попала в вас.

— Она давно зажила, — сказал он, потом поспешно добавил: — Хотя временами нога немеет, как сейчас.

— Я не верю ни одному слову, — Летти бросила на него взгляд, полный недоверия.

— И что? Вы не предлагаете мне упражнений? — Он потянулся, чтобы взять зажатую у Летти в кулаке нижнюю юбку, потом провел ладонью по округлости ее груди, слегка сжав ее, и прижался к ее бедру.

Глаза Летти расширились, когда она снова ощутила его возбуждение.

— Как, опять!

— Уверяю вас, это возможно.

— А может, это не так уж необходимо! — В голосе ее не было такой силы, какую она намеревалась ему придать. Очевидно, на нее подействовали его проповеди. Она хотела быть несчастной и преступной, но необходимость в этом пропала.

— Это вопрос спорный.

— Ваша нога…

— С ней все в порядке, но у меня есть и другая часть тела, которой не так хорошо. Неужели вы не чувствуете хоть немного потребность… созреть?

Летти закусила нижнюю губу, чтобы не дать ей растянуться в улыбке от его льстивого тона. Он склонился, коснулся своими губами ее губ, потом быстро провел языком вдоль впившихся в губу зубов. Она вздохнула и прошептала: