Рокировка Сталина. СССР-41 в XXI веке - Анатолий Логинов

— По инструкции, вас сразу надо в Минск отправлять, с сопровождающим. Вот только народа у нас сейчас нет. Поэтому придется вам сегодня переночевать… — тут сержант с чего-то вдруг задумался, потом, просветлев лицом, продолжил: — В кабинете начальника. Он как раз до послезавтра отсутствует. Больше, извините, негде, даже в КПЗ занято.

— Арестованные сидят? — спросил без всякой задней мысли Колганов. И очень удивился, заметив, как смутился Лерман.

— Нет, проезжающих временно поместили, им вообще ночевать негде. Но вы не волнуйтесь, я свой матрас, одеяло и подушку дам. Завтра начальник вернется, я освобожусь, и мы с вами в Минск полетим. На пассажирском «эр-пятом». Согласны?

— А куда я денусь, товарищ… сержант госбезопасности, — ответил Юрий, улыбаясь. Все прошло даже лучше, чем он задумал. Одно удивительно — как это местные так легко поверили ему на слово? Неужели так доверяют? А вдруг он шпион и его так спокойно, без проверки пустят в святая святых?

«Черт, а ведь если мне так легко поверили, то, значит, никакой возможности связаться с кем-нибудь у меня не будет. Похоже, я сам себя перехитрил. Посадят в „шарашку“, и буду я там за пайку работать». — Мысли, пронесшиеся в голове, видимо, как-то отразились на его лице, заставив чекиста подобраться.

— Да вы не волнуйтесь, товарищ Колганов. Арестовывать вас никто не будет. Конечно, некоторые ограничения из-за секретности будут, но зато будете получать генеральскую зарплату как минимум. Не верите? Зря. У нас никого просто так не арестовывают, что бы вам там ни говорили. И такие, как вы, специалисты нашей стране нужны не меньше генералов.

— Да верю я вам, верю, — несколько резковато ответил Юрий. Но, похоже, чекиста ни в чем не убедил.

— Та-а-ак, — понимающе кивнул Лерман. — Сейчас мы с вами просто поговорим.

Подмигнув, он подошел к дверям, закрыл замок на ключ и, вернувшись, достал из сейфа бутылку коньяка и пару бутербродов из черного хлеба с салом. Отодвинув в сторону бумаги, Исаак ловко достал откуда-то пару граненых стаканов. Разливая, он, с гордостью показав на этикетку бутылки, сказал:

— «Двин». В Москве брал. Ну, давай, майор, будем!

Москва. Здание на площади Дзержинского.

В. Н. Меркулов, комиссар госбезопасности третьего ранга, первый заместитель наркома ВД.

— …Они и вышли по упомянутому в этих мемуарах адресу. Говорят, специально документы меняли, чтобы груз именно в этот порт доставить, — докладчик четко описал все, случившееся в порту, включая и впечатления бойцов охраны о госте. — Конверт переслали нам, а я тотчас же приказал отправить его самолетом в Архангельск.

— Содержание послания проверили?

— Да, Всеволод Николаевич. Тем более что конверт был не запечатан. Там дата и шифр из серии букв и цифр… Скорее всего — условный сигнал.

— Понятно. Значит, говорите — Алексей Николаевич Лаго. Родственник А/243? Установили точно? Или ваши догадки?

— Насколько удалось, — развел руками докладчик. — Сами понимаете, что точных данных нам сейчас никто не даст. В наших документах о родственниках никаких сведений нет.

— Похоже на провокацию. — Меркулов прищурился и посмотрел прямо на горящую настольную лампу, в свете которой вился невесть как попавший в кабинет мотылек. — Мы, как этот мотылек, устремимся вперед, а окажется, что это не свет в конце тоннеля, а огонек ловушки. Можно такое предположить?

— Не думаю. Про адмирала Воложинского и его эскадру действительно есть сообщение на одном из… — говорящий слегка споткнулся на непривычном слове, — «сайтов». Про подводные ракетоносцы во всех новостях рассуждают, только американских сообщений отследили больше тысячи. А вот про то, что связь у нас с ними есть, — никто и не догадывается. Видимо, мало кто помнит, что именно товарищ Кузнецов к созданию этой связи руку приложил и что мы ею уже пользуемся.

— Не стоит недооценивать спецслужбы. Они-то это наверняка знают, архивы перелопатили и подняли все, к этой теме относящееся, — нахмурился Меркулов.

— Может быть, — легко согласился докладчик. — Только вот шифров у них таких быть не может. Помните, я докладывал полученные от адмирала сведения? Их знает не более десятка человек, у каждого они свои и меняются постоянно по определенной системе. Так что завтра будем иметь точное подтверждение. Что касается мемуаров… — он задумался. — Пока ни одного разведчика с нами на связь не вышло. Ждем. А без этого какое может быть подтверждение, раз их даже после девяносто первого не печатали, — он еще раз развел руками.

— Ладно. — Меркулов встал из-за стола и подошел вплотную к докладчику. — Землю копай, но о капитане надо знать все. Свободен.

Едва дверь кабинета закрылась, как он вернулся к столу и поднял трубку. — Дайте Борисова.

— Товарищ Борисов? По теме двенадцать разрешите подойти с личным докладом? Есть через пятнадцать минут…

Подмосковье. Неподалеку от г. Ногинск.

Завод «Электросталь».

Пожалуй, с момента запуска завода в кабинете его директора не собиралось сразу столько специалистов и начальников. Собравшиеся внимательно разглядывали лежащие на столе несколько диковинных, похожих на необычной формы короткие лопасти воздушного винта, детали.

— Товарищи, вы все знаете, что в связи с произошедшим событием наша страна вынуждена срочно догонять весь остальной мир, — заместитель наркома черной металлургии по спецсталям Александр Шереметьев не стал дожидаться, когда последний из приглашенных займет свое место за столом. — Особенно важно, как указал товарищ Сталин, сократить наше отставание в авиации. Современная авиация зарубежных стран полностью оснащена новыми двигателями, так называемыми турбореактивными, детали которых работают при немыслимо высоких температурах и давлениях. Одной из основных деталей такого двигателя являются «лопатки», те самые, что вы видите перед собой. Примерный химический состав требующихся для их создания сталей мы знаем, но является ли он достаточно точным, придется установить вам. Как и создать новый технологический процесс для производства таких сталей. Товарищ Сталин лично поставил задачу — запустить данное производство в кратчайшие сроки…

На вопрос Шереметьева о сроках создания первой партии сплава главный инженер, крупный специалист по освоению спецсплавов, Михаил Зуев, подумав, назвал очень короткий срок, всего три месяца. Но присутствующий на совещании представитель СНК, до того скромно сидевший в стороне, потребовал сокращения сроков. В конце концов он добился его сокращения до одного месяца. Тут же был составлен почасовой круглосуточный график, ряд процессов перевели на параллельный режим, подключили все экспериментальные и серийные службы завода.

Представитель, молодой, энергичный, явно заинтересованный в успешном выполнении порученного ему задания, заявил, что остается на месяц и будет каждый день докладывать лично секретарю товарища Сталина о состоянии дел.

— Даже не будучи специалистом-металлургом, я могу себе представить, насколько это архисложная задача — по имеющейся детали, определив его химический состав, создать новый технологический процесс, в том числе «разгадать», вернее, с помощью многочисленных экспериментов определить программу сложной термической обработки и быстро запустить новое, сложнейшее производство. Но, товарищи, поймите, что мы сейчас находимся фактически на передовом крае обороны нашей страны и должны работать как на войне. Поэтому я надеюсь, что никаких срывов графика мы с вами, товарищи, не допустим.

Харьков. Завод № 183. Конструкторское бюро.

— Товарищи, товарищи! Спокойнее. Подведем итоги, — поблескивая бритой «под Котовского» головой и поправляя сбившийся галстук, Александр Морозов старался утихомирить разошедшихся коллег. — Предложенный товарищем Колесниковым, первый, простейший, вариант модернизации — усиление броневой защиты, разработка пятиступенчатой КПП, установка командирской башенки, упрощение конструкции корпуса с целью облегчения условий автоматической сварки, перенос из боевого отделения и увеличение емкости топливных баков, внедрение торсионной подвески. По вооружению — установка восьмидесятипятимиллиметрового орудия. Так, Андрей Васильевич?

— Да, Александр Александрович, до получения нового оборудования мы все равно не сможем выпускать ничего нового, — сидящий неподалеку от главного Колесников после своей реплики посмотрел на директора завода. Максарев кивнул, записал что-то себе в блокнот и спросил, обращаясь к Морозову: — Мне кажется, вполне приемлемое решение.

Морозов упрямо покачал головой, не соглашаясь, и сказал в наступившей тишине: