Лиля Брик. Жизнь - Василий Катанян

Мне он крайне понравился. Симпатичный. И она очень талантливая. Умная.

Тот самый Ротшильд, Мадлен Рено

Лиля Юрьевна сама не переставала удивляться, какие совершенно неожиданные люди попадались ей на пути, искали с ней знакомства. Телефонный звонок: «Мадам Брик? Я вам привез привет от вашей сестры, это говорит Филипп Ротшильд». Господи помилуй! Тот самый настоящий барон Ротшильд? Да, да, и его жена Полина.

Это было в Москве в конце шестидесятых. Полина когда-то была компаньонкой госпожи Карнеги (который Карнеги-холл), а потом вышла замуж за Филиппа Ротшильда, барона, из тех самых. Во Франции они имеют поместья, винодельческие заводы, коллекционируют старинные сервизы — их у них столько, что выстроили целый дом, чтобы разместить коллекцию. Но Филипп еще и поэт. Он пишет стихи, переводит с английского на французский и обратно, и на этой почве они и познакомились с Арагоном, который и дал им телефон.

Ротшильды пришли к ЛЮ обедать, и им так понравился грибной суп с перловкой, что ЛЮ стала звать их чуть не ежедневно обедать и неизменно угощала грибным супом, про который они говорили, что вкусней ничего никогда не ели… Когда они уезжали, ЛЮ подарила Полине связку белых грибов и пакет перловки, написав по-французски рецепт. Каждый вечер они бывали на спектаклях театра на Таганке, которые им очень нравились. Они долго аплодировали каждый раз и уходили из зала последними. «Десять дней, которые потрясли мир» смотрели дважды, после чего каждый раз звонили ЛЮ и подробно рассказывали содержание… ЛЮ терпеливо выслушивала.

Полина была высокая, стройная, элегантная, Филипп — маленький и невзрачный. Каждый раз, приходя, он снимал какую-то фуфайку, поддетую для тепла, и переодевал обувь, как будто только что вылез из болота, хотя никто его об этом не просил и приезжал он на машине. Это были какие-то стоптанные босоножки, и все мы смотрели на них с удивлением. Полина же ничего такого не совершала и иногда даже сидела в норковой шубе для красоты.

Однажды ЛЮ была с ними в музее в Гендриковом. На обратном пути у таксиста не было сдачи, и Филипп чего- то там доплатил. Едва они вошли в дом, как ЛЮ крикнула с порога: «Вася, дайте Ротшильду рубль!» Все очень смеялись, а за обедом ЛЮ рассказала Ротшильду несколько анекдотов про Ротшильдов.

В один из приездов Ротшильдов в Москве гастролировал театр Мадлен Рено, и Лиля Юрьевна позвала их всех на ранний обед. Жан-Луи Барро был намного младше Мадлен Рено, но это как-то не ощущалось. Пары, раньше незнакомые, разговорились. Оказалось, что Филипп дружит с Гретой Гарбо, которая, как известно, нелюдима. Иногда она приглашает его сопровождать ее в антикварные лавки, поскольку он хорошо разбирается в старине. Она одевает шляпу с огромными полями, но продавцы узнают ее, не показывая вида. Она скупа и просит Филиппа торговаться как бы от его имени, но владельцы лавок знают этот ее многолетний маневр и уступают немного — она страшно богата. «Что же это она так?» — спросила ЛЮ, но ответа не получила.

А Жан-Луи Барро (герой знаменитых «Детей Райка») работал до войны в кабаре с Жозефиной Беккер. Он говорил, что Жозефина «страшно препотешная. Она первая эстрадная артистка, что вышла на сцену с обнаженной грудью, красоты необычайной. У нее был номер, когда ее чресла были прикрыты лишь связкой бананов, она их постепенно отрывала, танцуя, и кидала в публику, а под конец оставалась прикрытая лепестком. Успех был триумфальный».

А сейчас она собирает группу сирот разных национальностей, чтобы воспитывать, звала Луи Барро посмотреть загородный дом, где они будут жить, но тот все не может выбраться. «Интереснее посмотреть ее на сцене, чем ее комнаты», — сказала Мадлен Рено. — Говорят, что она так же замечательно все делает, как тридцать лет назад». А ЛЮ сказала: «Я ее видела давным-давно, и она была потрясающая с этими своими бананами. Я тогда мечтала быть негритянкой и очень ей завидовала».

На гастролях в Москве Рено и Барро показали свой знаменитый спектакль «Гарольд и Мод», и ЛЮ очень понравились и спектакль, и пьеса:

Там роман между семнадцатилетним юношей и восьмидесятилетней дамой. Ее замечательно играет Мадлен Рено, она просто виртуоз, обязательно посмотрите. Они так влюблены, несмотря на разницу в возрасте, они в таком восторге друг от друга…

Особенно, наверно, она, — заметила Плисецкая, которая присутствовала при разговоре.

ЛЮ ходила на все их спектакли, а они два раза у нее обедали. Она по их просьбе возила их на Новодевичье кладбище, показывала знаменитые надгробия мхатовцев и резной алтарь в церкви. Уезжая, они прислали ей цветы с письмецом: «Дорогая мадам, для нас было большой честью побывать в Вашем доме, и мы увозим из Москвы воспоминания о замечательных часах, проведенных с Вами».

С Ротшильдами ЛЮ виделась и во Франции.

Однажды в Париже мы были у них на обеде, — рассказала ЛЮ. — Живут в красивом особняке, прислуживали лакеи. Полина долго всех нас пересчитывала, сверяла по бумажке, ходила вокруг стола и что-то прикидывала в уме. И опять считала, чуть не по головам, чего там считать? Их двое, нас двое и Арагон с Эльзой. Наконец, рассадила нас, но крайне неудобно: нас с Эльзой на высокие скрипучие табуреты без спинок, а мужчин в удобные мягкие кресла. Я чуть не свалилась, Эльза возмутилась, и нас пересадили. Не понимаю, что там Полина так долго высчитывала? А чем угощали? Кажется, бараньи котлеты с пюре и морковкой. Вкусно, но ничего особого. Нет, грибного супа не было.

ЛЮ говорила, что барон переводит очень неплохо и хорошо знает французскую поэзию.

Полина пару раз прилетала в Москву на три-четыре дня, специально повидаться с ЛЮ. Она дарила ей красивые туалеты из дорогих домов, в том числе зеленую норковую шубку от Диора, которую ЛЮ очень любила и носила до последних дней.

У Полины было больное сердце, и она полетела в Америку оперироваться. ЛЮ ей звонила туда, прямо в палату. В последний раз они разговаривали накануне операции…Полина Ротшильд умерла на операционном столе.

Неожиданный неистовый поклонник

Вернувшись в октябре 1975 года из Франции, ЛЮ, смеясь, сказала нам: «Вы не поверите, но у меня в Париже был настоящий роман, трудно даже представить!»

Лиля Юрьевна и Василий Абгарович были приглашены туда на выставку Маяковского. Они консультировали экспозицию, давали интервью, снимались на ТВ и встречались со студентами. Молодой литератор Франсуа-Мари Банье взял у нее интервью для газеты «Le Monde». Она долго с ним говорила, получился большой материал — про Маяковского, про его женщин, какой он был игрок и как любил красное вино, и про антисемитизм, и про железный занавес — словом, что хотела, то и сказала. Правда, попросила, чтобы ей показали корректуру, но сделано это не было, и, увидев статью напечатанной, она взволновалась. Но все обошлось — культуратташе советского посольства сказал: «Что можно ждать от этой продажной газеты?» — «Конечно», — согласилась ЛЮ.