Закон перемен - Василий Головачев

Адрес эфаналитика Виданы Железовской не входил в объем стратегически важной информации, однако найти ее оказалось непросто. Девушки не было ни в расчетном зале большого инка, ни в личной каюте, а обыскать всю территорию центра, занимавшего восемь горизонтов площадью около десяти тысяч квадратных метров каждый, было нереально. Тогда Ставр рискнул выйти в поле Сил и… вызвал тревогу сторожевой инк-системы, отреагировавшей весьма круто: нарушителя пси-режима тут же в коридоре накрыли силовым пузырем, совмещенным с пси-фильтром, и в действие пришел механизм адекватной проверки гостя центра. Однако Ставр действовал быстрее, продавил силовой пузырь (интраморфу без Д-прививки сделать это не удалось бы), на сверхскорости преодолел два горизонта и там нырнул в полную неслышимость, включив для верности личный пси-фильтр. Ругать себя не стал. В поле Сил он пробыл всего несколько сотых долей секунды, но успел определить примерный вектор, по которому «светилась» аура Виданы.

Он нашел ее в парке, возле бассейна, в компании четырех молодых людей, очень сильных людей и сдержанных, судя по их беседе и манере поведения. Девушка была одета в свой любимый уник (шорты, блузка), а мужчины, как один, предпочитали свободного покроя летние костюмы в стиле «антик».

Ставр задавил желание пошутить (прыгнуть в бассейн или пристать к компании) и лишь смотрел на сидящую в шезлонге девушку из-за куста роз, не отрывая взгляда. И она почувствовала его, несмотря на задавленную пси-сферу и молчание. Повернула голову в его сторону, глядя на «незнакомого толстяка», медленно встала, сделала шаг навстречу… затем бросилась к нему с тихим вскриком:

– Ставр!

Четверо парней переглянулись, молча смотрели на обнявшуюся пару, не отреагировав даже на преображение незнакомого пожилого человека в русоголового юношу. Лишь один из них нахмурился, потому что Видана давно была ему небезразлична, но и он знал, кого она ждала…

Они были – ураган, тайфун, смерч, цунами…

Они были – падение в жаркую чувственную бездну…

Они были – отдыхающие чайки на волнах океана…

Они были – падающие без сил на гребень бархана путники в пустыне любви…

Они были – пьющие зной и холод, пламя и жидкий лед…

Они были… и снова, и снова, и снова… и сколько это длилось, никто потом вспомнить не мог.

Видана пришла в себя первой.

«Очнись, эрм! Это тебе не виртуальная реальность. Ты меня замучил… Я не думала, что ты такой…»

– Какой? – вслух спросил Ставр.

– Ненасытный, – нежно ответила девушка.

Он привлек ее к себе… и повторилось все сначала, будто они только-только встретились…

Потом они час купались, испытывая невероятное блаженство от струй воды, чистоты тел и прикосновений друг друга, благословляя деда Аристарха, что он догадался установить в своем бункере приличный душ со сменой программ.

Пили чай «по-королевски», то есть из одной пиалы, забравшись вдвоем на трон-кресло Железовского, ели горячие бутерброды, снова пили чай с тоником, затем медитировали, набирая сил без выхода в эйдоинформационное поле, но не удержались и оказались в объятиях друг друга, в спальне… чтобы через некоторое время снова пойти в душ и повторить цикл опьянения друг другом…

А потом в бункер ворвался Аристарх Железовский и, не обращая внимания на пикантную сцену, передал слоган:

«Уходите! Бункер заминирован! Если эмиссар поймет, что его засада провалилась, он его взорвет! Быстрее!»

Ставру не надо было объяснять ситуацию дважды. На то, чтобы накинуть на себя «плащ» из «чистой энергии», ему понадобилось всего две секунды, но включить опознаватель он забыл. Видана собиралась медленнее, и Аристарх помог ей пониже спины, так что девушка с гневным «ай!» вылетела в коридор.

Они втиснулись в кабину метро втроем и скомандовали пуск, но именно в этот момент прошла и команда на подрыв бункера.

Те, кто в это майское утро отдыхал на берегах озера Нгангларинг-Цо, с ужасом увидели гигантскую колонну волокнистого зеленого огня, вырвавшуюся из отрога высившегося поблизости хребта Алинг-Гангри, ушедшую в небо и превратившуюся в столб бурлящего багрово-черного дыма.

Горы содрогнулись, вода в озере закипела, взметнулась кольцевой волной, сметая с берегов отдыхающих, а потом пришел звук, подобные которому слышатся только во время войн, – звук колоссальной мощности взрыва…

Темнота…

Белая темнота!..

И боль! Красно-черная, шершавая, твердая, шипастая боль во всем многосуставчатом теле… Он неосторожно шевельнулся и рассыпался на миллионы отдельных песчинок, камешков, клеточек, ядер и зерен. Начавшее было восстанавливаться сознание померкло…

Следующее воскрешение было чуть легче первого, но и оно не состоялось полностью, потому что любое шевеление вызывало распад тела на россыпи камней и струи пыли. Только на четвертый или на пятый раз он сумел наконец определить границы своего чувствования и выбраться на Божий свет из-под скорлупы разбитого вдребезги сознания.

Пошевелить руками и ногами, равно как и просто повернуть голову, чтобы оглядеться, не удалось ни с первой, ни с десятой попытки. Тогда Ставр освободил одно из Я сознания и «вышел» из тела, пытаясь сохранить цветность и четкость зрения.

Себя он обнаружил сразу, свернувшегося клубком и вклеенного, как муравей в янтарь, в прозрачно-голубую стеклянистую массу. Видана отыскалась чуть в стороне и ниже, также закованная в массу стекла и в той же позе. Аристарха Железовского нигде видно не было.

Пси-двойник Ставра обследовал окружающее пространство, и Панкратов сделал вывод: они оказались внутри многогранника, заполненного массой застывшего вещества, похожего на стекло. За стенами помещения просматривались еще какие-то конструкции, машины, коммуникационные сети со слабо излучающими участками, но вызывали они почему-то впечатление мертвой неподвижности, запустения и чужеродности.

Ставр некоторое время рассматривал мигающий фиолетовым светом глаз под потолком многогранника и вернулся в тело. Ощущений стало гораздо больше, причем в большинстве своем негативных. Болели все кости, кожу жгло и кололо, легкие отказывались дышать, потому что воздуха, по сути, в «стекле» не было. Ставр понял, что без выхода в поле Сил не обойтись. Даже если после этого его засекут наблюдатели ФАГа.

Войти в состояние инсайта оказалось непросто, пришлось настраивать каждый застывший орган тела, не обращая внимания на тревожные напоминания сторожевого центра сознания об отсутствии резерва. Ставр напрягся – и «стеклянная» масса вокруг стала трескаться, осыпаться на пол помещения, испаряться и таять. Через несколько секунд с деревянным стуком упал и сам Ставр, но способность двигаться приобрел не сразу: тело действительно одеревенело, члены затекли и не чувствовали ток крови. Как только удалось встать, Ставр заковылял до упавшей Виданы и с трудом достучался до ее пси-сферы, еле просвечивающей сквозь саван небытия, как уголек сквозь слой пепла. Во время нештатного запуска, совпавшего со взрывом метро, девушке досталось больше, потому что Ставр был укутан в дигамбара, а на Видане был обыкновенный уник.