Дом на берегу счастья - Фиона О’Брайан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не – что? – Труф посмотрела ей в глаза. – Не лесбиянка?
– Ну да. – Эвелин заерзала в своем кресле.
– По-твоему, это единственная причина, по которой я могла отказать и Ари, и Джошу?
– Ну, согласись, это действительно странно. Даже учитывая всю эту историю с Интернетом…
Труф медленно поднялась:
– Я не из этих, Эвелин. И больше я с тобой это обсуждать не собираюсь. Это моя жизнь, а не твоя и уж тем более не Джоша. А сейчас я хочу пойти поплавать. Мне необходимо освежиться.
– Делай, что хочешь.
– И, Эвелин…
– Ну что еще?
– Я надеюсь, что все это останется строго между нами. Если ты кому-нибудь скажешь хоть слово из того, что тебе наговорил Джош – хотя он не имел на это никакого права, – то я за себя не отвечаю.
– Договорились, – пожала плечами Эвелин. – Ты знаешь, на первый взгляд можно решить, что с тех самых пор, как ты приехала, я влачу довольно унылое существование, учитывая, что я какое-то время была прикована к постели, хотя с каждым днем ко мне возвращаются все новые силы. Но, к твоему сведению, я не из тех зануд, которые только и делают, что сплетничают о своих детях или, боже упаси, о внуках. – Она даже передернулась. – Так что не переживай. Твои тайны будут в целости и сохранности.
Глава 35
Мора сидела, погруженная в свои мысли, за столиком возле панорамного окна в своей комнате. Сквозь стекло на пол лились лучи послеполуденного солнца. Было только четыре часа, но Мора все-таки налила себе немного хереса – во-первых, такой случай непременно надо отметить, а во-вторых, сейчас ей просто необходимы пресловутые сто грамм для храбрости.
Прямо перед ней стояла старая пишущая машинка. Когда-то Мора специально купила ее в благотворительном магазине, чтобы написать мемуары. Мечта о мемуарах с тех пор забылась, а вот машинка осталась, хотя Мора пользовалась ею крайне редко. Впрочем, умения печатать она не растеряла – спасибо маме, которая в свое время заставила ее записаться на соответствующие курсы в их школе, уверяя, что этот навык ей обязательно пригодится. Мора уже тогда знала, что хочет работать только с детьми, но все-таки послушалась маму и сейчас была очень этому рада.
Сначала она попробовала набросать что-нибудь от руки в блокнот, но результат ее совершенно не устроил. Все оказалось не так просто, как она представляла себе поначалу.
Она собиралась написать Роберту Рэдклиффу письмо – будто бы от Эвелин, – и это письмо должно было заставить его прекратить оплачивать ее счета. При этом Роберт никак не должен был сам выйти на связь с Эвелин, иначе она его уболтает и весь план полетит к черту.
Роберт доверил Эвелин какую-то тайну, но сейчас, когда ему, по подсчетам Моры, уже под восемьдесят, хранить ее, наверное, уже не имеет смысла. Море никогда не нравился Роберт, хотя они почти не общались – так редко он бывал дома. Гораздо больше времени она проводила с миссис Рэдклифф, и вот эту очаровательную женщину Мора как раз очень любила. Сам Роберт тогда был во власти чар Эвелин Мэлоун, и, похоже, он до сих пор от них не освободился. Что ж, пришла пора это изменить.
Тут Мора заметила, что на другой стороне улицы остановился микроавтобус. Из него вышли двое молодых людей, открыли задние двери и стали по одному высаживать пассажиров в инвалидных колясках, чтобы отвезти их на прогулку к морю.
На Мору наконец напало вдохновение. Она поскорее, пока муза не покинула ее, вставила в машинку чистый лист бумаги, напечатала в верхнем углу название «Пансионат для лиц пожилого возраста и инвалидов „Конец пути“» (которое выдумала только что), поставила дату, глотнула еще хереса и продолжила.
Вот что у нее получилось.
Уважаемый мистер Рэдклифф!
Я обращаюсь к вам по просьбе Эвелин Мэлоун, проживающей в нашем учреждении. Мне как секретарю заведующего – сейчас, в этот непростой момент, именно он выполняет все ее пожелания – поручили изложить вам эту просьбу, которую нам передала дневная сиделка миссис Мэлоун. С сожалением сообщаю вам, что миссис Мэлоун перенесла инсульт и теперь до конца дней останется инвалидом. Она с большим трудом смогла продиктовать сиделке свою просьбу, а именно – чтобы вы перестали платить за ее квартиру, поскольку ее дни в этом мире сочтены и их остаток она проведет у нас на нашем попечении.
Ниже дословно приводится то, что просила передать миссис Мэлоун:
«Милый Боб, я умираю. Пожалуйста, не надо больше оплачивать мои счета. Я не хочу, чтобы мои дети нашли эти чеки. Сейчас я нахожусь в доме престарелых, парализованная после смертельного инсульта. Это письмо пишет под мою диктовку сиделка, которой я доверяю. Пожалуйста, не пытайся найти меня. Запомни меня такой, какой я была прежде. Наша тайна умрет вместе со мной. Прощай.
Твоя любящая подруга Эвелин. Целую.
P.S. Мне все еще очень стыдно за наш роман. Надеюсь, что и тебе тоже».
Мора несколько раз перечитала свою работу и, убедившись, что все получилось идеально, аккуратно сложила листок, упаковала его в конверт и написала на нем португальский адрес Роберта Рэдклиффа с пометкой «лично в руки». Затем она допила свой херес и поспешила на почту, пока та не закрылась. На самом деле она не собиралась отправлять письмо именно оттуда, ей просто хотелось убедиться, что она указала правильную стоимость доставки. Затем она села на поезд до Брея – этот город просто кишел разными домами престарелых – и только там наконец опустила письмо в почтовый ящик.
* * *
К радости Труф, прохладная морская вода взбодрила ее. Вокруг было тихо. Последние лучи вечернего солнца падали на берег. Люди, которых в это время в бухте было совсем немного, вытирались или болтали о чем-то, и среди них она не увидела ни одного завсегдатая.
Труф быстро нырнула и с удовольствием почувствовала, что холодная вода немного остудила ее гнев. Джош просто не умел отступать, так что его появление ее не особенно удивило, хотя она и не ожидала, что он явится с кольцом и будет просить ее руки и сердца. До сегодняшнего
