Записки бывшего милиционера - Эдуард Скляров

И чего только не находили проверяющие из моего отдела при контрольных проверках камер ИВС! Всем известно, что в камерах разрешается иметь строго определённый перечень предметов, продуктов, одежды. Но из-за ротозейства охраны или по другим причинам в камерах нередко обнаруживались и применялись запрещённые предметы. Я уж не говорю о картах, игральных «костях», ножах и тому подобном, что легко изготовлялось самими задержанными из разрешённых предметов — бумаги, хлебного мякиша, алюминиевой посуды и прочего. Они ухитрялись проносить в камеры даже такие вещи, как бронзовая кочерга (обнаружена в ИВС Коношского отдела милиции) — довольно грозное оружие при нападении, небольшая печь для варки чая (обнаружена в камере ИВС Котласской городской милиции), ножи и кастеты не ручного изготовления, бутылки со спиртным, наркотики, золотые вещи и многое другое, и наверняка не без участия самих охранников. В отделе ООП был даже создан коллекционный стенд с запрещёнными предметами, изъятыми в камерах ИВС, который использовался в учебных (для милиционеров) целях.

Надо сказать, что именно это направление работы милиции принесло мне больше всего неприятностей в личном плане. Именно побеги из-под конвоев и из ИВС в Онежском отделе милиции сорвали мой перевод на службу в МВД, когда этот вопрос практически был решён во всех необходимых инстанциях.

Не меньше неприятностей доставляла и служба медицинских вытрезвителей из-за своей специфики. С одной стороны, неадекватность поведения «клиентов», среди которых было немало женщин. С другой стороны, эта неадекватность делала возможными различные злоупотребления со стороны милиционеров.

В моё время медвытрезвители были во всех без исключения городах и райцентрах области. Но работа в них в силу своеобразия клиентуры считалась в милицейской среде самой непрестижной.

Довольно много лет этой службой в целом по области командовало одно из самостоятельных подразделений, которое так и называлось — отдел по руководству медицинскими вытрезвителями УВД области. Последним начальником такого подразделения был Геннадий Александрович Мамонтов, пришедший сюда с должности начальника Няндомского РОВД, очень мудрый и опытный человек. Но нервы и непосредственная подчинённость М. М. Коверзневу, известному на всю область своей вздорностью, сделали своё чёрное дело, и Мамонтову вскоре пришлось уйти на пенсию, хотя он мог бы поработать ещё не один год.

Через несколько лет после моего прихода в отдел очередным «мудрым» решением министерства самостоятельность отделов по руководству медвытрезвителями ликвидировали и структурно подчинили отделам ООП. Эту службу я знал неплохо, но, получив её в своё непосредственное подчинение, понял, какая это помойная яма и какой неблагодарный и, главное, бесперспективный в ней труд работников в наших реальных условиях.

По долгу службы я, конечно, руководствовался существующей нормативной базой по этому вопросу, обеспечивал преемственность практики органов внутренних дел в этом направлении, но никогда не соглашался с тем, что этими вопросами должна заниматься только милиция. А на практике, по сути, было именно так.

Пьянство и алкоголизм — это исторически сложившаяся социально-психологическая и медицинская проблема, на разрешение которой требовались и требуются не гроши — в том числе на содержание медвытрезвителей и их малочисленных штатных работников, — а миллионы и миллиарды рублей, которых у государства для этого никогда не находилось, потому как надо было кормить «дружественные» государства-дармоеды и содержать зарубежные левые партии, которые часто создавались с одной целью: иметь бездонную кормушку в виде финансирования их Советским Союзом.

А все «сухие» законы, запреты и ограничения по времени и по местам торговли спиртным и тому подобные меры при существовавших и существующих технологиях и социальных коммуникациях для борьбы с пьянством и алкоголизмом имеют нулевое значение, зато дают уйму возможностей «бизнесменам» для обогащения за счёт нелегального производства и торговли алкоголем и его суррогатами, то есть для преступного бизнеса.

Даже горбачёвский драконовский указ об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом дал положительный результат всего на год-два. В этот период снизилось количество выпитого спиртного населением страны, уменьшилось число погибших от алкогольных суррогатов и т. п. Но потом всё возобновилось, причём в боле катастрофических масштабах. И если до указа в пересчёте на каждого жителя страны приходилось (в среднем) по 17–19 литров чистого спирта в год, то уже в 1992 году этот показатель вырос до 25 литров, что в пересчёте на водку означало 125 бутылок на человека в год. Страшная цифра…

Ещё более усугубил положение очередной «пьяный» указ. Имеется в виду Указ Ельцина «О восстановлении государственной монополии на производство, хранение, оптовую и розничную торговлю алкогольной продукции», который дал право производить «пойло» даже целлюлозникам и нефтехимикам, и даже тем, кто занимался переработкой сточных канализационных вод. А громко провозглашённая государственная монополия на торговлю спиртным означала для «комков» необходимость в приобретении лицензии на торговлю. Вот и вся очередная борьба с пьянством и алкоголизмом.

А суть проблемы заключалась и заключается в коренном переустройстве образа жизни общества. Но это сверхгигантская задача, и её при нынешнем экономическом укладе общества не решить.

Общество надо строить так, чтобы человеку было интересно жить, в широком смысле этого слова. Интерес этот должен не столько воспитываться и развиваться с детства, сколько автоматически формироваться под влиянием среды, в которой человек живёт. Решение проблемы нельзя сводить к бесплатным кружкам, студиям и тому подобному по интересам, потому что это не панацея, а только маленькая и не решающая часть борьбы с пьянством и алкоголизмом. Если есть всеобщий интерес в жизни и к жизни, значит, есть стремление к чему-то, значит, людям будет не до пьянства. Не будет пьянства — не будет и алкоголизма. И никакой борьбы не потребуется. Но это из области фантастики при нынешних условиях, и милиция здесь ни при чём.

Проблема слишком запущенна, и кажется, что она уже находится на генетическом уровне народа.

Хорошо, что нынешняя власть даёт знать обществу, что она понимает суть происходящего в отношении пьянства и алкоголизма, она согласна, что это не милицейская проблема. Но мне совершенно непонятна повсеместная ликвидация медвытрезвителей вместо их передачи в органы здравоохранения. Не решается вопрос о восстановлении лечебно-трудовых профилакториев для алкоголиков или о замене их чем-то подобным. То, что происходит сейчас на самом деле, наталкивает на мысль, что всё сведётся к одному — ограничению торговли спиртным по времени и местам. Это, конечно, не приведёт к деалкоголизации населения, а только усилит его криминализацию, по понятным причинам. О социальном аспекте алкоголизации я просто молчу.