О чем кричат Вороны - Лера Сид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Услышав приглашение войти, он зашел в кабинет и сделал несколько шагов к столу, за которым сидел Рудской. Мужчина был ещё красным от возмущения и злости. Он как раз стирал платком пот со лба, когда Белый оказался перед ним.
— Правильно, дверь можешь оставить открытой, — проворчал Рудской, покосившись на молодого следователя.
Белый закрыл её и вновь повернулся к начальнику.
— Товарищ генерал-лейтенант, вы хотели меня видеть?
— Хотел. Ну, расскажи-ка мне. Как продвигается следствие?
— Я нашел информацию, которая указывает на то, что смерть молодого человека в лесу имеет криминальный характер.
— Да ты что? — с издевкой спросил Рудской. — Это ты нам, значит, новый висяк слепить хочешь? Мало нам заявителей, — сказал он и всплеснул руками. — Так ещё следователь, который должен дела раскрывать, только создает новые. Не специалист, а находка! Для Ленинского района самое то.
— Подождите, но…
— Нет, товарищ лейтенант Белый. Ждать никто не будет. Я не видел от тебя ни одного закрытого дела почти за три месяца работы. Ты вообще представляешь, что мне из-за тебя вставят по первое число? Думаешь, мне оно нужно?
— Нет, товарищ генерал-лейтенант. Вам это не нужно.
— А что мне нужно? Скажи. Вдруг ты забыл зачем приходишь сюда?
— Вам нужно, чтобы дела закрывались, товарищ генерал-лейтенант.
— Правильно, — сказал с улыбкой Рудской. — Видишь, а ты дурачка из себя строишь. Что-то в этой светлой головке ещё осталось.
— Я как раз нашел улику, которая… — начал Белый, но тут же прервал сам себя, вспомнив, что повторять то, что уже было высмеяно начальником глупая затея.
— Дела, — сказал Руской и постучал по столу перед собой. — Меня не волнуют твои улики, товарищ лейтенант Белый. Я не вижу здесь закрытых дел от твоего имени. У меня создалось впечатление, что работает один Невзоров из вас двоих. Ты только и делаешь, что строишь теории. С таким же успехом можешь делать это дома на диване и не тратить государственные ресурсы. Зачем мне следователь, который сидит на шее и ни черта не делает?
Александр Белый молчал, низко склонив голову. Он сжимал вспотевшими пальцами выписку от Невзорова и молился, чтобы Рудской сжалился над ним, понимая, что просить его об этом открыто будет неэтично и жалко. Мысль о том, что сегодня может быть его последний день работы следователем заставила плечи дрожать. Он стоял, больно укусив нижнюю губу, и ждал решения начальника.
— Я постоянно делал тебе поблажки. Невзоров делает тебе поблажки. Как с дитём малым, черт возьми! Я что, с деревом общаюсь? — вдруг спросил Рудской. — Ты вообще меня слушаешь?
— Да, товарищ генерал-лейтенант.
— Не знаю, что там у тебя за улики появились, но дела закрывает тут только Невзоров. Я предлагал ему поменять напарника. А он защищает тебя, просит не наказывать за то, что ты ни черта не делаешь. Из уважения к нему я ограничусь последним предупреждением о неполном служебном соответствии. Устном. Дальше ты знаешь, что за этим последует. На исправление месяц. Если не увижу ни одного закрытого дела от тебя за этот срок — пеняй на себя. Будешь писать увольнительную. Я со своей стороны сделал все…
— Спасибо вам, товарищ генерал-лейтенант. Я обязательно постараюсь исправиться.
— Уж постарайся! Ой, всё! Шуруй отсюда, — сказал Рудской и поморщился, прижимая пальцы ко лбу. — Голова из-за тебя разболелась. Скажи спасибо Невзорову, что он с тобой нянчится. Если бы не он, я тебя ещё бы в прошлом месяце выпер отсюда. Постарается он… У меня все. Вопросы?
Белый с колотящимся сердцем ответил, что вопросов больше нет и вышел из кабинета, осторожно закрыв за собой дверь. Ещё с лекций в институте он помнил, что дисциплинарные взыскания могут применяться против нарушителей порядка среди работников, но не думал, что ему будет действительно грозить сокращение. Хотя в его случае речь о другом. Ему грозит увольнение.
Обида от собственного бессилия застала его врасплох. Белый закрыл глаза и громко вдохнул. Нужно оставаться сильным. Но как это сделать, когда никто из коллег не поддерживает его идеи и он находится на грани увольнения?
Мимо прошла группа из трех человек в форме. Один из них бросил:
— Ну что, Белый? Поймал своего маньяка?
— Или Рудской наконец-то тебя уволил? — подхватил второй.
— Давно пора бы, — сказал третий и разразился хохотом.
Они ушли, громко смеясь. Александр Белый сжал кулак и отвернулся. Внутри него что-то разбилось. Его самооценка, уже несколько месяцев подпитываемая сомнениями и страхами, после разговора с начальником дала трещину. Он уже не знал что предпринять для того, чтобы окружающие начали относиться к нему без скепсиса и насмешек.
Возможно, его теория и правда выглядит абсурдно. И поспешное решение поверить словам Алисы тоже могло оказаться ошибкой. Белый не знал, кому следует верить больше. Опытным следователям, у которых за спиной десятки и сотни закрытых дел? Или собственной интуиции, которая упорно твердила о правильности его решений?
Александр Белый разрывался на части из-за терзающих его противоречий. И из-за последнего предупреждения Рудского. Белый мечтал стать следователем всю свою сознательную жизнь. И теперь угроза увольнения была так близка, что он буквально физически ощущал давление со всех сторон. Ему нужно что-то предпринять. Но он даже не представлял что именно.
III
Серые облака густой пеленой покрывают небо. Окрашенные в оранжевые и красные цвета ветви деревьев закрывают собой небольшую поляну от капель дождя. Покрытая росой одежда и мокрые от воды волосы липнут к обездвиженному, но ещё живому телу. Земля усыпана толстым слоем опавшей листвы, на которой лежит бледная обессиленная девушка. Веки полуприкрыты, ветер холодными каплями мороси касается её лица.
Она одновременно здесь и уже далеко за гранью реальности. Радужка глаз едва различима сквозь тёмные ресницы, осторожно подрагивающие от последнего усилия остаться в сознании. Ледяные онемевшие пальцы лежат на подушке из опавших листьев, в которых, кажется, сейчас больше жизни, чем в синеволосой девушке.
Алиса чувствует тяжесть, с каждой секундой становящуюся всё более и более невыносимой. Пересохшие потрескавшиеся губы, некогда тёплого оттенка, потеряли свой блеск и окрасились
