Божественные соперники - Ребекка Росс

«Прими душ побыстрее», – сказала ей Марисоль. Была уже полночь, и они всегда должны быть готовы к приходу гончих.

Айрис мылась при свечах. Было темно и тепло, от кафельных плиток поднимался пар. Она стояла под душем с закрытыми глазами, и кожа горела, когда девушка ее терла, терла так, словно могла смыть все пережитое.

В ушах по-прежнему немного звенело, и Айрис не знала, пройдет ли это когда-нибудь.

Она что-то сбила с полочки для мыла и подскочила, когда предмет со звоном упал. Сердце затрепетало. Она сжалось было от страха, но сказала себе, что все хорошо. Она под душем, и это всего лишь жестяная баночка с лавандовым шампунем.

Убедившись, что смыла с себя грязь, пот и кровь, девушка закрыла кран и вытерлась. Ей не хотелось смотреть на свое тело, на отметины на коже. Ушибы и царапины, которые напоминали от пережитом.

Надевая ночную рубашку, она подумала о Романе. Он не выходил из головы, пока она распутывала узлы в мокрых волосах. Когда он проснется?

Когда ей прийти к нему?

– Айрис! – позвала Марисоль. – Завтрак!

Завтрак посреди ночи.

Айрис отложила расческу и со свечой спустилась на кухню. От запахов еды желудок сжался. Она страшно проголодалась, но не была уверена, что сможет есть.

– Вот, начни с какао, – сказала Этти, предлагая чашку, от которой поднимался пар.

Айрис с благодарностью взяла и села на свое обычное место. Марисоль расставляла на столе тарелки. Она приготовила какое-то блюдо из сыра с разными легкими ингредиентами, и девушка потихоньку начала брать по кусочку. Внутри разлилось тепло. Она вздохнула, чувствуя, что постепенно приходит в себя.

Этти и Марисоль ели вместе с ней, но молчали. Айрис была им за это благодарна, сомневаясь, что сейчас смогла бы говорить. Просто сидеть с ними – это все, что ей было нужно.

– Помочь вымыть посуду, Марисоль? – спросила Этти, вставая и собирая тарелки, когда они поели.

– Нет, я сама. Почему бы тебе не проводить Айрис к ней в комнату?

Айрис чувствовала, как отяжелели веки. Когда она встала, ноги были как чугунные, и Этти взяла ее под руку. Девушка почти не помнила, как они поднимались по лестнице, как подруга открыла дверь и завела ее в комнату.

– Остаться с тобой, Айрис?

Айрис опустилась на тюфяк на полу. Одеяло было холодным.

– Нет, я так устала, что усну без проблем. Но разбуди, если завоет сирена.

Она не помнила, как провалилась в сон.

* * *

Айрис резко проснулась.

Поначалу она не поняла, где находилась. В окно лился солнечный свет, в доме было тихо. Она села. Все тело одеревенело и болело.

Гостиница. Она в гостинице Марисоль, и похоже, что уже позднее утро.

Воспоминания последних дней нахлынули разом.

Роман. Ей нужно в госпиталь. Айрис хотела увидеть его, прикоснуться к нему. Наверняка он уже проснулся.

Девушка со стоном поднялась на ноги. Она легла спать с мокрыми волосами, и они теперь были в полном беспорядке. Потянувшись за расческой, она увидела на полу свою сумку, а рядом сумку Романа. Обе были истертые и перепачканные. Потом ее взгляд упал на комбинезон, брошенный у стола, на котором стояла печатная машинка, поблескивая на солнце.

Карвер.

Имя шепотом пронеслось сквозь нее, и она с нетерпением глянула на платяной шкаф, ожидая увидеть на полу одно письмо за другим.

Там ничего не было. Голый пол. Он вообще не писал с тех пор, как она уехала. Сердце сжалось.

Айрис закрыла глаза. Мысли вертелись в голове. Она вспомнила его последнее письмо, которое сунула в карман и пыталась читать, пока Роман не помешал ей дважды.

Девушка наклонилась над комбинезоном и обыскала карманы, ожидая, что письмо пропало, как и мамин медальон, что сражение отняло у нее и это. Но письмо было на месте. На уголке засохли пятнышки крови. Дрожащими руками Айрис разгладила бумагу.

На чем она остановилась? Он задавал вопросы. Хотел знать о ней больше, словно испытывал тот же голод, что и она. Потому что она тоже хотела его узнать.

Она нашла нужное место. Ей удалось добраться почти до конца, когда Роман так грубо помешал, швыряя в нее комки бумаги.

Айрис прикусила губу и быстро пробежала глазами слова:

Я хочу знать о тебе все, Айрис.

Хочу знать о твоих надеждах и мечтах. Хочу знать, что тебя раздражает и что вызывает улыбку, что заставляет смеяться и чего ты хочешь больше всего на свете.

Но, наверное, еще сильнее… я хочу, чтобы ты узнала, кто я.

Если бы ты видела меня сейчас, как я это печатаю… ты бы улыбалась. Нет, ты бы рассмеялась, если бы увидела, как у меня трясутся руки, потому что я хочу все сделать правильно. Хотел сделать правильно еще много недель назад, но, по правде говоря, не знал как и переживал о том, что ты можешь подумать.

Странно, не правда ли, как быстро может измениться жизнь? Как какая-то мелочь вроде напечатанного письма может открыть дверь, которую никогда не видел. Создать возвышенную связь. Перевести через божественный порог. Но есть еще кое-что, что я должен сказать тебе в этот момент, когда мое сердце бешено бьется, и я умоляю тебя прийти и усмирить его. Вот что: твои письма стали для меня светом, на который я пошел. Твои слова – величайший пир, которым я кормился в дни, когда голодал.

Я люблю тебя, Айрис.

И я хочу, чтобы ты увидела меня. Хочу, чтобы узнала. Сквозь дым, огни и километры, которые когда-то лежали между нами.

Ты видишь меня?

– К.

Она опустила письмо, но не сводила глаз с напечатанных слов Карвера.

«Какой синоним для слова «величайший»?» Роман когда-то задал такой вопрос из окна второго этажа. Словно принц, заточенный в замке.

«Божественный», – ворчливо ответила она снизу, поливая огород. «Возвышенный», – предложила Этти, полагая, что он пишет о богах.

Сердце заколотилось. Девушка перечитывала письмо Карвера – «Я люблю тебя, Айрис», – пока слова не начали сливаться, а глаза переполнили внезапные слезы.

– Нет, – прошептала она. – Не может быть. Это просто совпадение.

Но она была не из тех, кто верит в совпадения. Она перевела взгляд на сумку Романа на полу. После ранения он настаивал, чтобы она взяла ее. Она слышала, как наяву, его голос:

«Айрис, моя сумка. Мне нужно… нужна моя сумка. Там кое-что… Я хочу, чтобы ты…»

Мир замер.

В ушах заревело, как будто она только