Забытые войны России - Алексей Николаевич Волынец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наступление Керенского провалилось, и германские войска на русском фронте начали своё контрнаступление. К осени кризис русской армии начал переходить в откровенный развал. Временное правительство пыталось поправить положение на фронте любыми лихорадочными мерами. Например, 28 сентября 1917 года к производству в чин прапорщика было разрешено допускать даже женщин, проходивших службу в добровольческих ударных частях, прозванных в народе «батальонами смерти».
В тот же день, 28 сентября 1917 года, комиссар Северного фронта (Временное правительство задолго до большевиков ввело практику назначения в войска политических комиссаров) Владимир Станкевич докладывал в Петроград, что «на фронте громадный сверхкомплект офицеров. Но мало офицеров, знающих и любящих военное дело. Из училищ и школ подготовки прапорщиков офицеры выходят с крайне низким уровнем знаний. Ввиду этого считал бы необходимым выпускать из училищ и школ кандидатами на офицерский чин с тем, чтобы производство в офицерский чин давалось в частях и на фронте, если строевое начальство сочтёт кандидата достойным этого…»
Действительно, 1917 год не просто ликвидировал нехватку младших командиров, но и создал их избыток за счёт понижения качества подготовки и отбора кадров. Если с 1914 по 1917 год армия получила около 160 тысяч младших офицеров, то только за первые 10 месяцев 1917 года в стране появилось свыше 70 тысяч новых прапорщиков военного времени. Эти новые офицеры не только не укрепили фронт, но наоборот, лишь усилили политический хаос в стране и армии.
Поэтому, едва захватив власть, большевики сразу же попытались сократить офицерский корпус. Уже 1 ноября 1917 года приказом народного комиссара по военным и морским делам Николая Крыленко отменялись все выпуски в офицеры из военно-учебных заведений и запрещалась организация набора новых юнкеров в военные училища и школы прапорщиков.
В итоге именно этот приказ привёл к массовой борьбе обиженных юнкеров против большевиков – от московских перестрелок в ноябре 1917-го до первого «ледяного похода» в феврале следующего года. Так Россия из мировой войны вползала в гражданскую, на фронтах которой по все стороны будут активно сражаться друг с другом бывшие выпускники школ прапорщиков.
Глава 22. Японская винтовка русского солдата
В начале Первой мировой войны каждая десятая винтовка русской армии приплыла из Японии
В годы Первой мировой войны одним из главных союзников России, после Англии и Франции, был наш вчерашний враг – островная империя восходящего солнца, Япония… С 1905 по 1914 год военное командование России на Дальнем Востоке деятельно готовилось к реваншу за неудачи русско-японской войны. Две империи – русского царя и японского микадо – всё так же оставались соперниками в деле подчинения Северного Китая.
Но начало мирового конфликта в Европе заставило российскую монархию забыть амбиции на другом конце Азии и обратиться за помощью к недавнему врагу и опасному конкуренту. Причина отказа от соперничества с Японией была проста, но весома – август 1914 года вдруг показал, что многомиллионной русской армии банально не хватает винтовок. Тех самых простых «мосинок».
«Дабы не загромождать бесполезно и без того обременённые склады…»
На волне патриотического подъёма Россия успешно и быстро провела всеобщую мобилизацию, по завершении которой численность армии превысила 5 миллионов 300 тысяч человек. И тут Генеральный штаб вдруг осознал, что такому огромному войску для полного вооружения не хватает минимум 300 тысяч винтовок.
Любопытно, что накануне войны достаточный запас винтовок был и даже с излишком. Но в 1912–1914 годах 180 тысяч новых «трёхлинеек» продали за границу, а в целях экономии бюджетных средств план мобилизационного запаса сократили на 330 тысяч стволов.
На начальном этапе войны положение могло бы поправить старое оружие – до конца 1910 года на складах хранился солидный запас в почти миллион прежних винтовок-«берданок». Однако, как говорилось в приказе военного министра, «дабы не загромождать бесполезно и без того обременённые склады», половину запаса старых винтовок продали, переделав в охотничьи, или банально сдали в утиль, как металлолом.
Первоначальная нехватка всего в 7 % от требуемого числа стволов могла бы показаться не фатальной. Однако война имеет свойство уничтожать оружие даже быстрее, чем людей. На практике это проявилось в следующих цифрах: если в августе 1914 года дефицит винтовок составлял 300 тысяч, то уже в ноябре, всего за три неполных месяца, нехватка винтовок в русской армии составила 870 тысяч.
Проблема осложнялась тем, что этот дефицит невозможно было быстро покрыть ростом промышленного производства. Накануне войны российский Генштаб посчитал, что ежемесячная потребность в новых винтовках в ходе большой европейской войны не будет превышать 60 тысяч. Но уже осень 1914 года выявила несостоятельность этих расчётов: ежемесячно войска на фронте теряли в среднем 200 тысяч винтовок.
В августе 1914 года все три завода, выпускавших в России винтовки, – Тульский, Ижевский и Сестрорецкий – вместе производили не более 44 тысяч «мосинок». В первые дни войны этого казалось достаточным, ведь немцы до сентября 1914 года производили только 25 тысяч винтовок в месяц. Но германская промышленность, в отличие от русской, имела куда больший мобилизационный потенциал – уже через полгода после начала боевых действий заводы Германии производили 250 тысяч винтовок ежемесячно, в пять раз больше, чем в России…
В других сражающихся странах Европы (Англии, Франции, Германии и Австро-Венгрии), где начало войны также выявило нехватку стрелкового оружия, положение отчасти спасла развитая гражданская машиностроительная и металлообрабатывающая промышленность. Она быстро перестроилась на военные рельсы, и уже в 1915 году все воюющие державы, кроме России, не испытывали острого дефицита самого простого оружия – винтовок.
Только для покрытия потерь в винтовках российским оружейникам требовалось немедленно, уже в августе 1914 года, увеличить их производство почти в 5 раз. При всем желании русские казённые заводы сделать этого не могли – большими усилиями они за два года войны смогли лишь утроить производство винтовок.
О том, что растущий дефицит стрелкового оружия не сможет быть быстро преодолён русскими заводами, в Генштабе Русской императорской армии понимали уже в августе 1914 года. Естественно, сразу встал вопрос о возможности покупки оружия за границей. Но за пределами России никто «мосинок» не производил, и налаживание производства русской винтовки на зарубежных заводах требовало длительного времени – до года. Русское командование, уже
