Страсти по Веласкесу - Валентина Демьянова

— Это ваши догадки?

— Зачем? Она сама мне это много раз повторяла и Феде так сказала, когда оставляла его. Я помню.

— Оставляла где?

— Около детского приюта. Рядом с нашим домом был приют для сирот. Утром, по дороге на вокзал, мы с мамой отвели туда Федю. Расставание вышло тягостным. Я рыдала и рвалась назад к брату, а мать злилась и тащила меня за руку прочь.

— Просто оставила и ушла, ничего не сказав на прощание?

— Почему же? Предупредила, чтобы держал язык за зубами. Сказала, твой отец — враг народа, он расстрелян, и, если не хочешь оказаться в месте похуже приюта, молчи.

— Мальчик плакал?

— Нет. Он был взрослым не по годам. И потом, Федя никогда бы не стал плакать при маме. Они не ладили. Он просто стоял у ворот и смотрел нам вслед.

— Когда выросли, не возникало желание его разыскать?

— В молодости нет, а вот когда постарше стала, то да, действительно появилось. После смерти матери я ведь писала в тот приют и даже ответ получила. Отрицательный. Ребенок с фамилией Краснов в данное учреждение не поступал.

— Отчего умерла ваша мать?

— Спилась.

— Совесть мучила?

— Никогда. Это чувство было ей незнакомо. Она пила от жгучей обиды на судьбу, — холодно сказала Антонина Юрьевна и тут же сменила тему:

— Картину разыскиваете не для Софьи Августовны?

Я покачала головой:

— Нет. Заказчик совсем другой человек.

— Жаль, — вздохнула Антонина Юрьевна.

Я посмотрела на нее с интересом.

— Если бы картина вернулась к законной наследнице, можно было бы надеяться, что проклятие потеряет силу, — пояснила Антонина Юрьевна совершенно серьезным тоном.

— Это не она, — решительно объявила я и поднялась. — Мне пора. Спасибо за водку, и до свидания.

Антонина Юрьевна расхохоталась:

— Ну что за вопрос? Конечно! Картину не забудьте!

Я кивнула, подхватила картину и, не говоря ни слова, направилась к двери. Уже взялась за ручку, когда за спиной раздалось:

— Минуту.

Я замерла на месте, чувствуя, что леденеет затылок. Вот оно. Началось. Напрасно надеялась, что все обойдется.

— Примите от меня этот маленький сувенир. На память.

Глава 23

Я осторожно высунула нос из подъезда и прислушалась. Тишина. На улице ни души. Время близилось к рассвету, и городок мирно спал. Давно угомонились даже завзятые гуляки. До начала нового рабочего дня оставалось еще несколько часов, и граждане дружно досматривали последний перед подъемом сон. Подождав для порядка еще немного, я наконец решилась. Глубоко вздохнув, ужом скользнула в узкую щель приоткрытой двери и оказалась на улице. Еще шаг, и я уже была у кустов.

«Отлично, — похвалила я себя. — Здесь можешь остановиться и перевести дух».

Замерев в тени разросшейся сирени, я внимательно обшаривала округу взглядом. До калитки оставалось метров тридцать. Открытое пространство, все словно на ладони. За штакетником начиналась полутемная, едва освещенная далеким фонарем улица. А на другой ее стороне тонул в темноте заросший деревьями двор. Покрепче сжав ручку футляра с картиной, я уже приготовилась ринуться вперед, как в кустах зашуршало.

— Эй, — еле слышно донеслось из зарослей.

Я вздрогнула и вся подобралась. Пока соображала, как поступить, из кустов зашипели снова, но теперь уже с раздражением:

— Что вы там замерли столбом? Вас же могут увидеть. Лезьте сюда.

Из листвы вытянулась рука, цепко ухватила меня за рукав и с силой дернула на себя. Не ожидавшая такого поворота, я потеряла равновесие и с треском вломилась в заросли кустарника.

— Да не шумите так. Всю округу перебудите.

Голос звучал сердито, но упасть мне все же не дали. Вовремя подхватили и, довольно бесцеремонно встряхнув, аккуратно поставили на ноги.

— А вы что здесь делаете? — ехидно осведомилась я, оказавшись лицом к лицу с Виктором Петровичем Бардиным.

Господин искусствовед пропустил вопрос мимо ушей и раздраженно произнес:

— На улицу нельзя. Там вас ждут.

— С чего это вы взяли? — пробормотала я.

Глупость моего вопроса Бардина не смутила.

— Видел, — отрезал Бардин и нетерпеливо уставился на меня.

Не знаю, чего уж он там от меня ждал, но я предпочла отмолчаться. Всегда так поступаю, когда нечего сказать. Срабатывает безотказно. Помогло и в этот раз. Я стояла, томно пялилась на него и молчала. Бардин подождал немного, сообразил, что стоять я так могу до бесконечности, и уже спокойнее пояснил:

— Их трое. Сидят в машине. От калитки до нее метров десять.

— Ну и что? С чего вы взяли, что они ждут именно меня? — наивно удивилась я.

Бардин сурово нахмурился:

— Анна, сейчас не время валять дурака. Дорога каждая минута. Я видел, как вы лезли в окно.

— А, так вы давно здесь стоите, — беззаботно хмыкнула я.

Мое легкомыслие ему не понравилось, и он снова начал тихо закипать.

— Достаточно давно, чтобы все понять.

Я облегченно кивнула. Если человек все видел своими глазами, все понимает, значит, и объяснений никаких не требуется. Но это я так думала, Бардин же придерживался другого мнения.

— Почему так долго? И свет зачем зажигали? Это же опасно! — требовательно засыпал он меня вопросами.

— Пустяки. Так получилось, — рассеянно отмахнулась я, думая о своем.

— Картину удалось заполучить?

Бардин многозначительно кивнул на металлический цилиндр в моей правой руке. Я, поглощенная собственными заботами, вопрос проигнорировала, и он просто повис в воздухе. Вместо ответа я сделала движение в сторону, намереваясь выбраться на дорожку.

— Куда? — схватил меня Бардин.

— Все, мне пора двигаться, — решительно объявила я, кивая в сторону калитки.

— С ума сошла? — легко переходя на «ты», прошипел Бардин. — Там же те… в машине.

— Ну и бог с ними. Что ж мне теперь, из-за них везде в этих кустах сидеть?

— Ненормальная! Ты не имеешь права так рисковать картиной! Они отберут ее!

— Совсем не обязательно, — промямлила я.

Моя растерянность оказала на Бардина магическое действие — он почувствовал себя главным.

— Уходить будем через задний двор, — властно объявил он. — Двигай за мной и старайся не шуметь.

— Не получится. Там высокий сплошной забор, — злорадно улыбнулась я. — Пока будем через него перелезать, нас точно заметят и сцапают.

Сообщив Бардину этот неприятный факт, я перестала обращать на него внимание. Раздвинув ветки сирени, я выскочила на дорожку и со всех ног припустила к калитке.

Я неслась вперед и думала только о заветной дырке в заборе. Добраться бы до нее — и все, можно считать, что ноги я унесла. Я бежала и по сторонам конечно же не глядела. Не могла я себе позволить вертеть головой, сбиваться с темпа и терять драгоценные секунды. Я сосредоточенно глядела под ноги, ежеминутно боясь споткнуться, но уши-то мои были свободны, и ничто не мешало им жадно ловить каждый шорох. Я отчетливо слышала топот Бардина за моей спиной. И хлопок двери автомобиля, и невнятные выкрики тех, кто в нем сидел, тоже слышала. В тот момент я уже была на середине проезжей части, и до заветной калитки на противоположной стороне улицы оставались считанные метры. Собрав все силы, я сделала резкий рывок и пулей влетела во двор.

Он был густо и беспорядочно засажен деревьями. Помимо растительности на каждом шагу подстерегали ловушки в виде мусорных куч и неведомо кем выкопанных ям. Хотя накануне днем я все тщательно обследовала и отлично помнила ведущую к заветной дыре дорожку, но из-за темноты замедлить шаг все же пришлось. А за спиной тем временем раздалась ругань, моментально переросшая в шум яростной драки. Не удержавшись, я притормозила свой бег и оглянулась. В темноте двора, сбившись в плотную группу, несколько человек яростно мутузили друг друга.

«Неужели Бардин?» — восхитилась я, и тут из свалки тел выдралась коренастая фигура и кинулась в мою сторону.

— Черт, — выругалась я и, моментально потеряв интерес к происходящему, резво помчалась вперед.

За забором нужно было сразу же повернуть направо, и узкая тропинка, протоптанная жителями ближайших домов, по краю оврага привела бы меня к началу улицы, но я впопыхах забыла об осторожности и поплатилась за это. Нетвердо поставленная нога скользнула по склону, я потеряла равновесие и рухнула вниз. Громко охая и цепляясь за все попадавшиеся на пути ветки, я кубарем скатилась на самое дно и больно приземлилась на пятую точку. Голова кружилась, каждая клеточка тела ныла и болела, хотелось закрыть глаза, лечь прямо там, в овраге, и спокойно умереть. К сожалению, от этой красивой мечты пришлось отказаться, так как тот, кто преследовал меня, о ловушке вообще не подозревал и с размаху ступил мимо тропки. Теперь он летел вниз по склону, ломая встречавшуюся на пути растительность и считая ребрами камни. Разом отбросив мечты о тихой кончине, я подскочила на ноги и рванула что есть мочи.