Мозг Тонкая настройка. Наша жизнь с точки зрения нейронауки - Питер Уайброу

Кроме того, новые разновидности высокоурожайных зерновых требуют не только внесения искусственных удобрений, но и большого количества воды, что вызывает ее нехватку в ряде регионов и другие проблемы, которых никто не предвидел. Азот, вымываемый из почвы, во многих прибрежных районах отравляет рыбу и других морских животных и способствует росту водорослей и сорняков. В Индии, особенно в Пенджабе, колыбели индийской зеленой революции, истощение водяных пластов глубокого залегания привело к весьма значительному понижению уровня грунтовых вод — примерно на 4,6 м всего лишь за десять лет, с 1993-го по 2003-й. В результате многие крестьяне больше не могут обеспечить своим полям требуемое орошение, что приводит к снижению урожайности. И такое происходит не только в Индии. Уровень водоносного горизонта под Великими равнинами на Среднем Западе США, простирающегося от Южной Дакоты и Вайоминга до так называемого Техасского выступа, также падает. Полвека круговой ирригации — использования глубоких скважин и оросительных установок, которые создают картину концентрических кругов растительности, прекрасно видимых при полете над территорией, — значительно снизило ресурсы доступных грунтовых вод, что приводит к пересыханию рек и грозит катастрофическими последствиями для этого важнейшего земледельческого региона в случае засухи.

Знакомый урок. Стремясь справиться с какой-то старой проблемой, в данном случае с голодом, мы создаем новую. Сегодня нам становится понятно, что зеленая революция с ее установками на ископаемое топливо и масштабное использование удобрений и пестицидов разрушительно воздействовала на биоразнообразие и биологический баланс почв, необходимый для производства здоровых пищевых продуктов. Так что потенциально она оказалась контрпродуктивна: повысила риск быстрой приспособляемости вредителей и развития болезней, уничтожающих посевы, что может еще больше подорвать источники пропитания на Земле. Производителям полуфабрикатов и фастфуда, играющим основную роль в снабжении питанием голодных городов, для снижения расходов необходимы индустриализированное сельское хозяйство и дешевый транспорт, что поддерживают и усугубляют эти потенциальные проблемы.

«Мы зависимы от продовольственных корпораций в такой же степени, в какой жители древних городов были зависимы от своего короля или императора, — заметила Кэролин во время нашего разговора. — Но, в отличие от них, у нас нет прямых взаимоотношений с теми, кто нас кормит, — за исключением разве что того момента, когда мы отдаем деньги кассиру в магазине. Супермаркеты обеспечивают 80% продаж пищевых продуктов в Великобритании. Во имя эффективности мы пытаемся модернизировать саму природу. Самое смешное, что это мы, горожане, внушили всем идею о том, что еда дешева, — продолжала Кэролин. — Нет ничего более далекого от истины. Единственный способ поддерживать эту иллюзию — это экстернализация24 и скрытие издержек. Поэтому в реальности треть парниковых газов на планете производится пищевой промышленностью, которая также потребляет около 70% всей используемой человечеством воды. Для того чтобы на столе американца оказалась 1 калория еды, требуется потратить 10 калорий энергии, поэтому гамбургер на самом деле должен стоить около 200 долларов. Это очень дорогая система, производящая к тому же очень большое количество отходов: в Великобритании ежегодно выбрасывается 6,7 млн тонн пищевых продуктов — примерно треть того, что мы покупаем. Совершенно очевидно, что такая модель не может быть устойчивой».

Для Кэролин Стил жизнь полна удивительных загадок. То, как мы подходим к их решению, формирует способ нашего мышления. Одна из таких головоломок — это распределение пищи в городе. С точки зрения человека, увлеченного городским дизайном, если место, где мы живем, формируется тем, что мы едим, значит, еда потенциально может служить творческим инструментом для создания лучшего места. Логика примерно такова. В эпоху индустриализации городские центры, строившиеся вокруг колоритных продовольственных рынков, отошли в прошлое. Пища теперь появляется преимущественно не в центрах городов, а в мегамаркетах на окраинах, и, чтобы купить еду, нам нужно уехать из города. А внутри города хорошая еда отправляется туда, где есть деньги, при этом более бедные районы становятся «пищевыми пустынями». Фактически наши города формируются коммерцией.

Но еда — это культура. Еда — это общая необходимость, и она создает единый для всех способ мышления. Смысл еды выходит за рамки того, что лежит у нас на тарелке, и демонстрирует связь всех повседневных элементов нашей жизни: еда обладает значением и ценностью. Поэтому если мы остановимся и посмотрим на мир сквозь призму еды, то окажемся лицом к лицу с тем, что мы сами создали. Короче говоря, для Кэролин Стил мысли о еде неизбежно приводят к размышлениям о великих идеях. «Какое общество мы пытаемся создать? — спрашивает она. — Когда мы говорим о продовольственных системах, мы спрашиваем: как мы намерены прокормить мир? Но на самом деле мы должны спросить: какой мир мы хотим прокормить? Мы задаем неправильный вопрос».

Из таких размышлений следует, что нам нужна вторая зеленая революция, на этот раз в буквальном смысле, — не столь зависящая от индустриализированного сельского хозяйства и масштабного использования ископаемого топлива. Мы должны каким-то образом сбалансировать слепую веру в технологию монокультур с приверженностью «органическим» идеям и принципам. К счастью, такие перемены уже постепенно начинают происходить, потому что мы стали мудрее. По отдельности ни индустриализированное сельское хозяйство, ни «органическое» фермерство не могут прокормить миллиарды. Нам нужен третий путь, объединяющий древнюю мудрость с современными технологиями. Элементом глобальной пищевой цепи должна стать динамическая система местных хозяйств, поддерживаемых мощной инфраструктурой. В этом состоит философия движения «медленной еды»: потребитель и производитель должны восстановить динамические взаимоотношения, при которых производство будет более точно соответствовать потребностям, а количество отходов снизится. Но где найти таких образованных местных фермеров в XXI в.?

* * *

Охай — городок километрах в 150 к северу от Лос-Анджелеса. Расположенный среди гор, он остается сельскохозяйственной общиной, где растят цитрусовые и авокадо. Кроме того, он стал прибежищем для частных школ, а также для художников и работников индустрии развлечений, уставших от жизни в большом городе. На главной улице расположены парк и ряды магазинов с фасадами в испанском стиле. Рядом с почтой пристроился маленький кинотеатр, воскрешающий воспоминания о лучших днях Голливуда, когда его власть еще не была подорвана ни телевидением, ни электронными гаджетами. В фойе до сих пор продается попкорн из стеклянного ящика со столбиками красного дерева, а на стенах висят фотографии давно ушедших звезд.

Однажды осенью, прямо перед Днем благодарения, меня пригласили на показ нового документального фильма. Его сняла одна из жительниц города, энтузиастка «органического» сельского хозяйства, глубоко озабоченная, кроме того, трагедиями войн. Фильм назывался просто: «Наземные операции» (Ground Operations).

Кинотеатр был полон. В первых кадрах две смутные фигуры в бронежилетах и с оружием осторожно пробирались в тумане. Постепенно туман рассеялся, и мы увидели двоих молодых людей в футболках и джинсах, идущих под ярким солнцем по сельской дороге. Камера повернулась, показав нам залитую солнцем долину в разноцветье осенних листьев, а потом спустилась ниже, и мы оказались перед стадом коров, спокойно пережевывавших свою жвачку.

И тут тишина наконец оборвалась: экран как будто бросился нам навстречу, и вокруг снова была война; в треске выстрелов перед нами разверзлась воронка от взрыва и нашу машину бросило в сторону…

«Задумайтесь, — сказала мне Делани Эллис, продюсер фильма, когда на следующий день мы встретились с ней за завтраком, — в Америке сельское население составляет всего 16%, и тем не менее 40% тех, кто идет на военную службу, — деревенские парни. Непропорционально большое их число сражается в наших войнах на Ближнем Востоке. И многие из них, возвращаясь домой, не находят работы. Ветеранам нужны реальные возможности, чтобы лечиться, платить по счетам, обеспечивать семьи, начать новую жизнь. Они не жалуются. Они говорят, что сами выбрали военную службу. Но мне кажется, пострадать на войне и потом вернуться домой в пустоту — двойная трагедия. И здесь, я знаю, сельское хозяйство может помочь».

Делани — очень увлеченная и энергичная женщина, но в то же время очень практичная. Те, кто давно с ней знаком, говорят, что она всегда была такой. Она выросла в долине Сан-Фернандо еще до того, как ее захватил разросшийся Лос-Анджелес, любила лошадей и открытые пространства, но эта жизнь неожиданно закончилась, когда ее отец сменил работу и переехал с семьей в город. После колледжа у Делани началась многообещающая карьера в Голливуде, но потом в киноиндустрии случился очередной экономический кризис, и дела сразу пошли хуже. Стремясь обезопасить себя, она сбежала в округ Вентура (у ее семьи там был домик) — и влюбилась в Охай и его сады. «Я училась садоводству по книгам, — честно признается Делани, — и наделала кучу ошибок. Но это были полезные ошибки. Такие неудачи помогают вам осознать, насколько сложно на самом деле производить продукты питания. Это заставляет вас уважать плоды чьих-то трудов». Итак, она обрела свое призвание, и даже очередной подъем экономики не заставил ее вернуться в Лос-Анджелес. «Моя дочь, — гордо добавляет Делани, — начала вместе со мной заниматься садом и готовить еду, когда ей было два года».