Пустой стул - Джеффри Дивер

Гаррет Хэнлон, взяв со дна весло, направил ялик к берегу.

— Нам надо выбраться на сушу, — пояснил он. — Пока совсем не стемнело.

Амелия Сакс отметила, что местность вокруг изменилась. Лес по берегам стал реже, и к реке тут и там подступали заболоченные заводи. Мальчишка прав: одно неверное движение, и они окажутся в каком-нибудь непроходимом болоте.

— Эй, в чем дело? — спросил Гаррет, увидев у нее на лице беспокойство.

— Я так чертовски далеко от Бруклина.

— Это в Нью-Йорке?

— Да.

Он щелкнул ногтями.

— И тебе грустно, потому что ты не там?

— А ты как думал?

— И насекомых это пугает больше всего, — заметил Гаррет, подгребая к берегу.

— Что?

— Ну, незнакомое. Они ничего не имеют против того, чтобы работать, и ничего не имеют против того, чтобы сражаться. Но в непривычной обстановке они теряются. Даже если им ничего не угрожает. Они не знают, как им себя вести.

Отлично, значит, она заблудившееся насекомое. Но ей была больше по душе формулировка Линкольна: «рыба, вынутая из воды».

— Всегда можно определить, что насекомые обеспокоены. Они начинают постоянно тереть усики. Усики отражают Настроение насекомого. Все равно как лица у людей. С одной только разницей, — загадочным тоном произнес Гаррет. — Они не умеют притворяться. В отличие от нас.

И он как-то по-странному рассмеялся — ничего похожего Сакс еще не доводилось слышать.

Соскочив в воду, Гаррет вытащил ялик на берег. Сакс последовала за ним. Он повел ее через лес. Казалось, несмотря на сгущающуюся темноту и отсутствие какой-либо тропинки, ему точно известно, где именно они находятся.

— Как ты определяешь, куда идти? — спросила Сакс.

— Наверное, в этом я похож на данаиду, — смущенно ответил Гаррет. — Я просто знаю нужное направление.

— На данаиду?

— Знаешь, это такие бабочки. Они совершают перелеты по тысяче миль и всегда точно знают, куда лететь. Это действительно очень прикольно — они ориентируются по солнцу и — ну, автоматически меняют направление, смотря по тому, где оно относительно горизонта. Да, а ночью или когда солнце закрыто тучами, данаиды используют другой орган — они чувствуют магнитное поле Земли.

Когда летучая мышь испускает луч, чтобы обнаружить их, мошки складывают крылья, падают на землю и затаиваются.

Сакс улыбалась, слушая увлеченный рассказ мальчишки, и вдруг, внезапно застыв на месте, пригнулась.

— Смотри! — прошептала она. — Там свет.

От безмятежной водной глади отражалось слабое свечение. Таинственный желтоватый свет, как от тусклого фонарика.

Но Гаррет в ответ лишь рассмеялся.

Молодая женщина вопросительно посмотрела на него.

— Это всего-навсего призрак.

— Что? — переспросила Сакс.

— Дама из болота. Ну, девушка-индианка, умершая в ночь накануне свадьбы. Ее призрак до сих пор бродит по Страшному Болоту в поисках юноши, за которого она собиралась замуж. Мы сейчас не на Страшном, но оно совсем рядом. А в действительности это светится гниющий мох.

Сакс этот неестественный свет не пришелся по душе. Она вспомнила, с каким ощущением сегодня утром по дороге в Таннерс-Корнер увидела детский гроб.

— Болота мне не нравятся — с призраками или без них, — решительно произнесла Сакс.

— Да? — удивился Гаррет. — Быть может, они тебе понравятся. Когда-нибудь.

Он вывел молодую женщину на тропинку, и минут через десять они свернули на заросшую грунтовую дорогу. Впереди на небольшой поляне стоял старый трейлер. В темноте Сакс не смогла разглядеть его отчетливо, но все же отметила покосившиеся ржавые стены, спущенные шины, вросшие в землю и опутанные плющем.

— Он твой?

— Ну, здесь уже много лет никто не живет, так что, полагаю, он мой. У меня есть ключ, но он остался дома. У меня не было возможности его захватить.

Обойдя трейлер, Гаррет открыл окно и влез внутрь. Через мгновение распахнулась входная дверь.

Сакс вошла в трейлер. Гаррет рылся в шкафчике на крошечной кухне. Найдя спички, он зажег газовый фонарь. Помещение озарилось теплым желтым светом. Открыв другой шкафчик, мальчишка заглянул внутрь.

— Ну вот, у меня было печенье, но его съели мыши. — Он осмотрел пакет. — Прогрызли насквозь. Но ничего, у меня есть макароны «Фермер Джон». Хорошие. Я их все время ем. И еще горошек.

Гаррет начал открывать консервные банки, а Сакс оглядела тесное помещение трейлера. Несколько стульев, стол. На полу в гостиной толстый матрац и подушка. От внутреннего убранства веяло нищетой: ободранные двери, пулевые пробоины в стенах, разбитые окна, грязный до невозможности ковер. За время работы в полиции Нью-Йорка молодой женщине не раз приходилось видеть подобные печальные места — но всегда в качестве постороннего. Сейчас же убогий трейлер стал на время ее домом.

Сакс вспомнила слова Люси, произнесенные сегодня днем.

Все обычные правила перестают быть применимы к любому, кто попадает на северный берег. Неважно, о нас или о них идет речь. Вдруг неожиданно ловишь себя на том, что начинаешь стрелять, не зачитав обвиняемому его права.

Вспомнила оглушительные выстрелы из ружья, предназначавшиеся ей с Гарретом.

Мальчишка завесил окна засаленными тряпками, чтобы снаружи не был виден свет. Выйдя на улицу, он быстро вернулся с ржавой кружкой, наполненной водой — несомненно, дождевой. Гаррет протянул кружку Сакс. Та покачала головой.

— У меня такое ощущение, будто я выпила половину Пакенока.

— Это кое-что получше.

— Не сомневаюсь, и все же я пас.

Осушив кружку, Гаррет помешал еду, разогревавшуюся на небольшой газовой плите, напевая вполголоса: «Фермер Джон, фермер Джон… Наслаждайтесь свежими продуктами компании „фермер Джон“». Это была всего-навсего песенка из рекламного ролика, но почему-то она действовала Сакс на нервы, и молодая женщина вздохнула с облегчением, когда Гаррет умолк.

Сакс собиралась отказаться и от еды, но вдруг неожиданно для себя осознала, что умирает от голода. Гаррет разлил содержимое кастрюли в две миски и протянул ей ложку. Поплевав, Сакс вытерла ее о свою футболку.

Некоторое время беглецы молча ели.

Вдруг Сакс обратила внимание на доносящийся снаружи пронзительный высокий треск.

— Что это? — спросила она. — Цикады?

— Ага, — подтвердил Гаррет. — Но шум производят только самцы. Одни только самцы. Весь этот шум производится маленькими пластинками на их телах. — Он умолк, задумавшись о чем-то. — Прикинь, да — у них такая странная жизнь. Личинки зарываются в землю и остаются там — ну, лет двадцать. Потом они выбираются на поверхность и залезают на деревья. Кожица у них лопается на спинке, и появляется взрослое насекомое. Столько лет прятаться в земле, чтобы выползти на свет и стать взрослыми.

— Гаррет, почему тебе так нравятся насекомые?

Он замялся.

— Не знаю. Нравятся, и всё.

— А ты сам над этим не задумывался?

Отложив ложку, мальчишка принялся чесать язву, полученную от соприкосновения с ядовитым дубом.

— Наверное, я стал ими увлекаться после смерти родителей. Мне тогда было очень плохо. С головой творилось что-то непонятное. Я чувствовал себя… ну, каким-то другим. Не знаю. Учителя в школе говорили, что я переживаю по поводу гибели мамы, папы и сестры, и поэтому мне нужно — ну, больше работать. Но я не мог. Я просто не чувствовал себя настоящим. Мне было на все наплевать. Я только валялся в постели или уходил читать в лес или на болото. Так я провел целый год. Ну, я почти ни с кем не встречался. Меня передавали от одних приемных родителей к другим. А потом я прочел одну вещь. Вот в этой книге.

Полистав «Миниатюрный мир», он нашел нужную страницу и протянул книгу Сакс. Там был обведен абзац, озаглавленный «Отличительные черты здоровых живых организмов». Сакс быстро пробежала взглядом с десяток положений.

— Здоровое животное стремится расти и развиваться.

— Здоровое животное стремится выживать.

— Здоровое животное стремится приспосабливаться к окружающей обстановке.

— Я прочел это и — раз — понял, что смогу снова стать таким. Здоровым и нормальным. Я очень старался выполнять все правила. И мне стало лучше. Вот так, наверное, я стал к ним ближе — я имел в виду насекомых.

На руку Сакс сел комар. Молодая женщина рассмеялась.

— Но они пьют нашу кровь. — Она хлопнула по руке. — Готов.

— Готова, — поправил ее Гаррет. — Кровь пьют только самки. Самцы питаются нектаром.

— Правда?

Он кивнул.

— Насекомые никуда не денутся.

— То есть?

Отыскав нужный абзац, Гаррет прочел его вслух:

— «Если какое-то живое создание и можно назвать бессмертным, то только насекомое. Насекомые жили на Земле за миллионы лет до появления млекопитающих и будут на ней жить еще долгое время после того, как исчезнет вся разумная жизнь», — отложив книгу, он посмотрел на свою спутницу. — Понимаешь, дело в том, что если убьешь одно насекомое, их останется еще очень много. Если бы мама, папа и сестра были насекомыми и погибли бы, осталось бы много таких же, как они, и мне не было бы одиноко.