Zадача будет выполнена! Ни шагу назад - Николай Петрович Марчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неудивительно, что именно ДШК снискал славу и популярность по всему миру, в том числе среди не очень образованных пользователей – всяких повстанцев и армий стран третьего мира. Обучиться и грамотно обращаться с М2 намного сложнее. Да и в производстве он существенно дороже. Это очевидно по количеству деталей и качеству обработки, требовательности к допускам.
Более того, в комплекте с Browning М2 идет специальный набор ключей-калибров. Ими проверяют зазоры – правильно ли собрано. Мало того, ствол у М2 можно вкрутить неправильно. Более того, чтобы вкрутить его единственно правильным образом, нужно применять этот самый калибр для проверок. Понятно, что терять эту приблуду либо человека, носителя этой приблуды, крайне чревато…
Уж лучше молоток к ДШК. Потеряли молоток – взяли любой другой, или просто любую увесистую железяку, или даже деревяшку…
В общем, если бы при равном доступе к БК стоял выбор между ДШК и М2, и с ним предстояло бы реально работать – возиться, таскать с собой по лесам, по грязи круглый год, – выбор очевиден в пользу советского шедевра в сравнении со сложным американским ужасом. Но сейчас у меня в руках М2, а значит, хорош ныть, причитать и рассуждать по всякие там «если бы» да «кабы». Работаем тем, что есть под рукой.
По броне МРАПа вновь заколотили колотушкой. Я определил направление, с которого бьют по бронемашине, развернул «корзину» с крупняком в ту сторону и только потом высунулся в полный рост.
Метрах в двухстах стояли «бардак» и пикап, вокруг этих двух машин скопилось около десятка стрелков. В кузове пикапа был установлен АГС, именно он сейчас навешивал в нашу сторону куцые очереди 30-миллиметровых гранат. Под колесами МРАПа в луже крови, в обнимку с оставленным мной пулеметом лежал Сыч. Его накрыло залпом гранат, взрывы разворотили тело, оторвав руку и ногу. Сыч, братишка…
На его месте должен был быть я. Если бы не стуки Бамута по кузову МРАПа, я бы не полез внутрь и, скорее всего, сейчас лежал бы в луже собственной крови разорванным на части. Сыч принял мою смерть…
– На, пидор гнойный, получай! – стиснув зубы, закричал я, давя на гашетку пулемета. – Это тебе за Сыча!
Пулемет застучал длинными очередями, загудел, затрещал, выплевывая пулю за пулей в сторону пикапа и БРДМ. Засевшие за броней укропы засекли меня и тут же сыпанули из всех стволов в мою сторону. По-хорошему надо было нырнуть внутрь МРАПа, спрятавшись от вражеских выстрелов, потому что броня пулеметной «корзины» хлипкая и «бумажная», но я не стал этого делать. Похер, посмотрим, у кого нервы крепче и яйца круче!
Вокруг меня заплясали рикошеты, засвистели пули, хлопнуло несколько ВОГов. Я не обращал внимания на эту свистопляску огня и свинца. Сейчас я был всего лишь бездушным приложением к американскому крупнокалиберному пулемету «Браунинг» М2. Я разил врага горячим свинцом, не боясь смерти и не обращая внимания на летящие в меня свинцовые кусочки смерти. Я сам был смертью, я разил врага, я мстил за погибшего боевого брата.
Укропы, скопившиеся за «бардаком» и вокруг пикапа, стреляли в меня, я стрелял в них. М2, закрепленный на станке, практически не дергался, бил точно и уверенно. Хороший старикашка! Не знаю, сколько по нормативу должен выдержать ствол «браунинга», но мой пулемет заткнулся и перестал стрелять, почти опустошив патронный ящик, в котором было двести пятьдесят патронов. Стрелял я секунд тридцать. За это время успел изрешетить пикап, сбив стрелка АГС, пройтись «дыроколом» по борту БРДМ и поразить двух автоматчиков. Остальные не выдержали моего «психа» и, как только поняли, что я не перестану давить на гашетку, испугавшись их выстрелов, предпочли уклониться от перестрелки, спрятавшись в укрытие.
Мои яйца оказались крепче их!
Ба-бах! В изрешеченный мной БРДМ попал танковый снаряд, и легкий броневичок с пикапом, стоявшим рядом, взлетели на воздух, а вместе с ними и не успевшие укрыться украинские бойцы.
Я оглянулся через плечо. Т-72 вползал на украинские позиции. Из открытого люка торчал Шут, который огнем из «утеса» поддерживал штурмовиков. Гвардейцев княжества Монако вдруг стало много, они были повсюду. Шли вперед, поливали свинцом, кидали гранаты, разили врага, давя и тесня его.
Через пару минут из входа в командный пункт высунулась длинная жердина, к концу которой была примотана белая тряпка. Противник решил сдаться!
Есть! Победа! Мы сделали это!
Глава 19
Опорный пункт зачищали еще минут тридцать. Белый флаг выбросили только из командного пункта, а вот в остальных убежищах укропы не желали сдаваться и активно отстреливались. Пришлось их зачищать по-взрослому – выстрелами из гранатометов, танка и БМП. С противником особо не миндальничали: не было времени на увещевания и предложения сдаться, да и, честно говоря, брать в плен укропов в мои планы не входило. Что потом с ними делать, с пленными-то? Солить, что ли?
Пленного надо содержать, кормить, поить и так далее. Лучше всего сразу переправить в тыл, но для этого надо выделить технику и сопровождение. А где все это взять? В общем, если не считать шестерых салоедов на командном пункте, остальные укропы во время зачистки их позиций «пригорюнились» и «отправились к Бандере». Часть попали к нам в плен уже вследствие ранений – само как-то так получилось.
Бились укропы славно, сражались до конца. А если кто из них в пылу перестрелки, особенно под конец, поняв, что не вывозит и пора сдаваться, поднимал руки вверх и что-то там кричал про сдачу, а его не услышали и пристрелили, то тут уж никто, кроме укропов, не виноват. Гвардейцы княжества Монако разгорячены, кровь кипит от адреналина, куда там слышать, что кричат проклятые салоеды. Опять же, никто не отменял солдатскую хитрость, когда один кричит «Сдаюсь, сдаюсь!», а второй тем временем швыряет под ноги переставшим стрелять бойцам «феньки», они же осколочные гранаты Ф-1. Нам такой поворот сюжета не нужен, поэтому сперва пуля, а уж потом выяснять, хотел сдаваться укроп или нет.
По итогу штурма, который окончательно завершился к восьми часам утра, можно вынести следующий вердикт.
У
