Ночная школа - Кристи Доэрти

В классе послышались еще несколько сдавленных нервных смешков.

Директриса напустила на лицо загадочное выражение и надела очки.

— Уверена, что вы уже мысленно веселитесь на балу, но у нас урок, материал которого, хотите вы или нет, необходимо освоить, — сказала она, открывая книгу. — Сегодня мы поговорим с вами о чувствах и романтике. Давайте начнем наше занятие с прекрасного стихотворения о тайной любви. «Silentium Amoris» написал Оскар Уайлд, которого вы, вероятно, лучше знаете как сатирика, нежели лирического поэта. Тем не менее стихи он тоже писал, и упомянутое мной стихотворение очень мне нравится за кристальную чистоту и красоту в отображении любовного чувства.

После этой преамбулы она прочитала два четверостишия своим глубоким голосом. Элли, больше занятая собственными мыслями и состоянием, низко склонилась над столом и нарисовала на обложке тетради спящую бабочку. Она как раз закрашивала крылышки, когда вдруг услышала свое имя.

Смутившись, девушка быстро расправила плечи и села на стуле прямо. Ученики, находившиеся в классе, смотрели на нее во все глаза.

— Извините, я вас не расслышала, — покраснев, пробормотала Элли, стараясь не встречаться с Изабеллой глазами.

— Доброе утро, — язвительно произнесла директриса. Класс дружно засмеялся. — Я просто попросила тебя прочитать третье четверостишье из этого стихотворения. Элли поднялась с места, взяла книгу, кашлянула, прочищая горло, и начала читать. Сначала быстро, но потом все медленнее — когда слова стали проникать в ее сознание и обретать форму и смысл.

Тебе мой взгляд сказал все несомненно,Зачем я смолк, и гриф на лютне пуст,Не лучше ль разойтись нам откровенно,Тебе — к тому, кто так сладкоголос,А мне — лелеять память этих грез:Не спетых песен, не лобзавших уст[7].

Неожиданно Элли охватила необъяснимая печаль, она подумала, что сейчас разрыдается и лишь огромным усилием воли сдержала слезы.

«Что за чертовщина со мной происходит?»

— О чем поведало тебе это стихотворение, Элли?

Элли подняла глаза, увидела, что Изабелла по-прежнему пристально на нее смотрит, ужаснулась этому и попыталась со всей поспешностью придумать ответ на заданный ей вопрос.

Прошло еще несколько секунд, и она наконец заговорила — очень тихо, почти шепотом.

— Автор боится сказать близкому ему человеку, какие чувства он к нему испытывает. Но одновременно его печалит тот факт, что этот человек не знает о его чувствах.

— А почему, по-твоему, он боится рассказать этому человеку о своих чувствах? — осведомилась Изабелла.

— Потому что она, возможно, не разделяет его чувств.

Элли почему-то не удивило, что на этот вопрос ответил Картер, хотя Изабелла вроде бы спрашивала ее. Она снова опустила глаза, незаметно пододвинула к себе тетрадь и стала рисовать кружочки вокруг спящей бабочки. Короче говоря, автор предпочитает в этом вопросе страдать от неведения, нежели получить отказ.

— Думаю, есть смысл напомнить, что Оскар Уайльд мог посвятить это стихотворение не «ей», а другому мужчине, но для поддержания дискуссии мы можем этот момент проигнорировать и остановиться на более привычном варианте. — Итак, почему он предпочитает «страдать от неведения», как сказал нам Картер? — продолжала вопрошать Изабелла, не спуская глаз со своих учеников. — Вдруг она испытывает те же чувства, что и он сам? Но если он ее об этом не спросит, то никогда не узнает правды, не так ли?

— Он боится, что правда может причинить ему сильную душевную боль, оказаться непереносимой, — прошептала Элли, замкнув цепочку из кружочков вокруг спящей бабочки.

Изабелла с любопытством посмотрела сначала на нее, а потом на Картера.

— Что ж, возможно, именно это все и объясняет, — сказала она после минутной паузы и переключилась на другого автора. — А теперь, друзья, уж коли мы заговорили о связанной с любовью душевной боли, давайте обратимся к творчеству американской поэтессы и писательницы Дороти Паркер…

Пока Изабелла повествовала о непростой судьбе Дороти Паркер, Элли казалось, что все ученики продолжали смотреть только на нее, поэтому, когда прозвенел звонок, первой вскочила из-за стола и быстрым шагом направилась к двери, опустив голову, чтобы ни с кем — даже случайно — не встретиться взглядом.

Особенно с Картером.

Так что она первой оказалась у подножия лестницы и стала торопливо подниматься по ней, считая ступеньки.

«…тридцать одна, тридцать две, тридцать три…»

Оказавшись в своей комнате, которую она иногда называла про себя убежищем, Элли захлопнула дверь, оперлась о нее спиной и некоторое время созерцала расставленные в строгом порядке немногочисленные предметы мебели.

«Что сейчас произошло? Неужели Картер только что попытался донести до нее мысль, что неравнодушен к ней? Или Сильвиан прав на его счет и это всего лишь прием, попытка пробудить у нее интерес к своей персоне?»

Впрочем, она настолько устала, что на решение подобных важных вопросов у нее не было сил. Швырнув сумку с учебниками на пол, она завела будильник на шесть вечера и закрыла ставни, чтобы солнечный свет не мешал ей отдыхать. Потом сбросила туфли и рухнула на постель как была — полностью одетая. В следующее мгновение она подумала, как хорошо иногда побыть в одиночестве в прохладном сумраке комнаты, но перед тем как уснуть мертвым сном, снова на короткое время вернулась мыслями к Картеру. «Так чего же вы на самом деле добиваетесь, мистер Вест?»

Глава пятнадцатая

Когда Элли в полседьмого заявилась в спальню Джу, хозяйка комнаты и Лайза уже разложили где только можно платья, туфли и аксессуары, так что комната напоминала небольшой магазин вечерних нарядов.

Проспав несколько часов, Элли чувствовала себя почти в норме. Кроме того, она приняла единственное правильное, как она считала, решение: что бы ни случилось завтра, сегодня вечером она будет веселиться напропалую. Ну и танцевать, разумеется. Конечно, у пруда кое-что произошло, но что с того? Ей приходилось бывать и в худших переделках. И еще: ей было глубоко наплевать, что о ней думали в тех школах, где она училась раньше, так почему не придерживаться этой традиции и в Киммерии?

Лайза, собиравшаяся прийти на бал и танцевать с Лукасом (все исключительно на дружеской основе, как вы не понимаете?), то и дело заливалась краской и вся трепетала от волнующего ощущения приближающегося праздника. Поэтому ей нравилось буквально все, в том числе белое платье Элли.