Желтый дом. Том 2 - Александр Зиновьев

Хотел бы я знать, родятся ли в нашем шутовстве значительные оригинальные явления культуры или оно так и заглохнет без видимых последствий под давлением культурного потока с Запада? Похоже, что именно так и случится. Наши власти и господствующие слои общества предпочитают внешне более эффектную, но по сути более пустую культуру Запада зародышам своей собственной культуры, ибо последние неизмеримо опаснее первой.

Имеются шуты и другого рода: они избираются коллективом на роль посмешищ. К таким шутам принадлежал, например, Хрущев. В нашей деревне роль такого шута исполняет Матренадура. Она знает, что над ней смеются, спекулирует на этом, сама ведет себя так, чтобы давать материал для насмешек. Вот у клуба собрался народ. Курят, щелкают семечки, сквернословят. Скучно. Но вот появляется Матренадура. Глядите-ка, говорит кто-то. Матрена новые колготки натянула! К чему бы это? Эмигрировать, наверно, собралась, говорит другой, на Запад. Начинается всеобщее оживление. И когда Матренадура присоединяется к толпе, та уже покатывается со смеху. И сама Матренадура сияет от уха до уха. И куда же ты отчаливаешь? — спрашивают ее. В Изгаиль, отвечает она, подражая еврейскому акценту. С народом начинает твориться нечто невообразимое. Я ни разу не видел, чтобы люди так смеялись даже над первоклассными комиками. Далее идет пошлая, скабрезная и необычайно глупая сцена, если глядеть на нее со стороны, но доставляющая людям величайшее наслаждение, если судить по их безудержному и искреннему смеху. Это — другая сторона нашего шутовства. В отличие от первой, она поощряется правящими слоями общества и оказывает сильнейшее влияние на всю систему нашего официального юмора. И такое явление у нас, оказывается, существует. Не так давно я лекцию на эту тему слушал: советский юмор. И заведуют советским юмором скучные чиновники, лишенные чувства юмора и черпающие образцы последнего из нашего шутовства в этом втором смысле. Ну и что же ты в Изгаиле делать будешь? — спрашивают Матренадуру. Газигованной водой тогговать буду, отвечает она. И собравшиеся буквально задыхаются от хохота, хватаются за животы, утирают слезы. Во дает! — слышится в толпе. Ну и артистка!!

Я — шут. И шут, конечно, ты.

И он... И он... Мы все, короче говоря, шуты.

Шуты, когда часами

Бог весть над чем хохочем сами.

Шуты, когда начнем кривляться,

Чтоб дать другим возможность посмеяться.

А почему? Ты знаешь сам тому причину:

Мы глушим в шутовстве свою тоску-кручину.

Наши души

Иногда, глядя на самого себя, я поражаюсь. Вроде бы ничтожество, жалкий человек с унылой и серой жизненной судьбой. А что творится в моей душе! Вот я записал только маленькую частичку того, что творится в моей душе, и мне самому становится от этого страшно. Проглядите всю мировую литературу и сыщите в ней нечто подобное! Не найдете в ней ничего подобного. Есть много толстых книжек о мыслях и переживаниях людей. Но что это за мысли?! Но что это за эмоции?! Жалкие примитивы, раздутые писателями в меру своих собственных возможностей до огромных размеров. Да и то лишь по видимости огромных. Попробуйте перечитайте еще разок те книги, которые вас когда-то потрясали глубиной психологического анализа! Перечитайте внимательнее, и вы (уверяю вас!) будете поражены мелкостью мысли и мизерностью эмоций.

Когда я записывал этот вопль моей души, червяк сомнения уже шевелился в той же самой моей душе. А не впадаешь ли ты сам в преувеличения? А где критерии значительности мыслей и эмоций? А может, для тех персонажей, над коими ты тут насмехаешься, их мысли и эмоции были куда серьезнее твоих? А... А... А... А может, ты сам есть персонаж упомянутых авторов, призванный Партией и Правительством в великую армию борцов за урожай? Представьте себе Базарова, Печорина, братьев Карамазовых, Раскольникова, Пьера Безухова и прочих положительных персонажей русской литературы в бригаде по уборке картошки и свеклы в вонючем протекающем сарае, под духовным руководством Мао Цзэ-Дуньки! Наверняка у них в таких условиях и мысли были бы... Нет, никаких мыслей, кроме поспать и пожрать, у них не было бы я в этом уверен. А что касается эмоций, так ведь и у меня их почти совсем нет. Да и мысли тоже — одно мелькание, намеки, обрывки. Ничего цельного и стройного.

Увы, дорогой мой СНТС, разбушевался червяк сомнения в моей вдруг опустевшей убогой душонке, есть лишь одно самомнение и иллюзии. И тоска, добавляю я. И тоска, соглашается червяк. В этом отношении ты превзошел их всех.

Наш вклад в «Матрениану»

Кто-то из ребят все-таки на прощанье сделал вклад в «Матрениану» от нашей группы, написав большими буквами прямо на двери сарая:

Будь же до ста лет ядрена,

Соль земли нашей, Матрена!

Терпелива и мудра

Будь до смертного одра!

А когда испустишь дух,

Будь земля тебе как пух!

Мы ж клянемся, вот ей-ей,

На могиле на твоей

Написать, что до и от

Ты была всему оплот.

Прочитав стих, Матренадура даже прослезилась и в знак благодарности пообещала навестить нас в Москве. Но адресов наших она не спросила, а мы не догадались оставить их ей.

Моя религия

В студенческие годы мы пели еще дореволюционную студенческую песню. В ней говорилось о том, что хорошо быть турецким султаном: женщин имеет сколько угодно. Но тут есть один недостаток: султану нельзя пить вино. Далее в ней говорилось, что хорошо быть Римским Папой: вино, как воду, может пить. Но ему запрещено иметь женщин. И потому я не хочу быть ни султаном, ни Папой, так как люблю и вино, и женщин.

И чтобы это совместить,

Решился я студентом быть.

Точно в таком же положении оказались мы в связи с проблемой «Капитализм или коммунизм»: как совместить достоинства того и другого, избежав их недостатков? Существует ли способ совместить тут несовместимое? Я пришел к выводу, что существует. Но не в масштабах всего общества (это так же невозможно, как невозможно для турецкого султана быть Римским Папой, и наоборот), а сугубо индивидуально. Для этого надо обрести некоторый минимум индивидуальной независимости от общества. То, что такие возможности есть на Западе, это очевидно. Но такие возможности есть и у нас. И я тому живой пример. Мой метод достижения независимости необычайно прост: быть ничтожеством и жить во сне. Если жизнь во сне не удается, то жить как во сне, в воображении, в полудремотном состоянии, в мысли и фразе. В этом моя идеология и религия одновременно. Меня такой образ жизни вполне устраивает. Я наблюдаю тягу к нему у многих других, особенно — у интеллигентных молодых людей (вроде МНС). Только я, в отличие от них, довел эту тягу до логического конца и стал профессионалом в моем образе жизни. Сумеет ли МНС достичь моего уровня? Не сорвется ли на пустяке? Не будет ли разоблачен и выведен на чистую воду бдительным коллективом?

Тогда они единогласно Поставят знак ему на лоб, Кто есть он, видел всякий чтоб И чтоб не рыпался напрасно.

Знание и метод

Это — последний штрих в характеристике Матренадуры, который никак не могу опустить, хотя чувствую, что давно пора закругляться.

— Удивляюсь я на вас, — говорит Матренадура, адресуясь к МНС, Дону и Косте (Кандидата, Токаря и Лба она вообше в расчет не принимает почему-то), — такие молодые, а все на свете знаете. И как только в таких маленьких черепушках все это помещается?!

— А там ничего не помещается, — говорит МНС. — Там пусто, как и у вас.

— Зачем обижаешь зря? Не такая уж я дура.

— Вы не дура, а совсем наоборот. И если в голове пусто, это не всегда плохо. В данном случае это хорошо. Надо различать знания и метод мышления. Знания — это мусор, которым люди (главным образом — интеллигенты) набивают свои черепушки и с которым они боятся расстаться. Знаете, как порой трудно расстаться со старым хламом? Вот так и тут. А метод — это способность определенным образом обрабатывать сведения и производить нужные мысли в случае надобности. Знания — как сено в сарае, а метод — как жевательный и пищеварительный аппарат, с помощью которого производится молоко. Человек, который носит знания в голове, подобен корове, которая носит сарай с сеном на спине. Ясно?

— Яснее ясного.

— У меня, например, такой жевательный аппарат есть в голове. И мне незачем носить в ней сарай со знаниями-сеном. И у вас он тоже есть, хотя вы и не замечаете его. Только мой аппарат — от образования и культуры, а ваш — от житейской практики и здоровой натуры. Преимущества такого положения неоспоримы. Вот, например, многие люди получили одну и ту же информацию: Генсек заявил, будто в этом году у нас выдающийся урожай. Что это означает?

— Ежику понятно: затягивайте потуже ремешки.