Автово - Андрей Портнов

На следующий день, стоя под краном и уставившись вверх, я читал интересную надпись «Под краном не стоять!». Рядом чьей-то подлой рукой было начертано «Берегись падающих крановщиц!». Что-то ещё интересное виднелось в углу предупреждающей таблички, но что — рассмотреть я не успел. Кто-то дёрнул меня за плечо, я обернулся и увидел выхухляцкую морду. Отозвав меня почему-то в сторону, выхухоль протянул мне червонец со словами:

— Вот, надеюсь, этого хватит?!

— Тебе на похороны? — завелся я. — Что это такое? Я же сказал — 60 тонн, где ещё 50?

— Это всё, что смог достать.

— Послушай, Пищугин, — почти зарычал я, — если у тебя такие трудности с деньгами, какого чёрта ты, вообще, затеял этот день рождения? Ну, зачем, я тебя спрашиваю?

— Так сам же просил!

— Но ведь насилком-то тебя никто не заставлял! Короче так, я на мели, поэтому запросто могу поступить подло. Если не отдашь 50 тонн, то пойду к твоей родительнице и сам у неё попрошу. Ясно?

— Да ты чё? — Паша вдруг испугался. — Не говори ей ничего, я лучше как-нибудь сам.

— Отлично, — сказал я, радуясь, что, наконец-то, нашёл то, чем можно припугнуть малышку Павлика. После чего, посчитав разговор оконченным, вернулся к своему прерванному занятию и, задрав голову повыше, смог разобрать угловую надпись — «Бойся пьяных крановщиц!»

— Кто-то уж слишком не любит этих тётечек, — заметил я про себя и пошёл к рольгангам…

Что и говорить, угроза моя подействовала как миленькая — на следующий день также в цехе Паша чуть ли не на блюдечке преподнёс мне 50 тонн. Почему он делал это только на территории завода, а не в общаге, понять мне было не суждено. Да я и не старался. Понять Пашу — себе дороже!

Так или иначе, а проблема, наконец-то, была решена, но чего мне это стоило!

— Вот тебе и ещё одно доказательство, что, общаясь с Пашей, мы сокращаем себе жизнь, — наставительно выставив палец вперёд, произнёс Владик после того, как я просветил его и Рудика о своей победе и измотанных нервах.

— Точно! — согласился я. — Поэтому торжественно клянусь, что с этого момента никаких общих дел с Пашей иметь не буду! Клянусь!..

— Так, всем внимание! — кричал Гармашёв, выстроив нас в очередной раз перед цехом. — Выдаю второе задание! Всем написать технологию сборки и сварки секции, которую я вам сам назначу. Работать будете парами: Алыкова с Барасовым, Васильев с Карымовой, Горжалцан с Рябушко, Портнов с Пищугиным…

Больше я ничего не слышал, потому, как после этих слов по моему телу пробежала шоковая волна. Казалось, парализация конечностей мне была гарантирована, но, слава Богу, понемногу отошло.

«Портнов с Пищугиным»! Интересно, этот Гармашёв, действительно, знал, что мы с Пашей вместе проведем весёлое время или это получилось случайно? Зная характер Гармы, я бы не удивился, если бы первое оказалось верным.

— Что ж, против судьбы не попрёшь! — мрачно подумал я и пошёл к секции, указанной нам Гармашёвым.

Короче, эта практика запомнилась мне надолго. В том, что теперь я проживу лет на 10–20 меньше положенного срока, я уже не сомневался. За эти несколько недель, когда Паша ожидал, что всю работу сделаю я, а я, соответственно, когда всё сделает он, пролетели десятки лет моей жизни.

На всех трёх заводах задание было одинаковым. И на Балтийском заводе и на Северной верфи и на Адмиралтейских верфях кишащие краны и рольганги до того смешались у меня в голове, что мне обязательно необходимо было отвлечься от всего этого.

С недавних пор меня стала навещать одна и та же мысль — сходить и посмотреть, как разводятся мосты над Невой. Мысль стала до того навязчивой, что иного выхода, как, действительно, сходить и посмотреть, у меня уже не было. Ну, в самом деле, жить в Питере и ни разу не посмотреть на разводы мостов — это просто сверхъестественная глупость!

Как-то, однажды, сидя в 215-ой и размышляя о мостах, я услышал стук в дверь. Это была Катя.

— Портнов, я тебе подарок принесла! Поздравляю! С днём рождения!

С этими словами она выставила вперёд, спрятанную до этого за спиной, руку и протянула мне белую кружку. На кружке была изображена вульгарно развалившаяся свинья в цветочках, а сверху красовалась надпись «Андрей».

— Это — ты! — важно заявила Катя, указывая на свинью. — Ты не обиделся?

— Нет, конечно! — я попытался подавить в себе разрывающий смех. — Большое спасибо!

Катя сразу обрадовалась такому исходу дела и ударилась в пояснения:

— Там ещё было много зверей на выбор — собаки, кошки, но я подумала, эта тебе больше подойдёт!

Ещё раз поблагодарив её, я положил кружку на стол и поделился своей идеей насчёт мостов.

— Хочу, очень хочу, обязательно хочу, — затараторила Катя. — Надо только походить по комнатам и поспрашивать. Наверное, ещё кто-нибудь тоже захочет!

Мы принялись за дело и в итоге набрали целую команду. Поскольку наша вылазка из общежития обязательно должна быть ночью, то, понимая, что вернемся мы только под утро, день, а точнее ночь была выбрана перед выходным днём.

Узнав заранее, когда отходит последняя электричка метро и зная расписание разводов мостов, в назначенный день в двенадцатом часу ночи я, Рудик, Катя, Султан, Пахом, Чеченев и Коммунист стояли у дверей общаги.

— Фотоаппарат взял? — нервно спросил я Султана.

— Да взял, взял, — ответил тот, и мы пошли по направлению к метро.

Мысль сфотографироваться на фоне раскрытых мостов терзала меня с той же силой. Поскольку сейчас стояли белые ночи, то мысль эта была не такой уж невозможной.

Доехали мы без всяких пересадок до «Площади Восстания», поскольку времени до развода первого моста была ещё уйма, мы решили пешком прогуляться по Невскому проспекту. В такое время на Невском я был впервые. Не смотря на позднее время, народу было, хоть отбавляй. Яркие неоновые огни витрин освещали город, и в свете фонарей не было нужды. Фонари же зажгли по одной простой причине — над городом нависли огромные чёрные тучи. От белых ночей вскоре остались лишь одни воспоминания, кругом были сумерки, и нам только оставалось надеяться на то, что как быстро эти тучи появились, то также быстро они и исчезнут. О другом исходе никому и думать не хотелось. Ещё одно обстоятельство заставило всех крепко призадуматься. Судя по чудовищным размерам туч, они были дождевыми, а зонты у нас были далеко не у всех.

Так, гуляя, мы добрались до Адмиралтейства. В парке около него из-за кучи деревьев была кромешная тьма. В ожидании нужного часа мы уселись на более-менее чистую лавку и, коротая время, принялись болтать о всякой ерунде. Наконец, из-за внезапного упадка температуры сидеть уже стало невмоготу, и мы снова двинулись в путь. Чтобы хоть как-то укоротить время до развода мостов, мы двинулись к самому дальнему — мосту Лейтенанта Шмидта, причём двигались со скоростью, над которой бы смеялась самая паралитичная черепаха.

Однако, как бы мы ни старались, всё равно к месту назначения пришли слишком рано.

— Ну, и что теперь? — спросил Пахом. — Дальше будем гулять или тут подождём?

Никто не знал, что делать в данной ситуации, поэтому как стадо баранов мы продолжали стоять на одном месте. Через несколько столетий кто-то вдруг посмотрел на часы и с радостью констатировал:

— Через полчаса раскроются, пошли к набережной занимать места!

Надо сказать, что на набережной мы были далеко не одни. Посмотреть разводы мостов хотелось куче народа, поэтому необходимо было занять какое-то место.

И вот только мы собрались это сделать, как начался дождь. Пока редкие, но огромные капли нам сразу как-то не понравились, но отступать от своей затеи мы не собирались, тем более что ждать оставалось совсем ничего.

Рудик раскрыл свой рахитичный зонт и пригласил меня укрыться под этим чудом. Данный зонт представлял собой поистине восхитительное зрелище: с помощью не слишком больших усилий его можно было даже раскрыть, но раскрывался он предпочтительнее в обратную сторону, то есть выпуклостью вниз, а спицами соответственно вверх, и издалека Рудик походил на мальчика с мутирующим чёрным тюльпаном. Подождав, пока в этой раскрытой чаше не накопиться дождевая вода, зонт расправляется, то есть принимает форму, какую ему положено иметь, в результате чего накопленная вода сливается непременно за шиворот хозяина зонта или рядом стоящих. Ствол зонта состоял из двух, вставляющихся друг в друга, частей, которые, как правило, имели тенденцию выпадать друг из друга полностью, в результате чего зонт разделялся на две половинки. Ну, а торчащие в разные стороны обнажённые спицы придавали недостающий коллорит и экзотику этому неповторимому шедевру.

Стараясь не выколоть по возможности себе глаз этими самыми спицами, я очутился внутри зонта, и вместе со всеми мы пошли вдоль набережной в поисках приличного места. Такое мы нашли где-то посередине между мостом Лейтенанта Шмидта и Дворцовым мостом. Устроившись, если так можно выразиться при таком дожде, поудобнее, мы принялись ждать.