Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения - Джеймс Амбуэлл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Танец смерти в обеих армиях начался, как и всегда, с неэффективного обмена стрелами, хотя их становилось всё меньше по мере истощения запасов. Поднятые вверх щиты сдерживали удары стрел, издающих звук, похожий на сильный дождь по крыше. Литые копья наносили больше урона, но к этому времени их тоже стало не хватать, и большинство из них берегли для гущи боя, где можно было более точно прицелиться. Тем не менее, метание копий делало их более громоздкими в тесных условиях, где мечи было легче носить и использовать. Армии-близнецы столкнулись, как соперничающие облака. Сплочённые массы на мгновение сцепились, прежде чем маленькие ручейки людей начали прокладывать извилистые каналы сквозь живую стену врага, пока проникновение не превратилось в разрушение, а твёрдые континенты людей не распались на множество островков из рубящих и колющих мечников. Воинам казалось, что у них галлюцинации, так как оранжевые и красные пятна затуманивали их зрение, но эти пятна были вполне реальными брызгами крови и сплетёнными решётками из колющих бронзовых мечей.
Картина снова изменилась, когда бойня превратилась в неровный круг, центр которого занимала пара мужчин, настолько похожих по росту и телосложению, что они могли бы быть Кастором и Поллуксом; только считалось, что те близнецы не пытались убить друг друга, как это происходило сейчас. Ахиллес появился, ступая по дорожке, залитой кровью, перед забрызганным кровью Гектором, который прибыл почти в таком же стиле. Выхватив мечи, двое стояли неподвижно в центре бушующего вокруг них урагана, и никто из их людей не смел отвести любопытных глаз от своих собственных противников.
Гектор бросился в атаку, меч и боевой топор совершали сверкающие акробатические трюки в воздухе. Ахиллес каким-то образом отбил и то, и другое оружие своим единственным мечом, затем ткнул Гектора в грудь, в последнюю секунду отведя руку и смеясь. Он подшучивал над сыном Приама, который улыбался этой шутке, так как и сам получал удовольствие от игры.
Гектор позволил битве захватить себя, использовав ложный выпад Ахиллеса против него самого. Он отрубил руку Ахиллеса и только через мгновение осознал это. Он увидел, как рука упала на землю, и почувствовал надежду: Ахиллес отнюдь не был неуязвимым! Затем Гектор заметил слабое зеленоватое свечение на отрубленной руке. Было ли это знаком быстрого разложения плоти? Конечно, нет. Одно удивление Гектора тут же сменилось другим, когда он увидел, как другая правая рука, такого же оттенка, потянулась вниз, чтобы выхватить меч из ослабевших пальцев. Его противник в мгновение ока отрастил себе новую конечность! Так Гектор узнал секрет непобедимости Ахиллеса. Он мог быть ранен, и серьёзно, но подобно какой-нибудь рептилии, он мог восполнить утраченное.
Принц Трои проклинал себя за то, что отвлёкся, хотя вряд ли мог удержаться. Он снова обратил своё внимание на Ахиллеса. Пока Гектор готовился к новой атаке, он испытал новый шок — Ахиллес потянулся к своему шлему и снял его.
Его лицо не принадлежало ни одному из племён людей, в этом Гектор не сомневался. У сына Фетиды не было ни волос на голове, ни бороды, ни даже губ. Выпученные глаза не выражали никаких эмоций, они даже не моргали. Широкий рот Ахиллеса открылся, не показывая зубов. Из него вырвалась туманность фиолетового цвета. Гектор непроизвольно вдохнул ядовитое облако и его мгновенно парализовало. На секунду он задумался, не заглушит ли этот яд боль от смертельного удара, который он вот-вот получит. И так Гектор пал, жестоко убитый.
Весть о его поражении распространилась, как лесной пожар, среди воинов и на стенах Трои. Андромаха, похоже, не восприняла это сообщение с тем шоком и истерикой, которых все ожидали. Она только покачала головой в знак покорности, как будто уже видела эту часть гобелена Судьбы. Она единственная знала, что произойдёт. И только она знала о визите Гектора к провидице, о которой в Трое было запрещено говорить. Женщина-оракул не дала надежды её мужу, но теперь Андромаха молилась, чтобы сбылось остальное, чтобы жертва Гектора каким-то образом принесла спасение Трое.
4
Дар Богов
Война между Ахейским союзом и Троей тянулось долго, целое десятилетие, и мало кто помнил с чего всё началось. А те, кто помнил, возмущались тем, что столько людей потратили свои жизни зря, ради простой мести в бытовой мелодраме. Ибо весь крестовый поход был направлен на то, чтобы вернуть некую Елену, неверную жену царя Менелая. Она бросила некрасивого мужа ради молодого любовника по имени Парис, распутника, а не воина, приехавшего из Трои. Он околдовал королеву Елену нелепой историей о сне, в котором его выбрали для сравнения трех красавиц: Афродиты, Афины и Елены. Он присудил корону Елене, а она, узнав об этой сновидческой победе, отдала ему своё сердце или, по крайней мере, тело, и пара грешников сбежала в Трою. Греческие цари договорились, что все они потеряют лицо, если один из них позволит своей жене безнаказанно изменять ему. Их жёны качали головами в недоумении по поводу ребяческого плана мужчин, но знали, что не смеют протестовать. И вот ахейский флот отплыл.
Но у троянцев имелась более веская причина сокрушаться о глупости своего участия в войнах. Все возмущались присутствием в их городе греческой прелюбодейки, которую они считали не более чем обычной блудницей, и удивлялись, что для Трои считается делом чести защищать Елену и её женоподобного любовника от ахейцев, которые были явно правы. Неудивительно, что война шла так плохо; какое уважающее себя божество посчитает Трою достойной защиты в таких обстоятельствах? Единственным утешением для троянцев служило то, что боги их противников должны были испытывать к ним такое же отвращение, отсюда и бесконечные тупики, в которых ни одна битва никогда не была решающей. Это было похоже на сон, в котором одно и то же повторялось снова и снова.
Если бы это была детская игрушка-головоломка, которую никто не мог решить, то тут помогла бы птица, что разломала бы игрушку своим клювом. Однажды утром троянские наблюдатели на крепостных стенах поспешили
