Истинная одержимость дракона 2 - Алиса Князева

пронзает молниями. Их цвет кажется немного неестественным, розовато-лиловым, а не белым, как бывает в настоящую грозу. Мимо меня проносится догадка, что всё это… из-за меня.

Вспоминаю занятия в академии, тот срыв, когда Ал помог мне удержаться. Цвет молний был таким же.

Тело Фредерика начинает дымиться, а вокруг него клубится разноцветный пар. Сначала лиловый, как искры, которые Фредерик вытягивал из меня, потом голубой, нежно-розовый. И чем больше этого пара становится вокруг, тем громче кричит лжеимператор.

Я не испытываю злорадства или наслаждения. Мне его не жалко. Но я отдаю дань памяти всем загубленным цветам. Сомнений не возникает, эта дымка – тень памяти о них. Нахожу взглядом белый росчерк и невольно оглядываюсь на Саймона. Он всё так же лежит на боку, но… мне кажется, или его глаза не были открыты?

Если всё будет хорошо, и Ал сможет взойти на престол, мы разобьём настоящий цветник в императорском парке. Лично займусь!

Не знаю, умею ли плакать драконы, но будь я человеком, я бы точно расплакалась.

Разноцветных клубов пара вокруг становится все больше, а тело Фредерика постепенно худеет, истончается, он как будто ссыхается. Голос хриплый, натужный. Он цепляется пальцами, которые стали похожи на кости, обтянутые кожей, за раненую руку Ала, будто стараясь отсрочить свою смерть.

Я чувствую боль Тенгера, знаю, что ему нелегко. Потому склоняюсь, касаюсь мордой его головы и прикрываю глаза. В этот момент мне кажется, что у нас одна магия на двоих.

– Тебе не кажется, шпилька… – отвечает на мои мысли Алистар. – Она у нас теперь одна на двоих. Навсегда.

Неожиданно яркий свет ослепляет даже сквозь сомкнутые веки. Настолько нестерпимо, что становится страшно, а когда вспышка заканчивается, открываю глаза и вижу просто горстку чёрного пепла у ног Алистара.

Кончилось правление Фредерика. Цветы свободны. Драконам предстоит отстоять свою свободу. А нам, похоже, придётся разгребать то, что осталось после свержения императора.

Мир вокруг будто переворачивается вверх ногами, кружит так, что аж тошнота подступает к горлу, снова накрывает болезненной волной, которая тут же отступает, когда я оказываюсь… в объятиях Тенгера?

– Я снова?..

Я произнесла это словами через рот? Ура!

– Да, шпилька, – прижимая меня своей здоровой рукой, отвечает Ал. – Ты снова человек.

– Ой, да не смеши меня, Тенгер, когда она была человеком? Она ж заноза в заднице, – слышу покашливание позади. – И нет, этот придурок не угадал. Это была не девятая жизнь. Ещё есть запасы…

Из меня вырывается нервный смешок, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на этого бессовестного кота. Он сидит, прислонившись к стене, одну ногу согнув в колене, а другую вытянув перед собой. Саймон вытирает ладонью кровь с виска и облизывает потрескавшиеся губы.

– Ты притворялся? – готова броситься на него с кулаками.

– Нет, – он морщится, пытаясь встать. – Меня отрубило после этой его фразы. Я даже на миг подумал, что он угадал. Вот урод! Ногу мне сломал.

Вот теперь меня накрывает уже полноценным нервным смехом.

– Главное, что жизнь при тебе, – усмехается Тенгер.

– Угу… Ещё штук семь…

Мы все изрядно потрёпанные: Ал, примотав к себе руку, Саймон, перекинувшись в хромающего кота, я просто еле переставляя ноги, – выходим из императорского дворца.

Небо окрашено в нежные пастельные оттенки розового, оранжевого, голубого. Кажется, что вот он, рассвет новой жизни, будущего. Но в воздухе пахнет гарью – последствия старого режима ещё должны превратиться в пепел, как тело того, кто его установил.

Мы идём по пустым улицам внутреннего города. Никто пока не знает, что случилось в стенах дворца. Гвардия наверняка с трудом сдерживает обезумевшую толпу, а, значит, пора ускориться.

Когда мы проходим через площадь, нас накрывает огромной тенью, а потом перед нами приземляется знакомый белый дракон. Тенгер пристально смотрит в драконьи глаза своего товарища, а потом тот опускает крыло, приглашая нас забраться.

Беру Саймона на руки и аккуратно под присмотром Тенгера поднимаюсь на спину Риза. Чувствую укол ревности.

– Это я сейчас должен нести тебя на своей спине, – поясняет Ал усаживаясь позади меня и понимая, что я заметила изменение в его настроении.

– Ну если уж на то пошло, то я вообще должна лететь сама, – шучу я и откидываюсь на грудь своего истинного.

Полёт оказывается кратким, но наше появление эффектным. Когда Риз приземляется на стену, бунтующие затихают, во все глаза глядя на дракона, которых, как их убеждали, уже не осталось.

– Фредерика больше нет, – объявляет Ал голосом, усиленным магией настолько, чтобы было слышно даже во внешнем кольце. – Его тираническому правлению пришёл конец. Оно осталось в прошлом. Но наше будущее зависит от того, каким его построим мы с вами.

Я заворожённо смотрю на Тенгера и прижимаю к себе Саймона, который тоже не сводит глаз с истинного императора.

– И как же нам его строить? Кто нам укажет? Ты что ли? – выкрикивают из толпы.

– Его нужно не указывать, – возражает Тенгер. —А создавать. Общими усилиями и решениями.

– И кто гарантирует, что это будет лучше, чем при Фреде? Да тебе всё равно на то, как живём мы! Сейчас посадишь свою драконью задницу на престол, и мы будем спины гнуть на вас. Снова! – снова недовольные возгласы из толпы.

– А вы готовы? – Ал ни капли не тушуется от подобных возмущений. – К переменам? Если да, то выберите по одному представителю от торговцев, ремесленников, работяг, крестьян… Я встречусь с ними. Если они не испугаются.

Подобное предложение вносит волнение, которое уже точно переключилось от штурма к обсуждениям и решению, кого же послать у Тенгеру.

Риз, наконец-то, превратился в человека и не нависает надо мной белоснежной скалой. А я, кстати, тоже ведь белая. Интересно, такая же красивая?

– В разы лучше, – слышу ответ в мыслях, и улыбка сама появляется на губах.

– А где Фергус? – вернув человеческую ипостась, спрашивает Саймон.

– Я думал, он полетел к вам… – удивлённо отвечает Риз.

– Нет, он полетел с тобой, – произносит Тенгер.

Мы замолкаем, переглядываясь, у всех проносится примерно одна и та же мысль.