История кабаков в Росиии в связи с историей русского народа - Иван Прыжов

На суде Прыжов увиливал от прямых ответов, отводил от себя вину, менял показания… В помощь своим адвокатам он, находясь в камере, быстро написал слезливую и в то же время достаточно агрессивную «Исповедь», в которой и прозвучало, что в детстве он был страшным заикой, в которой он всячески старается провести мысль о своей невиновности… если кто виноват, так это строй, общество, несправедливости жизни, обстоятельства, Нечаев…

Русский суд непредсказуем. Фёдора Достоевского, который тоже вступил в революционный кружок, приговорили сначала к расстрелу — всего лишь за то, что он читал какие-то запрещённые брошюрки. Веру Засулич, которая стреляла в упор в человека и чуть его не убила, наоборот, объявили невиновной и освободили из-под стражи прямо в зале суда… Иван Прыжов получил в 1871 году двенадцать лет каторги и вечное поселение в Сибири. Там он и умер, в Сибири, в 1885 году; «запил и умер, — как свидетельствовал ещё один современник, — одинокий, больной, озлобленный не только против врагов, но и против друзей».

Ему бы, по примеру В. О. Ключевского и С. М. Соловьёва, его современников, исследовать всеобщую историю русского народа во всех её проявлениях, на всех уровнях, в верхах и низах, но вместо этого Прыжов отдал всего себя общению с низами, встречаясь с которыми, он, скорее всего, удовлетворял свою гордыню: он, историк, литератор, а потом и революционер, снисходит до того, чтобы пить с ярыгами, и эти ярыги уважают его! Как важно для русского человека — что его какие-то случайные питухи уважают, и что у него пол-Москвы знакомых…

В начале 20-го века, когда либералы всех оттенков, накликивая революцию, с жаром вспоминали всех, пострадавших за народ, вспомнился ими и Иван Гаврилович Прыжов, и переиздание его «Кабаков» в 1914 году имело целью, по словам издателя, напомнить русскому народу о его заступнике и невинном страдальце.

Не будем продолжать дискуссию, объясняя, что Прыжова нельзя считать невинным страдальцем. А разговор о его преступлении и наказании затеян только для того, чтобы ещё раз напомнить о том, что гений и злодейство несовместимы. Пушкин стрелялся, но никого не убил на дуэли; Достоевский, прошедший каторгу, в общем-то, ни за что, скажет потом себе и другим: «Смирись, гордый человек!» Прыжов не желал смиряться, он и умер в озлоблении; его творчество мельче в силу того, что сам он был мельче — не физически со своей близорукостью и заиканием, а душевно: озлобленный, он, как литературный Раскольников, в какую-то минуту решил доказать, что он «право имеет», и его убийство по рассуждению кончилось, как и для Раскольникова, судом, долгой каторгой, злобой на самого себя: всё-таки я тварь дрожащая…

Переиздавая «Историю кабаков» теперь, уже в начале 21-го века, мы обращаем внимание на роль русского государства, русских властей в производстве и продаже спиртных напитков. Знакомясь с материалами, собранными и изложенными Иваном Гавриловичем Прыжовым, думающий читатель приходит к тревожащей и даже пугающей мысли, что власть, то бездумно, а то и осознанно спаивала население страны, в руководители которой они выбились. Тамга и кабак были большим, подчас наибольшим, а то и единственным способом собрать деньги. Тамга развращает и приучает к безделью: наставим рогаток на каждом мосту, на каждом перевозе и на каждом повороте дороги, поставим калитки и шлагбаумы на каждом въезде и выезде и будем собирать подати с каждого прохожего и проезжего, входящего и выходящего, особенно с тех, кто что-нибудь везёт или несёт, просто останавливаем всех и говорит: платите! А вторая статья дохода — кабак, от которого получение дохода тоже до примитивности простое: чем больше водки наделаем и продадим, чем больше покупающих и пьющих, тем больше доход казне… Как выразился Достоевский в «Бесах», «Моря и океаны водки испиваются на помощь бюджету». А если кто из населения будет гнать свою сивуху, свой самогон, не покупая её из государева или государственного кабака, тому «сечь руки и ссылать в Сибирь», иначе нельзя, ведь иначе подрывается экономика великой нашей России! Время от времени заводился разговор или даже поднимался крик, что надо бороться за трезвость народа. В рамках этой борьбы даже указы какие-нибудь принимались: не наливать питухам больше одной чарки, или убрать скамейки из кабаков, чтобы питухи не засиживались: глотнул водки и пошёл! — или надо ограничить время продажи вино-водочных изделий, или продавать в одни руки только по одной бутылке… Но власти скоро спохватывались: казне убыток! И тогда издавался указ уже питухов не отгонять, а привечать, и дабы создать видимость каких-то мер кабак переименовывался в кружало, или в питейный дом, или в рюмочную, а для успокоения совести, своей и общественной, вспоминались снова слова, приписанные князю Владимиру, про то, что якобы пить на Руси — это то же самое, что быть.

Константин Васильев

Словарь устаревших, редких и диалектных слов

áнгел — день ангела, именины

арéнда — корчма, шинок (от польск. arenda)

арендáрь — корчмарь, шинкарь (от польск. arendarz)

áще — если

бáрзо — очень (от польск. bardzo)

бастр — бастардо (красное креплёное вино; от фр. bastert из vin bastart)

бéгать — избегать

беркóвск, берковéск — берковéц, мера веса в десять пудов

бесéда — общество; (праздничное) сборище

бесермéн, басурмáн — не христианин (особенно мусульманин); неправославный иноземец

беспéнно, безпéнно — без уплаты пени, без налогов

бойдáк, байдáк — речное грузовое судно, большая парусная одномачтовая лодка (от польск. bardzo)

бóрич, бóрец — (княжеский) сборщик податей

бри´дкий — гадкий, отвратительный

бровáр, бровáрня — пивоварня, медоварня

бровáрное — пошлина с пивоварен и медоварен

будовáть — строить

вáга — весы

вáжить — взвешивать

вáжня — весовая (крытое помещение на рынке, таможне с торговыми весами для взвешивания партий товара)

вéно — выкуп, плата, которую жених давал за невесту её родителям (или иногда общине); приданое

верховщи´на — подать за владение огородом

вéсец — весовщик; приказчик при торговых весах, собирающий весовое, то есть плату за взвешивание товара

весовóе — плата откупщика за торговые весы (важню); весчая пошлина — плата за взвешивание товара на торговых весах; паёк, отпускаемый на вес

винó — продукт брожения, алкогольный напиток; винó хлéбное, или горя´чее — водка, горелка, горилка; винó простóе — хлебный спирт; винó полугáрное — ординарная водка (спирт, разбавленный на четверть водой: при пробном отжиге на качество такая водка выгорала наполовину); винó пéнное, пéнник — качественная, хорошо очищенная водка (впоследствии называемая первачом); сидéть винó — курить, гнать водку.

войт, вуйт — (выборный) городской голова; (выборный) сельский старшина

волóга — похлёбка, варево

волóжский — из Валахии

ворóтник — сторож у ворот

вы´емка — конфискация (корчемного вина)

выемнóй — относящийся к выемке; пристав, имеющий право обыскивать помещения для поиска и конфискации корчемного вина

выимáть — вынимать; конфисковать (корчемное вино)

вы´ставка — продажа вина в базарный день или праздник (не в кабаке, а с поставленного по этому случаю лотка)

вы´ход — подвал, погреб.

гамовáти — накладывать арест (от польск. hamować)

гáрнец — мера сыпучих и жидких тел (3,28 литра), сосуд объёмом в эту меру (польск. garniec)

гáрус — шерстяная пряжа, нить (польск. harus)

гной — навоз

головщи´на — пошлина с человека, который привозит свой товар на торг; денежный сбор с любого проезжего, даже если он без товара

гости´нец — шлях, большая проезжая дорога

гости´ное — пошлина с привозимых товаров

гости´ный — купеческий; гости´ная сóтня — сословие купцов