Последняя крепость Земли - Александр Золотько

Мозг огнеблока, получив целеуказание, выбрал нужный режим. И выполнил команду «огонь!».

– Огонь, – скомандовал полковник Жадан.

– Почему нет связи с Ильиным? – прорычал Старший.

– Я не знаю! – выкрикнул Младший. – Не могу вызвать его торпеду.

– Свяжись по мобилке. – Старший попытался успокоиться, втолкнуть, втоптать в себя злость и страх. – Сеть уже включилась.

Младший вскочил с кресла, поднял с пола телефон, крутанул ручку.

– Барышня, мобильник Ильина.

Глупо и нелепо выглядело это все. Этот стильный телефон и стильная программа управления узлом связи сейчас придавали всему происходящему оттенок клоунады. Рыжий клоун суетится, а белый с деланым ужасом ждет.

– Ильин слушает, – сказал Ильин.

– Почему ваша торпеда остановилась? Что со связью? – Младший поставил телефонный аппарат на стол и сел в кресло. – Что там у вас вообще происходит?

– А откуда я знаю? – Голос Ильина наполнился сарказмом. – Торпеда висит в воздухе, а ее пилотесса, извините за выражение, висит в кабине на нити.

Заходя в торпеду, Ильин дал себе слово тихо сидеть в углу и ни к чему не прикасаться. Сидеть и думать о том, как это важно – найти Грифа и доставить его на космическую станцию. Как хорошо это будет – найти и доставить. В этом счастье.

А то, что от одной мысли о торпеде, о том, что он находится внутри этого, по спине пробегают мурашки, – ерунда. Мизерная плата за выполнение важнейшего дела. Может быть, важнейшего дела всей его жизни.

Кроме Ильина в торпеде было еще четыре человека. Вместо фамилий или кличек над левым нагрудным карманом у них были цифры, от единицы до четверки.

При появлении Ильина «четверка» попытался встать, оглянулся на остальных, сидящих неподвижно, и снова плюхнулся в кресло. «Тройка» криво ухмыльнулся, а «двойка» и «единица» будто и не заметили ничего.

Ильин молча прошел к первому креслу и сел.

Ничего не изменилось, но что-то подсказало Ильину, что торпеда взлетела.

Ильин подтащил, не вставая, увесистый ранец, стоявший у серо-зеленой стенки. Открыл верхний клапан.

Медпакеты, очень внушительная аптечка, пачка одноразовых наручников, сотня в упаковке, пластиковая коробка с разобранным штурмовым универсалом и десяток запасных магазинов, блок связи с гарнитурой, батареи, нож, пистолет в герметичной кобуре – Ильин сразу прилепил ее на куртку слева, под мышку, – еще один ствол, на этот раз парализатор, сухой паек, набор предметов личной гигиены, вплоть до «сральных» пакетов, ночные очки, солнцезащитные очки плюс полный комплект пиротехники, универсальная маска… – в общем, много всякого было в ранце.

Ильин собрал универсал, пощелкал им вхолостую – батарея полная, боек на месте. Можно присоединить магазин и стрелять в… в любого, напомнил себе Ильин, кто попытается помешать найти Грифа.

В боковом кармане ранца Ильин обнаружил упаковку сухого пайка, вспомнил, что еще не завтракал, и, не торопясь, поел. Отвинтил пробку на одной из двух фляг, принюхался, пробку завинтил, а флягу сунул под кресло – никогда Ильин не пользовался тонизирующим коктейлем. И не собирался начинать.

Ему когда-то под большим секретом сообщил один медик, что эта микстура вызывает привыкание. А у него и так много вредных привычек.

Слишком много.

Ильин включил блок связи. Засветился голоэкран. Вначале шел концерт. Можно было смотреть: девки в меру голые, в меру голосистые, шутки не слишком интеллектуальные, но и не тупые. Идеально выверенное средство от мозгов.

Если бы не эта идиотская надпись, время от времени всплывающая из глубины кадропроекции и обещавшая рассказать всю правду.

Потом концерт без предупреждения оборвался и пошел репортаж с площади.

Когда доктор Малиновский закончил свое выступление и Сеть вырубилась, Ильин переключил блок связи в режим ожидания и задумался.

Позавчера это выступление произвело бы на него гораздо большее впечатление. Сегодня…

Когда человек вдруг узнает, что ему длительное время врали, то становится очень недоверчивым. Тем более что к поиску Грифа все происходящее отношения не имеет.

Нет Братьев? А какая, к хренам собачьим, разница? Кто-то ведь есть. Кто-то, управляющий кораблями, построивший космическую станцию, владеющий братскими технологиями… И похоже, есть кто-то, кто хочет изменить ситуацию. Или овладеть ситуацией.

А кто именно за всем этим стоит, сколько у него рук и есть ли у него руки вообще или он обходится набором щупальцев, как это живо показывают в андеграунд-порно, – какая разница?

Никакой разницы.

Ильин оглянулся на свою группу. Мужики не суетились. «Четверка», явно из армейских, перебирал внутренности универсала, что-то протирая, разглядывая на свет и снова протирая. «Единица» и «двойка», похоже, были давними знакомыми. «Единица» развернул свое кресло к двойке, и они играли в шахматы крохотными фигурками на магнитной доске.

А вот взгляд «тройки» был странным. Блок связи он не включал, но в глазах светилось некое знание. Словно он теперь ждет, как поведет себя Ильин. И было в этом взгляде что-то знакомое… настолько знакомое, что даже тошнота подступила к горлу.

«Тройка» улыбнулся уголком рта. Узнал, спросила его улыбка, что теперь будешь делать?

Ильин отвернулся. Наверное, ему показалось. Конечно, показалось, что над левым плечом «тройки» мелькнула нить. Блеснула и исчезла. Ушла в своего носителя.

И наверняка он знает о вчерашнем разговоре в машине. Знает. И воспользовался случаем, чтобы намекнуть Ильину… Указать ему его место.

Не нужно обращать на это внимание. Не обращать. Нужно сосредоточиться на мысли о деле. О задании.

Торпеда вздрогнула. Остановилась.

Ильина бросило вперед, на податливую серо-зеленую стену. Съеденный сухпай метнулся к горлу, и пришлось напрячься, чтобы не выпустить его наружу.

Выругался кто-то из шахматистов, вперед к стене по полу проехал универсал – «четверка» на четвереньках быстренько пробежал за своим оружием.

И еще послышался хрип. Сдавленный, булькающий хрип.

Ильин встал, оглянулся.

Хрипел «тройка». Его тело выгнулось, словно в эпилептическом припадке, на губах выступила пена.

– Чего это он? – спросил «четверка», поднимаясь с колен. – Припадочный?

– Не знаю, – сказал Ильин.

Он и вправду не знал. Он только видел, что над головой «тройки» торчит нить, больше похожая сейчас на иглу. На тончайшую иглу из белого металла. Полуметровая спица, воткнутая справа в основание шеи.

– Что это? – спросил «двойка» и протянул руку к нити.

– Стоять, – приказал Ильин.

Рука замерла.

– Ты что-нибудь про нить слышал? – спросил Ильин.

– Про… про «пауков»?

– Про «пауков», про носителей…

– Так это… с нами эту тварь послали? – спросил «четверка», ни к кому особо не обращаясь. – Типа прижать нас, если что?

Универсал в руках «четверки» шевельнулся, словно выискивая место на теле «паука», куда сподручнее влепить пулю.

– Отставить, – тихо сказал Ильин, и универсал замер.

«Паук» продолжал хрипеть, крупная дрожь била его тело, выдавливала пену изо рта.

– Что там у пилота? – спросил Ильин, не отводя взгляда от нити.

«Единица» и «двойка» сидели в креслах неподвижно, словно боясь привлечь к себе неловким движением внимание нити.

«Четверка» шагнул назад, нащупал левой рукой дверь в пилотскую кабину и толкнул. Заглянул в кабину и выматерился.

– Что там? – спросил Ильин.

– Сам посмотри. – «Четверка» отошел от двери и остановился, прижавшись спиной к стене.

Пилотом была женщина.

Она сидела в кресле, напряженно замерла, словно окаменела. Сначала Ильину показалось, что ее голова, от виска к виску, прошита нитью. Потом Ильин рассмотрел небольшие бугорки на противоположных стенах кабины, из которых выходили нити. Две нити. Как волоски на теле.

Женщина была словно нанизана на нить, ставшую вдруг твердой и негнущейся. Женщина не шевелилась, но в отличие от «четверки» она, казалось, все понимала. Ее глаза двигались, в них была боль и был ужас.

Женщина словно боялась пошевелиться, чтобы нить не разрезала ее голову. Или это и на самом деле было так.

Стена перед пилотским креслом была прозрачной. И не было никаких приборов или системы управления.

Торпеда висела в полукилометре над землей.

Ильин вышел из пилотской кабины. Закрыл за собой дверь. Открыл свой ранец, вытряхнул из него все на пол, поднял термозаряд.

– Кто-то знает, как тут открывается выходной люк? – спросил Ильин.

«Единица» медленно кивнул.

– Как?

– Слева от двери… сенсор… темно-зеленый… – не шевеля губами, тихо сказал «единица».

Мысль о том, что рядом с ним «паук», похоже, парализовала его.

– Тебя как зовут? – спросил Ильин «четверку».

– Василием…

– Это ж надо – живого человека Васей назвать, – дежурно пошутил Ильин. – Ты мне поможешь, Вася?