Поцелуй бандита - Мэри Рич

Он попросил Джуана спать в его комнате, пока сам не вернется. Он не хотел оставлять Елену одну в этом крыле, а кто может лучше позаботится о ней, как не родной брат? Елена, не зная, что они с Джуаном родственники, может, конечно, не понять его присутствия, но комнаты слуг внизу были слишком далеко на тот случай, если ей понадобится помощь.

Инцидент со скорпионом тоже его беспокоил. Он знал, что Диего был мишенью, но не понимал почему. У него было ощущение, что здесь замешана Консиция. Ее тайные встречи с Гулермо вызывали опасения. На всякий случай он поставил охрану к обоим выходам из крыла, разрешив входить только Джуану и велев запирать их с наступлением темноты.

Джуан понимал всю важность держать в тайне свое присутствие в доме, ему было бы трудно объяснить де Вега, почему конюший занимает комнату Диего. Но Мигуэль чувствовал себя спокойнее, что Елену будут охранять до его возвращения.

А если что-либо с ним случится, Мигуэль велел Джуану связаться с юристом в Санта-Фе, который даст в его распоряжение крупную сумму денег. Он заставил Джуана пообещать, что, в случае необходимости, он увезет Елену с ранчо и отправит ее в Мак Брайдс в Колорадо. Оттуда Ник проследит, чтобы она благополучно добралась до Билли Сторм. Мигуэль знал, что старый фермер, что взял к себе осиротевшего Мигуэля Сандовала и воспитал его, примет Елену. Он будет защищать ее, обращаться как с любимой дочерью, чего никогда не делал ее собственный отец. Горькая улыбка появилась на лице Мигуэля. Там Билли может рассказать ей о давно случившемся. Они с Джуаном смогут объяснить ей, почему Мигуэль Сандовал одновременно стал Диего и Эль Гато. Он надеялся лишь на то, что, узнав все, Елена поймет и простит его.

Чувствуя себя смущенно и одиноко, Елена задумчиво вздохнула. Мысли об Эль Гато всегда ее волновали. И неважно, как он повел себя, она всегда будет любить его. Вместе с тем, она обнаружила, что скучает по Диего.

Сидя напротив Елены, Консуэла смотрела, как она шьет.

– Ты в порядке, девочка?

Елена ей улыбнулась.

– Мне хорошо.

Хотя ее чувства к Диего не шли в сравнение со страстью к Мигуэлю, она была привязана к мужу. Скучала по его помпезным манерам, по его смешным одеждам, его мягкости, даже если и находила его поведение немного несуразным, особенно, прошлой ночью. Она в этом еще не разобралась.

Отложив в сторону крошечное белье, которое она шила, Елена встала, чтобы распрямить ноющую спину.

– О! – почувствовав движение, она положила руку на живот.

Обеспокоенная Консуэла поднялась со стула.

– В чем дело, Елена?

Елена улыбнулась.

– Ничего. Мой желудок странно ведет себя, как будто я проглотила бабочку.

Широкая улыбка разлилась по лицу Консуэлы.

– Это ребенок, Елена. Младенец сообщает, что он здесь.

Огромное чувство любви к малышу охватило Елену, вместе с печалью, что Мигуэля нет здесь, чтобы разделить с ней эту радость. Хотя она и угрожала застрелить его, но жаждала его объятий. Прошлую ночь она проснулась от кошмара. Она не могла вспомнить сон, но осталось чувство тревоги, как будто Мигуэль в опасности. Молясь, чтобы этого не было наяву, она постаралась забыть свои опасения и попыталась заняться делом.

Поглаживая по животу, где младенец шевельнулся снова, Елена улыбнулась Консуэле. Она уселась и возобновила свое шитье, подрубая края. «Маленький мой, если ты будешь, как отец, – ты будешь чистым наказаньем!»

Для Мигуэля время тянулось медленно. Более трех недель прошло с тех пор, как он приехал в лагерь, но все еще не было предупреждения, как в предыдущие рейды. Он опасался предстоящей экспедиции. Известие, посланное Филиппом, пришло рано утром. В нем сообщалось о предстоящем перевозе золота. Эта весть не освободила Мигуэля от чувства обреченности.

Золото будет перевезено по другой дороге и по открытой местности. Число всадников охраны удвоено.

Хотя людям Эль Гато не терпелось напасть на обоз и они даже планировали уже, как истратят свою долю, Мигуэль знал, что им будет нелегко.

Из того, что он знал об этой перевозке, можно было судить, что это было почти невозможно.

Вместо фургона золото будет размещено на мулах, в трех упряжках и только один из них повезет золото. Другие будут нагружены бесполезной рудой. Нужно пробиться через охрану и украсть всех мулов или выяснить, который из них везет золото.

Внутри пещеры, при свечах, Мигуэль изучал грубо нарисованные карты, расстеленные перед ним на поверхности стола. Если осведомитель был прав относительно дороги, только одно место подходило для прохода этого каравана. Он провел пальцем по тропе через узкий каньон между грядой холмов. Мигуэль вздохнул. Даже если ему повезет, и он догадается, который из мулов нагружен золотом, как они отгонят вооруженных всадников и обеспечат свою безопасность? Он покачал головой. Это трудно было сделать.

Отбросив карты в сторону, Мигуэль задул свечу, затем вышел из пещеры.

Выйдя наружу, он подошел к костру, налил кофе в оловянную кружку из кофейника, стоящего у огня. Не видя нигде людей, он спустился узкой тропой к месту обзора. Стало привычкой приходить сюда, к месту, где он был счастлив с Еленой, как если бы ее душа поднялась в горы, чтобы быть с ним.

Опустившись на мягкий песок, он оперся спиной о валун. Попивая горькое темное варево, он смотрел на тяжелые облака, нависшие над лагерем. Усталый до крайности, он провел рукой по волосам.

– Ах, Елена, – сказал он громко, словно она была здесь и слышала его. – Что же мне делать? Если я попытаюсь остановить рейд, мои люди будут недовольны. Они подумают, что я стал труслив. Так жаждут все они украсть золото, что, боюсь, сделают это и без меня. Если я пойду, то, возможно, никогда не вернусь. – Он закрыл глаза, жалея, что не попросил у Елены прощения.

Легкий бриз поднимал его волосы. Как только прогремел гром, сотрясая землю, Мигуэль поднял голову. Первые холодные капли дождя ударили по лицу и щекам, смывая слезы. Вспомнив другой ураган, он заглушил свою боль, понимая, что она не сможет узнать, как сильно он ее любит.

Удар грома разбудил Елену. Она подбежала к балкону, чтобы закрыть ставни, но вместо этого вышла на террасу, на ветер, который хлестал ее и бил по ногам. Она глубоко вдохнула свежесть холодных капель дождя, упавших на ее лицо. Горькая боль сжала сердце при воспоминании о другой буре, когда на краю утеса при блеске молний и раскатах грома она и Ночной Кот соединились и зачали ребенка.

– О, Эль Гато, любовь моя, где ты сейчас? – Она посмотрела на горы и закрыла глаза, представив его образ перед собою. Высокий, темный, опасно красивый, он улыбался ей, но в его улыбке не было радости, только невыразимая печаль.