Охота на Россию. Наши враги и «друзья» в XXI веке - Юрий Романченко

В контексте рассматриваемой проблемы особый интерес вызывает ряд характерных черт глобализации:

— усиление взаимозависимости стран мира;

— ослабление национального государственного суверенитета транснациональными корпорациями, международными организациями и другими факторами;

— организация жизни разных стран и народов по единым принципам, обычаям и нормам поведения.

Ввиду того, что глобализация отражает ведущую роль высокоразвитых стран в экономике, высоких технологиях, в информатике и торговле, то вполне естественно, что этот процесс используется наиболее сильными державами мира в своих интересах, в первую очередь для установления экономического контроля над территориями, которые представляют особую ценность.

Транснациональным корпорациям (ТНК) принадлежит ведущая роль в процессе глобализации экономики и в перераспределении всемирной экономической мощи, которая с нарастающей силой будет трансформироваться в перераспределение политической власти. Из общего количества ТНК крупнейшими являются 100 компаний, которые расположены в развитых странах и обладают практически неограниченной властью. Их совокупные валютные резервы в несколько раз больше, чем резервы всех центральных банков мира, вместе взятых.

Государство в эпоху глобализации в определенном смысле является институтом, призванным защищать интересы ТНК всеми имеющимися в его распоряжении средствами, в том числе военными. В свою очередь, деятельность ТНК объективно направлена на защиту интересов государства. Тем самым они укрепляют позиции своего государства на территории других стран. Например, филиалы германских ТНК установили не менее эффективный контроль над чешской экономикой, чем Германия в результате «мюнхенского сговора» и последующей военной оккупации.

Глобализация проявляется также в создании значительного количества свободных экономических зон, которые в ряде случаев действительно содействуют научно-техническому прогрессу, выпуску наукоемкой продукции, насыщению внутреннего рынка высококачественными товарами и т. д. Экономическая эффективность свободных зон создает иллюзию их абсолютной полезности для государства. В действительности свободные экономические зоны объективно подрывают государственный суверенитет, так как способствуют ослаблению барьерной функции государства, которая ему внутренне присуща. В том случае, если свободные экономические зоны создаются в политически, экономически и культурно обособленных регионах, они являются дополнительным фактором, ослабляющим центральную власть и создающим предпосылки для деятельности сепаратистских сил.

В этой связи на страницах отечественной печати в свое время высказывалась точка зрения, что создание свободных зон в трех субъектах Российской Федерации — Дагестане, Ингушетии, Чечне, к которым в дальнейшем присоединятся Северная Осетия и Кабардино-Балкария, — представляет собой путь к развалу государства. Следовательно, вопрос о создании свободной зоны в каждом отдельном случае должен просчитываться не только с позиции экономической эффективности, но и с точки зрения защиты жизненно важных интересов государства, к которым в первую очередь относится сохранение его суверенитета и территориальной целостности.

Важная роль в экономической и политической (что не менее важно) глобализации принадлежит США. Опираясь на свои достижения в экономике, информатике и других областях, руководство США стремится превратить свою страну в архитектора нового миропорядка. Организации, действующие в странах, которые представляют политическую и экономическую ценность для Вашингтона и имеют сепаратистскую составляющую (например, Демократический фронт Курдистана в Ираке во времена С. Хусейна), могут получать прямую или косвенную поддержку США в тех случаях, когда эти структуры выступают проводниками американских интересов.

В целом можно утверждать, что ослабление государственного суверенитета отвечает интересам наиболее сильных геополитических субъектов, поскольку позволяет им с меньшими издержками установить свой экономический и политический контроль над новыми территориями. Известный дипломат и политолог Г. Киссинджер утверждал, что «вестфальский порядок находится в состоянии системного кризиса. Невмешательство во внутренние дела других стран отброшено в пользу концепта всеобщей гуманитарной интервенции или всеобщей юрисдикции не только США, но и многими западноевропейскими странами».

Процессы политической глобализации привели к появлению на Западе концепции «гуманитарной интервенции», согласно которой, полномочия органов государственной власти по отношению к своим гражданам больше не являются безграничными, и в случае нарушения прав человека в этих странах международное сообщество вправе осуществить вмешательство во внутренние дела этого государства. События в Косово — первый, но, как свидетельствовали последующие события, не последний пример практической реализации этой концепции. Сепаратизм поддерживается в ряде случаев странами НАТО, что ведет к ломке государственных границ.

Глобализация является внутренне противоречивым процессом. С одной стороны, она с помощью современной техники и средств коммуникации, постоянно расширяющегося рынка разнообразных товаров, культуры соединяет людей. Но с другой — люди пытаются найти как можно больше путей, чтобы выразить свои особые экономические, этнические и культурные интересы. Так, по мнению Урса Альтерматта, «в то время как европейцы становятся все более похожи друг на друга при потреблении и ведении хозяйства, на уровне культуры они поднимают мятеж против глобализации. Из страха перед потерей культурной идентичности они изолируются, строят этнонационалистические укрепления и используют культурные различия в качестве предлога для обособления иных». С точки зрения этого ученого, по Европе бродит призрак этнизации политики и общества. Этнонационалисты выступают сторонниками культурного дифференциализма, на основании которого делают вывод о неравенстве и тем самым — о неравноценности людей. Чтобы избежать смешения культур и народностей, они высказываются за сегрегацию и обособление. В основе распространения этнонационализма и неорасизма также лежат социальная неудовлетворенность и экономические проблемы, которые делают центром тяжести политических дискуссий тему иностранцев и стремление обособиться от Ближнего и Среднего Востока, где живут «варвары». По этой причине все, что происходило и происходит на Балканах и Кавказе, — это утрированная патология нормальных европейских будней.

Действительно, этническая и религиозная обстановка в ряде регионов Восточной Европы и постсоветского пространства складывается непросто. Дискредитация десятилетиями господствовавшей в восточноевропейских странах коммунистической государственности и идеологии способствовала формированию мощного националистического заряда. В новой ситуации, которая сложилась после краха просоветских режимов, большинство населения этих стран не могли не сделать главными факторами своего мировосприятия национальность, язык и религию. Это давало народу некоторую надежду на то, что его воссоединение на этнической и религиозной основе способно обеспечить хотя бы самосохранение. По этой причине язык и этния были провозглашены фундаментом государственного строительства. Однако деятельность национальных государств, особенно на начальном этапе, часто сопровождалась ущемлением прав национальных меньшинств. В ряде случаев это провоцировало со стороны угнетенных наций стремление к отделению и провозглашению собственных государственных образований, что по политическим и другим соображениям находило поддержку со стороны тех или иных государств.

Наиболее ярко прогрессирующее «национализирование» проявило себя на юге Европы, в бывшей СФРЮ, которая при содействии внешних сил распалась на ряд слабых государственных образований, в управлении которыми принимают участие ЕС и НАТО. Этот процесс масштабного дробления Югославии, в котором исключительно важную роль играла военная сила, получил название балканизации. Сам факт появления этого термина свидетельствует о наличии некоторых типичных моментов, которые могут повторяться в других регионах.

По мнению У. Альтерматта, попытка территориально-государственной организации Европы по национальному принципу ведет к ее перманентному саморазрушению. В Восточной Европе конец балканизации еще не виден. На востоке Европы нет стабильности. Самый крайний восточный регион переживает переходный характер развития. Политическая карта остается временной.

Глобализация не отменяет противоречий между государствами и внутри них. Она охватывает не все человечество — многие слаборазвитые страны Африки, Азии, Латинской Америки остаются вне глобализации. По этой причине в некоторых регионах появляются так называемые зоны анархии, которые не поддаются цивилизованному регулированию, где царит отсталость и процветает наркобизнес. Приспособление к глобализации, как свидетельствует печальный опыт стран Юго-Восточной Азии, а также России, столкнувшихся в конце 90-х гг. с глубочайшим кризисом, происходит не всегда успешно и с большими социальными издержками.