Темная сторона Швеции (сборник) - Альстердаль Туве

Она и адвокат Ширин Сундин – главные герои запланированной трилогии, первой книгой из которой стала «Измена» (2012). Здесь Катарина пишет на одну из своих излюбленных тем. События, описанные в рассказе, происходят на Рождество. Иностранным читателям будет любопытно познакомиться со шведскими рождественскими традициями. Во-первых, Рождество празднуют 24 декабря. Именно в этот день подают окорок, а дети ждут прихода Деда Мороза. Во-вторых, начиная с 1960 года шведское телевидение каждое Рождество показывает «От всех нас всем вам» – рождественский сборник мультфильмов компании «Уолт Дисней». Мультфильмы идут один час – с трех до четырех, и обычно их смотрит одна треть шведского населения. Это уже стало традицией. Большинство шведов знают эти мультики наизусть, особенно «Бык Фердинанд», «Любители игрушек» и «Мастерская Санта-Клауса».

До первого июля 2010 года срок давности по преследованию за убийства был 25 лет.

После пересмотра Уголовного кодекса дела об убийствах и покушениях на убийства не имеют срока давности.

– Кто звонит посреди «Дональда Дака»?

Телефон продолжает трезвонить на обеденном столе, смущая хозяйку пошлым шлягером, поставленным в качестве сигнала.

Каждый раз, когда он звонит, Шарлотта задается вопросом, почему она никак его не поменяет. Агнета кидает злобный взгляд на телефон, но тут же возвращается к экрану. Сует в рот марципановую конфетку. Откидывается на подушки. Телефон продолжает трезвонить.

– Да возьми же трубку!

– В Рождество?

– Это, наверное, с работы.

– Наверняка.

Шарлотта бросается к столу в надежде, что звонящий положит трубку, но не тут-то было. Так, скрытый номер…

Шарлотта делает глубокий вдох, готовясь выяснить, кто звонит ей в двадцать минут четвертого в канун Рождества.

– Шарлотта Лугн.

Тишина в трубке. Слышно, что на другом конце кто-то есть, но звонящий молчит. Время идет.

– Алло? Это Шарлотта Лугн. Кто звонит?

– Алло… Здравствуйте. Извините. Я… Я не хотела мешать.

– Всё в порядке. О чем речь?

Шарлотта смотрит на диван, на зажженные свечи, елку, экран телевизора, где мышки и птички кружатся в танце. Агнета сидит на диване, поджав ноги. Рядом миска с рождественскими сладостями. Она вытряхивает ириску из формы, сует в рот и подпевает Золушке.

Шарлотта закрывает глаза, и прежде чем собеседник успевает заговорить, она уже знает, что спокойным это Рождество не будет. Можно называть это женской интуицией, или двадцатишестилетним опытом полицейской работы, или острым умом. Никто не звонит в канун праздника с работы, чтобы пожелать тебе счастливого Рождества.

– Счастливого Рождества, кстати. Мне жаль, что приходится звонить вам в такой день. Но это важно. Я не могла не позвонить.

– Извините, я все еще ничего не понимаю. Кто вы?

Смех на другом конце повода. Смущенный, скованный.

– Разумеется. Вы не узнали мой голос. Это было вечность назад. Прошу прощения. Мне следовало… Вы же все время сталкиваетесь с новыми людьми; как вы можете меня помнить. Но я…

Женщина на другом конце провода замолкает. Кажется, что она одновременно испытывает ужасный стресс и при этом абсолютно спокойна. Кажется, она хочет сказать все и сразу, но почему-то боится.

– Понимаю. Но, может, вы напомните мне ваше имя? Это многое упростит.

– Вы правы. Сделаем так. Помните Эрика Граната? Я – его мать.

И тут Шарлотта понимает, что это Рождество запомнится ей надолго.

На цыпочках, с прижатой к уху трубкой она подходит к дивану, целует подругу в лоб и с извиняющейся миной смотрит на нее. Агнета все понимает.

Она явно не рада, но они давно уже договорились, что работа – это работа. А работа Шарлотты не заканчивается в шесть вечера. Она продолжается ночью, по праздникам и даже в дни рождения и отпуска по болезни. Сколько раз уже Шарлотте приходилось уходить с обедов, походов по магазинам и домашних посиделок.

Но именно это Рождество… Она так долго его ждала. Их первое Рождество в новом доме. Без детей. Без братьев и сестер, без мам, только они вдвоем.

Шарлотта гладит Агнету по щеке, беззвучно произносит: «Прости» – и выходит в прихожую. Там она надевает ботинки для керлинга, не напрягаясь по поводу молнии, и набрасывает пуховик.

– Уже еду. Как мне вас найти?

Шарлотта Лугн едет через город. Проезжает больницу. Чуть не врезается в дребезжащий трамвай на площади Ваврински. Видимость из-за дождя ухудшилась. Температура около нуля. Все скоро обледенеет. Водитель трамвая жмет на клаксон. Она успевает затормозить в последнюю секунду. Вечно так случается. Одинокий трамвай уносится прочь по пустынной дороге в направлении Гульдхеден. Шарлотта видит троих пассажиров в вагоне. Сидят они далеко друг от друга. Взгляды прикованы к залитым дождем окнам. Можно только надеться, что они едут туда, где их кто-то ждет. Ей было невыносимо думать о тех, кто остался совсем один на Рождество. Все должны быть окружены любовью и заботой близких в такой день. Она лучше других знает, каково это – быть одной. Шарлотта обожает Бинга Кросби, красную подарочную бумагу, булочки с шафраном, запах глёга. Но она ненавидит выпивку и последствия, к которым та приводит, когда люди напиваются на Рождество. И как бы она ни пыталась думать только об их с Агнетой семейном счастье, как бы ни украшала их новый дом, она не может не думать о темной стороне этого светлого праздника, с которой так часто сталкиваются полицейские. Все остальные дни в году она не возражает против работы, но в Рождество это уже слишком. Шарлотта вспоминает, как в первое свое Рождество на службе она, надев новые полицейские ботинки, поскользнулась в крови женщины, которую зарезал пьяный муж. Он сидел в углу на кухне и бормотал: «Она упала, чертова баба, клянусь, она упала. Она чертовски неуклюжа». На столе стоял окорок. Шарлотта отчетливо помнит, что на блюде лежали пять ломтиков ветчины. Тем же ножом он зарезал жену.

Ей также пришлось однажды на Рождество вытаскивать из петли, сделанной из телефонного шнура, самоубийцу. В широко открытых глазах застыло одиночество. Шарлотта прятала слезы, обнимая испуганную девочку, которая видела, как ее отчим, дыша перегаром, избивает мать. Год за годом ей приходится видеть то, о чем людям хочется забыть в тот момент, когда они открывают подарки и зажигают елку. Неудивительно, что комиссар полиции Шарлотта Лугн ненавидит Рождество столь же сильно, как ее гражданская ипостась его обожает.

Шарлотта уже на площади Санкт-Сигфрид. Проезжая за посольством России, она отмечает, какое у охранника, стоящего под проливным дождем, выражение лица. По нему и не скажешь, что Советского Союза давно уже нет. Шарлотта едет дальше через Якобсдаль. Паркуется у ресторана на скале, откуда открывается вид на весь центральный Гётеборг. Мгновение любуется игрой огней в парке аттракционов Лисеберг, украшенном гирляндами к Рождеству. Сильный ветер обжигает льдом голую шею. Согнувшись, она подходит к дому и набирает код.

– Входите! Я оставила дверь открытой. Я обычно сижу в гостиной и не всегда слышу звонок. Добро пожаловать!

Мать Эрика дала подробное описание, как до нее добраться, не забыв пояснить, зачем комиссару Лугн ехать к ней именно сегодня.

– Я хочу рассказать о том, что случилось. Я была бы очень благодарна, если б вы нашли возможность приехать.

Этого приглашения Шарлотта ждала начиная с 1981 года. Но, если честно признаться, она не верила, что когда-нибудь узнает правду. Шарлотта привыкла жить с тем, что ее первое серьезное дело об убийстве так и осталось нераскрытым. По рассказам старших коллег, она поняла, что у каждого полицейского в истории есть подобный «висяк». Всем им когда-то приходилось мириться с тем, что на некоторые загадки нет разгадок. В жизни не всегда все получается так, как ты того хочешь. Но звонок Ловисы Гранат сулил надежду.

– Я знаю, кто убил Эрика. Я молчала слишком долго.