Песчаные небеса - Олаф Бьорн Локнит

– Ну, ладно, ребятки, – сказала Стейна, решив, что достаточно помучила неожиданного гостя. – Вы тут отдыхайте, ешьте-пейте, а мне работать пора – у нас сегодня полно посетителей, и девочкам нужен мой надзор. Пока, детки!

В дверях она обернулась, собираясь сказать что-нибудь эдакое напоследок, и вдруг уши Конана и Мораддина пронзил оглушительный визг:

– А!!! Мышь!!! Мама!!!

Мораддин посмотрел на свое плечо и увидел, что белый зверек выполз из капюшона и смотрит, не мигая, круглыми красными глазками на женщину, словно удивляясь, неужели такое безобидное, крохотное создание способно вызвать панический ужас.

– Не бойтесь, она не кусается, – спокойно сказал Мораддин, прикрывая мышь ладонью. Но та не пожелала прятаться, когда вокруг происходит столько интересного, выбралась из-под его руки и, распустив крылья, взлетела к потолку.

– Убери!!! Выкинь немедленно эту гадость!!! – верещала Стейна, отмахиваясь руками, хотя мышь кружила достаточно высоко, чтобы задеть ее.

– Спрячь животину, а? – попросил Конан. – Побереги мои уши, если свои не жаль.

Усмехнувшись, Мораддин издал почти неслышный свист, летучая мышь тут же спланировала на ладонь хозяина и обиженно встряхнулась – испортили такую забаву! Мораддин сунул ее под плащ, где мышка долго еще возилась, возмущенно попискивая.

– Хе, послушная, – хмыкнул Конан.

– Два придурка! – бросила Стейна и вышла, громко хлопнув дверью.

Некоторое время Конан и Мораддин неподвижно стояли, глядя на дверь и вдыхая легкий аромат духов, оставшийся в комнате. Наконец, киммериец медленно проговорил:

– Нет, ну какая женщина!.. А, Мораддин?

– Да, – коротко ответил тот и отошел к столику с фруктами и вином.

– А разве тебе не понравилась? – Конан расплылся в благодушной улыбке и удивленно поднял брови. – Это ты зря. Ну, как может не понравиться Стейна?

– Да хороша, хороша. Трусиха, как и все бабы, – раздраженно проворчал Мораддин, прислушиваясь к доносящимся из находившегося поблизости зала звукам фривольной музыки, пьяным голосам гостей и женскому повизгиванию. – Тут что, кроме фруктов ничем не кормят? Если уж мне предстоит бурная ночь после не менее бурного дня, тот хотелось бы поесть основательно…

Конан, давно освоившийся в доме Стейны и почитавшийся прислугой едва ли не хозяином, с деловым видом дернул шелковый шнур, где-то вдалеке отозвался колокольчик и почти сразу же в комнату постучались.

– Еды. И хорошей. И побольше. – отрывисто приказал Конан служанке, которая, получив приказ от этого страшного, загадочного человека, дравшегося не так давно с целой армией прямо в заведении госпожи Стейны, мгновенно скрылась, успев при этом бросить любопытный взгляд на очередного незнакомца, сидевшего в покоях госпожи. От наблюдательных женских глаз не ускользнуло испачканное брызгами крови одеяние лысоватого коротышки, и девушка убежала на кухню с мыслями, что госпожа питает непонятное пристрастие ко всяким головорезам, и добром эта нехорошая тяга не кончится…

Конан, стянув с себя сапоги и с грохотом бросив их в угол, рухнул на постель и уставился на Мораддина, сидевшего у столика с видом бедного родственника, явившегося в зажиточный дом одолжить меру муки.

– Слушай, Мораддин, – решительно начал Конан. – Давно хотел спросить тебя, кто ты такой? На рудниках много всякого говорили, хотелось бы и правду послушать.

– Зачем тебе это? – тихо спросил Мораддин, глядя Конану в глаза.

– Хочется, – невозмутимо ответил Конан. – Честно скажу, таких как ты, я вообще не встречал, а попадалось много разных… интересных людей. И нелюдей.

После последних слов киммерийца Мораддин отвел взгляд.

– Ты гном?

Мораддин помолчал, потом тяжело вздохнул и еле слышно проговорил:

– Ну, хорошо. Я расскажу, кто я такой. Надеюсь, у тебя хватит ума держать язык за зубами.

– Можешь не беспокоиться. Не в моих привычках трепаться на каждом углу о чужих тайнах.

Мораддин повернул кресло так, чтобы сидеть лицом к слушателю, забрался на сидение с ногами, не удосужившись сбросить сапоги, и, огладив короткую бородку, заговорил по начало так тихо, что Конану пришлось напрягать слух.

– Я… не совсем гном. Мой отец принадлежал к этому народу.

– Ну, и дальше? – Конан заинтересованно взглянул на него и, поерзав на широком ложе устроился поудобнее, запихнув под голову несколько подушек. Мораддин, словно преодолевая самого себя, медленно продолжил рассказ, оказавшийся неожиданным для киммерийца:

– Около тридцати лет назад в предгорной бритунской деревне жила одинокая и нелюдимая девушка, рано потерявшая родителей. Звали ее Валона. Односельчане не любили ее, считая ведьмой – Валона унаследовала от матери знания о целебных травах, минералах, любовь ко всякой живности…

Возле ее дома, стоявшего у самого леса, жили дикие лесные звери, ничуть не боясь ее. Валона, закончив домашние дела, подолгу бродила по лесам, собирая травы и коренья, и иногда осмеливалась даже подниматься на склоны гор, за которыми лежала Гиперборея.

И вот однажды, возвращаясь после долгой прогулки в горах с ворохом целебных трав в переднике, Валона услышала отдаленный звук рога и лай собак. Она подумала, что благородные дворяне охотятся на оленя. Испугавшись, бедная девушка поспешила спрятаться в одной пещерке, где обычно ночевала, если уходила из дома на несколько дней. Она сидела и разбирала свои травки, как вдруг услышала шорох и хриплые стоны. Осторожно выглянув наружу, Валона увидела, как по камням, спотыкаясь и припадая на ногу, бежал человек очень невысокого роста, с длинной всклокоченной бородой и кудрявыми волосами до плеч. Он заметил ее, остановился, ошалело оглянулся и прохрипел:

– Помоги!..

Он припал на колени, подполз к пещере и рухнул ничком. Совсем рядом послышался надрывный лай собак, конский топот и крики охотников. Не долго думая, девушка втащила незнакомца внутрь пещеры, выхватила из пучка трав какой-то пахучий корешок, быстро изломала его и разбросала куски у входа в пещеру. Забившись в дальний угол, Валона, замирая от ужаса, слышала, как заскулили и зафыркали собаки, отпугнутые запахом корешка, всадники, потоптавшись у подножия скалы и, видимо, не рассмотрев вход в пещеру, поскакали прочь. Долго еще девушка сидела неподвижно, прижимая к себе голову раненого, и не осмеливалась выглянуть наружу. Из оцепенения ее вывел слабый голос незнакомца.

– Спасибо тебе, дитя. Ты спасла меня от позорной смерти. Чем я могу отблагодарить тебя?

– Правдивыми речами, – отвечала Валона. – Кто ты и почему за тобой охотились благородные нобили?

– Я все расскажу тебе, только дай мне воды и помоги перевязать рану, – он протянул руку к бедру, и Валона, тихо вскрикнув, увидела глубокую рваную рану, нанесенную зубами огромной собаки, с которыми нобили охотились на крупную дичь. Девушка подхватила глиняный кувшин (в пещере у нее было немного кухонной утвари) и побежала к роднику, пробивавшемуся из скалы неподалеку.