Отель «Ambassador» - Виктор Степанычев

Случаи, а вернее – легенды, что кому-то и когда-то дали в Германии вид на жительство, передаются из уст в уста. Их никто не видел, но о них говорят. При всем этом поток желающих стать гражданами ФРГ не уменьшается. Некоторые из высланных приезжают второй и третий раз, а для кого-то положение беженца становится даже не привычкой, а образом жизни. Естественно, подобная лагерно-бюрократическая карусель не касается этнических немцев, но и их в последние годы стали принимать в Германии все неохотнее и неохотнее.

По сведениям из Москвы, Нино Арселиани в настоящее время находилась в одном из лагерей для перемещенных лиц, расположенном неподалеку от Ганновера. Веклемишев должен был встретиться с ней и узнать, что скрывалось за словами Мусы Дагаева.

Веклемишеву предусмотрительно открыли не только визу Южно-Африканской Республики, но и шенгенскую, поэтому проблем с поездкой в Германию у него не возникло. Со Стояновым Вадим переговорил по телефону. Терять время на встречу смысла не было, как не было и строго конфиденциальных сведений, которые следовало передавать тайно, опасаясь подслушки. Хватило коротких пяти минут разговора с вопросами и пояснениями, чтобы посвятить Димитра Стоянова в подробности пребывания Мадаева в ЮАР.

Ганновер встретил Веклемишева если не летней, то уж точно весенней погодой. Конечно, Германия не Россия, но все равно не было ощущения, что на дворе декабрь. Когда бортпроводница объявила, что в Ганновере плюс восемнадцать, он не поверил ее словам, однако так оно и было. Кстати, и в Москве погода била рекорды. Такого небывало теплого декабря метеорологи не помнили за все время наблюдений. Правда, особой жары при выходе из самолета Вадим не ощутил, потому что небо было закрыто тучами и летное поле продувал сильный и сырой по ощущениям ветер.

Веклемишев покинул аэропорт после таможенных и паспортных формальностей, когда часы показывали уже начало седьмого вечера. Ехать в ночь и искать лагерь для перемещенных лиц разумным ему не показалось, по всем русским понятиям, утро вечера мудренее, поэтому он взял такси и попросил водителя отвезти его в недорогую, но приличную гостиницу. Сразу вспомнился Джонни Леннон, черный таксист из Йоханнесбурга, которому он говорил такие же слова.

По дороге в гостиницу Вадим переговорил с водителем по поводу лагеря для беженцев. Эрих, как звали таксиста, знал его месторасположение и подсказал, как туда лучше всего добраться. Оказалось, что до лагеря удобнее доехать по железной дороге. Собственно, поэтому он по совету Эриха и гостиницу выбрал в непосредственной близости от вокзала. И проснулся Вадим около шести утра не от звонка электронного будильника, а от резкого хрипловатого свистка недалекого тепловоза.

На сборы много времени не ушло. Чашка кофе с горячей, только выпеченной булочкой в кофейне напротив гостиницы утолили голод. Первый поезд в нужном Веклемишеву направлении отходил в семь десять утра, поэтому он не спеша дошел до вокзала, купил в кассе билет и минут пятнадцать сидел в вагоне, ожидая, когда состав тронется с места. А потом за окнами поплыли жилые массивы и окраины Ганновера, ухоженные, убранные поля, перелески и неширокие гладкие дороги.

Через полтора часа Веклемишев уже стоял у ворот лагеря для беженцев. Строгий пожилой полицейский проверил у него паспорт, тщательно досматривая каждую страницу, затем куда-то позвонил. Минут через десять на проходную явился лысоватый немец в отглаженном костюме и при галстуке, явно чиновник «при исполнении». Он начал задавать Вадиму формальные вопросы: кто он, какая цель посещения, не родственник ли господин Нино Арселиани и не имеет ли намерения пополнить число беженцев.

У Веклемишева на любой вопрос чиновника был готов любой ответ, тем более что его знание немецкого языка было достаточным для беглого общения. Он представился служащим крупного российского предприятия, приехавшим в Германию по служебной надобности, заявив, что никогда не видел и не знал гражданку Арселиани, а хочет ее видеть по одной простой причине, – дальние родственники попросили передать ей на словах нечто личное, что ни чиновника, ни государство, которое тот представляет, ни в коей мере не касается.

Похоже, его спокойная и убедительная речь, знание немецкого и представительный внешний вид убедили человека при галстуке, что свидание с Нино Арселиани возможно. Правда, чиновник добавил, встреча состоится, если сама женщина того захочет. После этого Вадима провели в небольшое помещение, расположенное в конце коридора проходной. Оно более походило на камеру для допросов, чем на комнату для свиданий. Решетки на окнах, голые крашеные стены, стол и четыре табуретки, привинченные к полу, составляли все ее убранство.

Ожидание растянулось на двадцать с лишним минут. Делать было нечего, пейзаж за окном был скучный, поэтому Вадим присел на табуретку, откинулся спиной на стену и прикрыл глаза.

Наконец в коридоре послышались шаги. Дверь открылась, и в комнату зашел огромный бритый наголо негр, заполнив ее едва не на треть. Он свирепо выпятил нижнюю челюсть и подозрительно оглядел сидящего Веклемишева. За ним в коридоре маячил еще один субъект, с ослепительно белой кожей и светлыми глазами альбиноса. У него была ярко-рыжая кудрявая шевелюра и тоже не хилый, в косую сажень, разворот в плечах. В целом контрастный дуэт симпатий не вызывал, однако и явных агрессивных намерений в их поведении Вадим не обнаружил.

– Встань, – коротко скомандовал негр по-английски.

– Зачем? – спокойно поинтересовался Веклемишев.

– Я тебя обыщу, – доложил великан.

– Как вам угодно, – пожал плечами Вадим и поднялся со стула. – Если здесь такие порядки…

Негр неумело охлопал его по бокам, повернулся к альбиносу и кивнул, видимо, докладывая, что с Веклемишевым все в порядке. Вадим про себя усмехнулся. При таком обыске базуку или пулемет, конечно, от этих парней не спрячешь, а вот пару пистолетов, не говоря уже о холодном оружии, утаить проблем не составит.

– Мы будем рядом, – сурово произнес негр, сверля Вадима взглядом. – Если что…

– Я уже испугался, – покорно склонил голову Веклемишев. – Будьте спокойны, сэр, я никого не собираюсь обижать.

Великан еще немного постоял, видимо, размышляя, стоит ли ему обижаться или нет, и решил, что слова этого белого не столь обидны, как показалось вначале. Он выдвинулся в коридор и прижался к стене, пропуская мимо себя женщину. Она была одета во все черное. Длинная юбка, вязаная кофта с глухим высоким воротником и косынка, глубоко надвинутая на лоб, делали ее возраст неопределенным. Чистое лицо с тонкими чертами могло принадлежать девушке, а наметившиеся глубокие морщинки в уголках губ говорили, что она совсем не молода.

Женщина вошла, закрыла за собой дверь, сделала пару шагов и остановилась напротив Вадима. Окинув его быстрым взглядом при входе, она опустила глаза и застыла, не говоря ни слова.

– Вы Нино Арселиани? – мягко по-русски спросил Веклемишев.

– Да, я Нино Арселиани, – негромким бесцветным голосом с сильным грузинским акцентом ответила женщина. – Но я вас не знаю.

– А я Веклемишев Вадим Александрович, – представился Вадим и замолчал, не зная, с чего начать.

Женщина тоже молчала.

– Муса Дагаев сказал мне… Точнее – передал… – Вадим на секунду замолчал, собираясь с мыслями, а потом слово в слово повторил обрывок фразы и отдельные слова Мусы, произнесенные им в пещере перед своей гибелью: – «У Нино записано… телефон… Арселиани…»

На лице женщины не дрогнул ни единый мускул. Она по-прежнему безразлично смотрела в пол.

– Что именно хотел мне передать этими словами Муса Дагаев? – Вадим с надеждой впился глазами в стоящую перед ним Нино Арселиани.

– Я не знаю никакого Мусы Дагаева, – тихо и спокойно ответила женщина. – Мне безразлично, кому и что он мог говорить. Я не понимаю, о чем идет речь.

– Как не понимаете? – опешил Веклемишев. – Вы говорите, что не знаете Дагаева? Но вы же вместе с ним были в Панкиси.

– Я не знаю Дагаева, не знаю, кто вы, и не понимаю, кому он мог рассказать обо мне, – твердо произнесла женщина и опять замолчала. – Извините, я не очень хорошо себя чувствую и пойду к себе.

– Подождите! – едва не крикнул Вадим женщине, которая уже повернулась к выходу. – Еще секунду…

Нино Арселиани послушно остановилась. Дверь приоткрылась, и в щель встревоженно заглянул великаннегр. Веклемишев с досадой махнул на него рукой. Тот понял, что никакой опасности женщине не грозит, и опять прикрыл дверь.

Мозг Веклемишева лихорадочно заработал. Он понимал, что что-то здесь не так. Женщина отказывается ему верить. То, что она знакома с Дагаевым, сомнений не было. По данным осведомителя из Панкисского ущелья, они были не просто знакомы, а близки. И в ее словах есть нечто, что нельзя списать на акцент или плохое знание русского языка.