Заповедными тропами - Евгений Спангенберг

— Правда, правда, — закивал головой начальник станции. — У Виссариона действительно осел замечательный — большой, сильный, лучше любой нашей лошади.

После этого разговора мне стало как-то не по себе — обидно за себя и приятеля. Посмотришь кругом — станционная молодежь умеет использовать свободное время. В воскресный день не только костюмы, но и лица праздничные. А мы? Разве у нас бывают свободные дни — праздники в поездках? Впряглись в работу с самой весны и будем тянуть ее до отъезда, а там учебный год. Если бы кто-нибудь требовал, заставлял, можно было возражать, отстаивать свои права на отдых, а то сами такой режим создали.

— Знаешь, Евгений, — вдруг обратился ко мне приятель, когда мы улеглись спать. — Я долго думал и решил, что нам необходимо изменить образ жизни. Посмотри, на что мы похожи. Физиономии обгорели, руки в ссадинах, рубахи в дырах — никуда не годится. Хоть один раз в неделю надо на людей быть похожими — одеться прилично и отдохнуть, как все отдыхают. А потом, что мы, вьючные животные, что ли?

Полсотни километров нужно сделать — пешком идем, будто, кроме ног, никакого транспорта на свете не существует. До реки дошли, мост снесло или лодки нет — вброд лезем. Нет брода, глубоко, тоже не беда — одежду и ружье в руки, поплыли на другую сторону. Очень культурно — нечего сказать. Озолоти Виссариона, скажи ему, чтобы он Сырдарью переплыл, где переплыл ее Сергей, — ни за что не согласится.

«Очень мне надо, — скажет, — чтоб меня за ногу сом схватил и ко дну уволок». И он прав — чего ради рисковать, зачем силы тратить, когда и без этого обойтись можно.

Долго еще мы беседовали на эту тему и, помимо прочего, пришли к следующим выводам. Студентам старейшего Московского университета необходимо хотя бы в праздничные дни одеваться прилично и во время выездов для исследования территории пользоваться известным комфортом. Два рубля в день за осла — плата пустячная, но зато, так сказать, деловой шик, а кроме того, какое удобство. С собой можно взять постель, полог, достаточное количество патронов и продуктов — одним словом, все, что нужно.

Вскоре подвернулся случай осуществить на деле наши благие намерения. Настала очередь ознакомиться с замечательным озером Келем-Чаган.

Озеро Келем-Чаган, что в переводе на русский язык — «расстели ковер», было расположено в пятнадцати километрах от станции Кара-Узяк; к озеру вела проторенная тропинка. В это интересное место мы были готовы выехать в любую минуту, но вот досада — подошло воскресенье. Нам не хотелось отступать от только что принятого решения относительно дня отдыха, и мы наметили выезд после праздника.

Во время полевой работы привыкаешь вставать спозаранку. До восхода солнца поднялся я и в это воскресное утро. В безукоризненно белом костюме вышел на станцию и, постояв на месте, бесцельно зашагал по путям к семафору. После ночи еще не проснулась природа. В голубых джингилях молчали птицы, в трещинах почвы монотонно звенел сверчок, под крышей будки стрелочника суетились и цыркали еще не заснувшие на день летучие мыши.

Удобно усевшись на край песчаной насыпи, я стал ждать восхода солнца. Вот причудливый огненный шар глянул на горизонте, спугнул сизую мглу джингилей, озолотил водную гладь мелководного озера Талдыкуль. Оно раскинулось совсем недалеко от линии, и меня вдруг потянуло туда, где в обмелевших заливах куртинами поднимался высокий желтый и зеленый тростник. Осторожно обогнув кусты, чтобы не запачкать праздничного костюма, я вышел к озеру и не спеша пошел вдоль берега. Над ним летали чайки, стайки маленьких куличков суетливо отбегали от меня в сторону и, пролетев над самой водой небольшое расстояние, вновь садились на отмель. «Какая благодать кругом, какой безмятежный покой, — думал я, обходя заросли, — и как много теряют люди, что спят в лучшее время жаркого туркестанского дня».

«Га-га-га-га», — резкий голос пары взлетевших гусей заставил меня вздрогнуть. И тотчас четыре гусенка, характерно пища, замелькали сквозь редкие тростники к озеру.

«Нельзя ни минуты медлить, на глубине не поймаешь», — мелькнула в голове мысль. Проваливаясь в полужидкую грязь и падая, я стремительно побежал вперед и минуту спустя уже держал в руках двух пуховичков серого гуся. Как видите, воскресный день и на этот раз не пропал даром. Весь в грязи, но в прекрасном настроении я вернулся на станцию.

— Ну зачем ты это ведро привязал, неужели котелка на двоих недостаточно? — придирался я к товарищу. — Ведь об него, как бы ты его ни привьючил, каждая встречная ветка царапать будет. Очень приятно пятнадцать километров шагать под такую музыку. А брезентовая палатка зачем? Дождя, что ли, ждешь? Неужели полога недостаточно?

Откровенно говоря, вся эта масса вещей, навьюченных на спокойно стоящего у крыльца осла, меня раздражала. Но мне не хотелось напрасно тратить времени, и мы двинулись в путь. Нас провожал хозяин осла. Под его командой осел вел себя безупречно. Дойдя до протоки, он послушно поднялся на железнодорожную насыпь и спокойно перешел по мосту на противоположную сторону Сурумбая.

— Желаю удачи, — махнул Виссарион нам рукой и, перекинувшись двумя фразами с охранником моста — молодым красноармейцем, пошел обратно. — Не оставляйте на ночь ишака на воле, когда на станцию возвратитесь, не забывайте, что волки скотину режут, — еще раз напомнил он нам свою просьбу.

При переходах до места работы мы редко использовали дорогу. Идешь где придется, пересекая тамарисковые заросли, пухлые солончаки, наблюдаешь за окружающей жизнью, иногда выстрелишь в попавшуюся интересную птицу. При такой ходьбе дорога не кажется далекой, а время идет незаметно. На этот раз нам пришлось отказаться от привычного перехода с охотой. Осел послушно шел вперед, когда с ним рядом шагал погонщик. А главное, как я и предвидел, ведро скрипело на все лады, предупреждая все живое о приближении человека.

Через три с половиной часа мы, однако, без особых приключений добрались до места и на берегу озера двое суток простояли лагерем. Растянутая брезентовая палатка, металлическая тренога с ведром над потухшим костром и пасущийся рядом осел — все это издали бросалось в глаза и могло вызвать любопытство случайно проходящего человека. Досадно, конечно, но пришлось сокращать экскурсии и часто возвращаться к лагерю. Невольно вспомнишь прошлые наши поездки. Какая свобода, никаких стеснений! Запрятав в густые заросли излишние вещи, не стесняясь во времени, мы уходили в любом направлении. И как же мало нужны оказались взятые вещи! Большая часть их без употребления лежала в лагере. В растянутой брезентовой палатке днем стояла невыносимая жара. Конечно, мы не стремились скрыться сюда от полуденных лучей солнца. Только наш неприхотливый осел мирился с духотой, часами прятался здесь от назойливого слепня и овода. Но все это пустяки. Проведенное время для нас не пропало напрасно. Ознакомившись с озером и собрав коллекцию птиц, однажды, когда горячее солнце стало понемногу склоняться к западу, мы навьючили на осла вещи и направились в обратный путь.