Небесное испытание - Ольга Погодина

Однако судья мог бы вернуться в столицу, если так уж спешил, и послать за ней позже. Это можно было бы объяснить его нетерпением соединиться с молодой женой. Но до сего дня судья Гань Хэ даже пальцем не прикоснулся к своей молодой супруге. Об этом Ы-ни ни одной живой душе не сказала ни словечка. Известно ведь, сколько острых шуточек приходится выслушивать новобрачным, и ей просто никак нельзя было признаться, что она до сих пор остается девственницей.

Все это ее озадачивало, если не сказать больше. Однако Ы-ни успокаивала себя тем, что ее муж, вероятно, очень важный человек и, возможно, щадит ее чувства, желая доставить ей наслаждение. Это было, конечно, не столь важно для нее, однако Ы-ни испытывала к судье невольную благодарность.

Она внимательно разглядывала его из-под алой шелковой фаты, когда жрец проводил церемонию. Следует сказать, что, когда он поцеловал его, ей вдруг стало очень, очень страшно – что-то пустое и темное промелькнуло в его глазах, а потом он опять стал внимательным и взволнованным, как и полагается влюбленному жениху.

Путь из Нижнего Утуна в столицу занимал не меньше десяти дней пути. С таким караваном, как у них, это может растянуться на вдвое больший срок. Все это и объяснил ей супруг, когда на следующий день после того, как они выехали, он объявил, что должен выехать незамедлительно. Это было очень странно, но Ы-ни втайне испытывала облегчение: несмотря на свое решительное желание выйти замуж, а потом каким-нибудь образом сделать Юэ своим любовником, внутри нее что-то отчаянно кричало, при каждой мысли о возможном соитии с мужем. Особенно при мысли, что это – на всю жизнь.

Гань Хэ покинул ее, ускакав по дороге вместе со своим секретарем и всего тремя людьми из охраны. Остальные остались сопровождать ее. Иногда Ы-ни хотелось бы бросить эти неудобные церемонные носилки с шелковым балдахином, в которых за день сидения затекает все тело и кружится голова от постоянного покачивания. Она умела ездить верхом, и так было бы быстрее. Однако это считалось постыдным для такой важной госпожи, какой она теперь стала. Ей надлежало путешествовать неспешно, по любому поводу выказывая доказательства своей аристократичной изнеженности, – в Срединной империи по-настоящему уважаемая женщина должна была быть подобна по хрупкости и красоте изысканному цветку или бесценной вазе. Это налагало на нее массу определенных неудобств, тем более что по природе Ы-ни была живой и общительной. От скуки она занималась гаданиями и чтением копии «Календаря таинственных примет», который ей на прощание с многозначительными намеками предподнесла госпожа У-цы.

Все гадания выходили какими-то неопределенными. Дважды выпадал знак смерти, но за кругом, которым обозначались близкие ей люди. К чему бы это?

Но – ах! – она наконец увидит великий город Хэйлун, столицу империи. Увидит знаменитые Девять Чертогов и Двенадцать Врат, Храм Неба и даже, быть может, Шафрановый Чертог! Будет вращаться к кругах, близко связанных с самыми высокопоставленными людьми. Если она будет умной, а карьера ее мужа – удачной, она, быть может, даже сможет попасть во дворец и когда-нибудь стать фрейлиной третьего или четвертого ранга! Это было бы замечательно!

А в столице есть все, что может пожелать молодая госпожа. Ткани и украшения со всех сторон света. Поющие птицы и диковинные раковины. Волшебный Сад Желаний, заложенный императором Сяку, – говорят, тень старого императора иногда видят на его дорожке в некоторые лунные ночи. Перед ней лежит целый мир, и она, Ы-ни, найдет способ, чтобы ощутить всю его прелесть.

Знаменитые Двенадцатые Врата она увидела на восемнадцатый день этого казавшегося бесконечным пути. Отсюда, с вершины холма, столица Срединной была видна как на ладони – девять четких квадратов, окруженных одиннадцатью рядами стен, между которыми пространство забито нескончаемыми улочками глинобитных домов, строившимися по мере того, как город разрастался. Первые, или Яшмовые Врата, отделяют от остальных ровный квадрат территории, на которой расположен Шафрановый Чертог – дворец императора. Ы-ни с замиранием сердца увидела широкие золоченые купола, красные крыши и флаги, развевающиеся над городом, – целый лес разноцветных шелковых лент. Зрелище было столь захватывающим и величественным, что она высунулась из своих носилок, забыв о всяких приличиях.

Они прибыли в город только ближе к закату – до того длинным было путешествие по пригородам, сплошь застроенным загородными резиденциями вельмож вперемешку с рисовыми наделами подвластных им крестьян, лавками ремесленников, постоялыми дворами с их пронзительными зазывными криками, лодчонками рыбаков, деловито сновавшими вверх и вниз по широкой, мутно-желтой реке. Жизнь била здесь ключом, и Ы-ни была поражена количеством людей, несмотря на то, что внушала себе, что Нижний Утун – тоже крупная провинция, и ничего особенного она не увидит. Тем не менее, когда массивные, толщиной в ее рост, стены Двенадцатых Врат проплыли мимо нее, Ы-ни крепко сжала кулачки. Она в Срединном Городе, Вечном Городе, Средоточии всего сущего! Разноязыкая толпа бурлила, ругалась, смеялась и текла вокруг нее. В воздухе разливались невероятные смеси запахов – готовящейся пищи, конского пота, кожи, специй, помоев, духов… Ы-ни вбирала этот незнакомый мир жадно, полузакрыв глаза. Теперь это ее мир, что бы ни произошло. Все дороги ведут сюда.

Дом, к которому ее доставили, был погружен в траур. Ы-ни настолько ожидала, что сейчас навстречу ей выкатится щебечущая толпа незнакомых людей, которым следует улыбаться, благодарить, что-то объяснять, что не сразу заметила на воротах белые траурные ленты. Ей пришлось, к своему стыду и возмущению, выбраться из носилок самостоятельно. Никто не вышел встречать ее.

Вздернув нос и решительно сжав кулачки, Ы-ни очень церемонно и со всем возможным изяществом проследовала в дом. Муж ожидал ее, стоя на пороге.

– Я рад, что ты добралась без приключений, – суховато сказал он. – К сожалению, в доме большое горе. Я приехал на следующий день после того, как от неизвестной болезни умерли моя мать и наложница. Приехал слишком поздно, увы. Но теперь и помыслить нельзя о том, чтобы праздновать свадьбу здесь. В такой момент это было бы неуважительно по отношению к духам предков.

– Да, конечно. – Ы-ни была растеряна и огорчена. Похоже, даже больше, чем муж, потерявший горячо любимую матушку. Что ж, по крайней мере ей теперь не придется ладить ни со сверковью, ни со старой наложницей своего нового господина. В чем-то это даже хорошо.

– Я попросил приготовить тебе отдельные покои, – сказал заботливый супруг. – Полагаю, ты проделала длинный путь и хочешь отдохнуть. Завтра мы встретимся.