Ампир «В» - Виктор Пелевин

Получилось вот что:

СТАС АРХОНТОФФ

Зачем скажи Начальнег МираТвой ладен курицца бин серой?Кто Бени, Фици, Ары пира?Они тваи акционеры?

Зачем ты так нипабедимоКерзою чавкаиш в ацтои?Каму кадиш в тумани виннамПод купалами Главмосстройа?

Ты щаслеф. Ветир мньот валосья,Литит салома тибе ф морду.Но биригис. Твой след ф навозиУж уведал Начальнег Морга.

Я перечитал это мрачное пророчество три раза, проверяя и исправляя ошибки. Переправив «они» на «ани», я с гордостью ощутил, что сам не понимаю написанного до конца. Ясно было только происхождение названия: существовал гностический текст «Ипостась Архонтов», который мы проходили на уроке дискурса. Я, помнится, подумал тогда, что это хорошее имя для московского ресторатора («любимец московской богемы Ипостас Архонтов открывает новый гламурный вертеп „Лобковое Место“»…) А теперь боевая муза нашарила Ипостаса в моей памяти.

Особенно мне нравилась двенадцатая строка: одной из проекций словосочетания «уж уведал» на стандартный русский было «уж увядал», и тогда грозный смысл всего стиха, предрекающего гибель князю мира сего – той самой гностической змее с головой льва (змея, уж – какая разница), – концентрировался в одной точке, как и требовалось. Впрочем, речь здесь могла идти и о самой Иштар – из-за ее длинных змееподобных шей. Но чернуху я отогнал.

Кроме того, трудно было не обратить внимание на эти купола, которые один из моих прошлых поэтических визитеров сравнил с мигалками. Вот так в душе простого русского вампира встречаются великие эпохи нашей истории – и тихо жмут друг другу руки…

Я кликнул по кнопке «Send» за двадцать секунд до того, как покрасневшая секундная стрелка на моем экране пересекла финишную черту. Я успел.

Экран замигал и погас. Когда он загорелся снова, его разделила надвое вертикальная полоса. Мое стихотворение появилось справа. А слева возник стих, написанный за это время Митрой. Выглядел он так:

COME RЯ

Комарна ладони,хоть крохотный,из-за пропорцийтелапохож на могучего воина,ушедшего в думы.головка совсем небольшая,торс длинный и круглый.будь он человеком,он был бы –герой.

Митра сделал беспроигрышный ход.

Это, несомненно, был самый подлый способ ведения боя – грамотное и политически корректное стихотворение бескрылого карьериста, наподобие какой-нибудь думы о юном Ленине из семидесятых годов прошлого века. Комар во все времена был для вампиров тем же, чем сакура для японцев – символом красоты, совершенной в своей мимолетности. И еще, кажется, в этом был мистический подтекст: на фреске в хамлете Энлиля Маратовича была изображена смерть графа Дракулы, благородного рыцаря в черных латах, из разверстой груди которого улетал в серое небо смиренный комарик души.

Митра написал свое стихотворение обратной лесенкой, о которой говорил Бальдр – теперь я понял наконец, что это такое.

Вот только он не вполне изящно справился с двенадцатой строкой. Комар, конечно, герой – кто бы спорил. Как говорится, жил, жив и будет жить. Только правильно было «он был бы героем».

И тут до меня дошло. Он не просто называл комара героем, он еще и сравнивал его с Герой. Это, конечно, было бронебойным комплиментом – несмотря на длинный круглый торс и небольшую голову. Все равно что назвать девушку попроще ангелом.

Зато я написал о самом главном, думал я жалобно, и в моем стихотворении дышит подлинная поэтическая сила. В нем затронуты важнейшие мировоззренческие пласты и видна драма человеческого духа. А главное, в нем полностью отражены все культурные и сущностные проблемы современной цивилизации…

Но в глубине души я уже понимал, что проиграл. Стихотворение Митры было лучше, это подтвердил бы любой вампир. Оставалась только надежда, что Гера узнает меня по особенностям стиля. Тогда, если она захочет…

Экран снова замигал, и я понял, что сейчас моя судьба решится. Та его половинка, где было стихотворение Митры, потемнела, и на ней появилась надпись – по диагонали, поверх стихотворных строчек, словно кто-то писал маркером прямо по экрану:

«Чмок тя»

Это ничего еще не значит, подумал я упрямо. Через секунду потемнела моя половинка экрана. А потом по ней пробежала размашистая жирная строка:

«В Бобринец, тварино!»

Я ощутил легкую боль в районе локтевого сгиба, где игла уходила под кожу, и решил, что сбил повязку неловким движением. Я протянул было к ней свободную руку, чтобы поправить – но рука мне не подчинилась. А затем волна какой-то принудительной усталости прошла через мой ум, и я потерял к происходящему интерес.

Следующие час или два я помню только отрывками. Передо мной несколько раз появлялись лица Бальдра и Локи. Локи вынул из моей руки иглу, а Бальдр казенным голосом зачитал дуэльный ордер Митры. Он был следующего содержания:

«Локи Девятому от Митры Шестого.

Служебное.

Дуэльный Ордер.

Рама Второй ведет себя глупо и нагло. Но это вызывает к нему только жалость. В случае моей победы в этом дурацком состязании прошу привязать его к той самой шведской стенке, от которой я когда-то отвязал его, чтобы ввести в наш мир. На столе перед ним я прошу поставить монитор, куда будет передаваться изображение с камеры на булавке моего галстука. Я хочу, чтобы Рама Второй во всех подробностях увидел мою встречу с той особой, чьим терпением и доброжелательностью он так нахально злоупотреблял. Мною движет двоякое чувство. Первое, я хочу, чтобы он понял, как следует вести себя воспитанному мужчине, общаясь с дамой. Второе, я хочу развлечь Раму Второго, зная его склонность к подобным зрелищам. Пора, наконец, разорвать эксклюзивную связь с нацистским асом Руделем, в которой Рама Второй ищет спасения от одиночества.

Готов за это к встрече с Богом.

Я разозлился даже в своем мутном трансе – но всей моей злобы было недостаточно для того, чтобы пошевелить пальцем.

Локи с Бальдром оторвали меня от стула и понесли в кабинет. Оба Набоковых смотрели на меня в упор – с предельной брезгливостью, словно не могли простить мне поражения.

Потом меня привязали к шведской стенке. Я почти не чувствовал прикосновений Бальдра и Локи. Только когда мне слишком сильно вывернули руку, я ощутил тупую, будто обернутую ватой боль. Затем Бальдр вышел, и я остался наедине с Локи.

Локи остановился передо мной и некоторое время изучал мой глаз, оттянув мне пальцем веко. Затем он сильно ущипнул меня за живот. Это оказалось очень болезненным: живот, как выяснилось, сохранил чувствительность. Я попытался застонать, но не смог. Локи ущипнул меня еще раз, гораздо сильнее. Боль была невыносимой, но я никак не мог на нее отреагировать.

– Дурак! – сказал Локи. – Дурак! Что ты из себя строишь, а? При чем тут «Ипостась Архонтов?» Ты кто у нас вообще такой – комаринский пацан или левый мыслитель? «Князь мира сего» и «Комарик» – это одна и та же тема! Одна и та же! Только формулировка разная. Неужели не понятно?

Он снова ущипнул меня – так, что у меня потемнело в глазах.

– Мы все были уверены, что ты победишь, – продолжал он. – Все! Даже время тебе дали, чтоб ты в кабинет сходил и препарат выбрал какой хочешь. Я на тебя весь свободный баблос поставил, целых пять граммов. Столько за всю жизнь не скопить! Ты сволочь, вот ты кто!

Я ожидал, что он еще раз ущипнет меня, но вместо этого он вдруг расплакался – старческим, слабым и бессильным плачем. Потом вытер рукавом слезы вместе с размытым гримом и сказал почти дружелюбно:

– Знаешь, Рама, как говорят – у каждого в хамлете есть свой принц Датский. Оно, конечно, понятно. Но твой что-то совсем обнаглел – об него уже все вокруг спотыкаться начали. Пора тебе завязывать с этими левыми понтами. Надо взрослеть. Потому что эта дорога никуда тебя не приведет – это я тебе как старший товарищ говорю. Знаешь песню – «земля, небо, между землей и небом война…» Не думал, про что она? Я тебе скажу. Война потому идет, что никто не знает, где небо, а где земля. Есть два неба. Два противоположных верха. И каждый из них хочет сделать другой верх низом. Это уже потом он землей называться будет, когда вопрос решится. Но в какую сторону он решится, никто не в курсе. И ты в этой войне полевой командир, понял? Князь мира сего – это ты. А не можешь – пойди в дальний окоп и застрелись. Только сначала язык передай по эстафете. И застрелись не в дурацком стишке, а в реальном времени. Вот так…

Я глубоко вдохнул, и в этот момент он с невероятной силой ущипнул меня прямо за пупок. Я на несколько секунд потерял сознание от боли – Локи, похоже, был на конфете смерти. Когда я пришел в себя, он уже успокоился.

– Извини, – сказал он. – Это из-за баблоса. Сам должен понимать…