Реликварий - Линкольн Чайлд

Скрип колес инвалидной коляски вернул её к реальности.

– Повторим ещё раз, – услышала она голос Фрока. – Чтобы увериться окончательно.

– Я и так уже уверена окончательно.

– Дорогая моя, – с улыбкой произнес профессор, – ты слишком юна для того, чтобы быть в чем-то уверенной окончательно. Запомни, результаты всех экспериментов должны быть воспроизводимыми. Не хочу тебя разочаровывать, но боюсь, что твое занятие окажется пустой тратой времени. Было бы полезнее, если бы мы вернулись к изучению тела Биттермана.

Марго, подавив раздражение, принялась за наладку титровального аппарата. Работая с такими скоростями, они никогда не получат результатов анализа её находок из сгоревшей лаборатории Кавакиты. Фрок всегда славился аккуратностью и точностью своих экспериментов, но на сей раз он, похоже, превзошел самого себя. Неужели он не понимает, что самое важное в их расследовании – время? Нет, подобно многим крупным ученым, он погружен в себя, и его интересуют только собственные великие теории, а не чьи-то глупые выдумки. Марго припомнила те времена, когда профессор был её научным руководителем. Он рассказывал бесконечные истории о своих приключениях в Африке, Южной Америке и Австралии в ту пору, когда он ещё не был инвалидом. На эти байки уходило гораздо больше времени, чем на обсуждение результатов её исследований.

Они потратили много часов на титрование и составление программ линейной регрессии, пытаясь извлечь информацию из волокна растений, обнаруженных в разрушенной лаборатории. Марго смотрела на раствор, массируя крестец. Д’Агоста был уверен в том, что волокно содержит в себе некие психотропные элементы. Но пока им не удалось обнаружить ничего, что подтверждало бы эту теорию. “Если бы удалось сохранить волокно исходных растений, – думала Марго, – мы смогли бы провести сравнительный анализ”. Но Комиссия по борьбе с наркотиками потребовала их полного уничтожения. Они настояли даже на том, чтобы сжечь её сумочку, в которую она как-то раз положила образец волокна.

И еще. Если все волокно было уничтожено, то где Грег Кавакита ухитрился его найти? Как он сумел вырастить растение? И самое главное – зачем?

Кроме того, оставалась ещё не раскрытой тайна сосуда с надписью Активированный 7 – дегидрохоле… Пропущенный слог звучал… стирол. Обнаружив это, Марго долго смеялась над собственной глупостью. Теперь она знала, почему обрывок слова показался ей знакомым. Это была самая распространенная форма витамина D3. Поняв это, можно было без труда определить, что химическое оборудование в лаборатории Кавакиты было не что иное, как импровизированная линия по производству витамина D. Но зачем ему понадобился витамин?

Раствор пожелтел, и Марго снова измерила уровень. Все так же, как и при первом эксперименте. Она, впрочем, не сомневалась, что так оно и будет. Фрок возился с какими-то приборами в другом конце лаборатории, не обращая на Марго никакого внимания. Она не знала, что делать дальше. Затем, решившись, подошла к бинокуляру и поместила на смотровое стекло ещё одно волоконце из своего быстро уменьшающегося запаса.

Марго регулировала микроскоп, когда к ней подкатил доктор Фрок.

– Уже семь часов, Марго, – мягко сказал он. – Прости, но мне кажется, ты истязаешь себя работой. Если не возражаешь, я бы предложил на сегодня закончить.

– Я уже почти закончила, доктор Фрок. Сейчас ещё кое-что сделаю и домой.

– Да? И что именно?

– Я думала сделать сколок с замороженного образца и получить изображение на электронном микроскопе.

– С какой целью? – довольно мрачно поинтересовался Фрок.

– Сама не знаю, – ответила Марго, глядя на крошечный образец. – Когда мы впервые изучали растение, мы обнаружили, что оно является носителем какого-то реовируса. В вирусе были закодированы протеины как человека, так и животного. Мне хотелось бы проверить, не имеет ли этот вирус побочного наркотического эффекта.

Щеки Фрока затряслись: он смеялся.

– Теперь, Марго, я окончательно убедился, что тебе следует сделать перерыв. Абсолютно абсурдное, спекулятивное допущение!

– Может, и так. Но я предпочла бы называть это предчувствием.

Фрок некоторое время молча смотрел на нее, а затем глубоко вздохнул:

– Ну, как хочешь. Что же касается меня, то мне необходим отдых. Завтра я буду в Мемориальной больнице Морристауна, где подвергнусь пытке: после выхода на пенсию приходится регулярно проходить целый ряд исследований.

Марго попрощалась и посмотрела вслед выкатывающемуся в коридор Фроку. Она уже начала понимать, что знаменитый ученый абсолютно не терпит возражений. Когда она была его ученицей, скромной и застенчивой, Фрок был очарователен – настоящее воплощение доброты. Но теперь, когда Фрок остался почетным профессором, а она превратилась в полноправного смотрителя, имеющего право поступать так, как считает нужным, старик, мягко говоря, не радовался её столь недавно обретенной уверенности.

Марго смахнула крошечный обрывок волокна в приемник для образцов и поместила в аппарат. Там образец будет залит пластмассой, охлажден почти до абсолютного нуля и разрезан на две части. После этого сканирующий электронный микроскоп сделает с огромным увеличением снимок разреза. Фрок, несомненно, прав. В обычных обстоятельствах подобная процедура не имела бы никакого отношения к их исследованиям. Марго назвала это предчувствием, но на самом деле это было ни чем иным, как проявлением бессилия и отсутствия свежих идей.

Очень скоро на криогенном аппарате вспыхнул зеленый огонек. При помощи электронного манипулятора Марго перенесла пластмассовый блок в секатор. Неторопливо опустился алмазный резец, послышался легкий щелчок – и блок распался на две части. Поместив одну половину под электронный микроскоп, Марго отрегулировала расположение образца, скорость сканирования и мощность электронного потока. Через несколько минут на экране возникло четкое черно-белое изображение.

Марго вгляделась в картинку – и в жилах её заледенела кровь.

Она увидела небольшие прямоугольные частицы – реовирус, который полтора года назад при помощи своей экстраполяционной программы обнаружил Кавакита. Но только в этом образце вирусы присутствовали в совершенно невероятной, в потрясающе огромной концентрации! Органоиды растения были просто забиты ими. Прямоугольные частицы плавали в окружении крупных вакуолей, содержащих какое-то кристаллическое вещество. Вещество это, вне всяких сомнений, было продуктом выделения реовирусов.

Чтобы успокоиться, Марго стала дышать глубоко и медленно. Кристаллическая секреция могла означать только одно – растение Liliceae mbwunensis служило всего лишь носителем. Что же касается наркотика, то его синтезировал вирус. Они не смогли обнаружить следов наркотика только потому, что тот был запечатан в вакуоли.