Хэлло, дорогая (СИ) - Снежинская

Когда он отстранился, взгляд был спокойным, и он не сразу вытер губы: они были в её блеске.

— Ты всё ещё такой грустный, — нежно сказала Кэндис, разгладив над его тёмной бровью морщинку, — и такой милашка. Что я могу для тебя сделать, чтобы развеселить?

Он перебрал в пальцах её длинные рыжие волосы. Они были другого оттенка, не как у Конни — каштаново-охристыми, а химического, ядовитого цвета: вульгарно крашеные. Кэндис не заметила, как в его взгляде мелькнуло что-то тёмное, опасное.

— Может, поедем куда-нибудь? — спросил он и притянул её ближе, себе на грудь. Кэндис вздрогнула. Это был лёгкий отголосок демонстрируемой силы, которая крылась в этом впечатляющем теле.

Последние два месяца Кэндис встречалась с парнем, который курил марихуану и трахался, как Бог, но внешне был далеко не Стэн-как-его-там. Он любил всё делать быстро, и он всегда кончал первым. Кэндис это очень бесило. Она надеялась, что Стэн умеет быть чутким и внимательным. Обычно здоровые парни вроде него не слишком выдающихся размеров в плане этой штучки. И пенисы у них, быть может, небольшие, но если он будет с ней ласков — почему бы не перепихнуться с ним?

— Я живу тут с подружкой неподалёку, — сказала она и сунула узкую ладонь между его животом и брючным ремнём. Бог мой. Она не заметила, но он носил прямые свободные брюки: совсем не как её прежние дружки, те ходили как педики в узких джинсиках. — И подружка, сдаётся, не будет нам мешать. Хочешь заехать?

Пальцы её легко нашли резинку белья и скользнули в горячечный жар, на литой припухший мужской лобок, покрытый жёсткими волосами.

— Выпьем кофе у меня.

— Кофе, — рассеяно улыбнулся он, и Кэндис засмеялась. — Хорошо. Скажи, куда ехать, я не местный, а так, проездом.

В Ютаке, двадцать пять миль от Смирны, он оказался действительно случайно. Его гнала прочь от дома Конни бешеная жажда вернуться и овладеть ею, а потом убить — убить и выгнать из себя эту заразу, от которой он не мог ни есть, ни спать, ни дышать. Но он не мог, и даже хуже того — не хотел. Когда он думал об этом, кто-то в его голове — он назвал бы его Чёртовым Слюнтяем, придурком, который его бесил и всё портил — кричал: заткнись и вали отсюда, Хэл мать твою Оуэн, а если ты этого не сделаешь, я устрою тебе взбучку, как в тот раз, когда ты чуть не сдох, лёжа в своей спальне!

Так что он послушался этого Хэла, Другого Хэла, и, поджав губы, больше ничего не сказал Кэндис, зато поцеловал её в губы, завёл Плимут и тронулся с места.

В его голове был план, нашёптанный Другим Хэлом, и он хотел кое-что попробовать.

***

В квартирке первые пять минут было тихо. Так тихо, словно в целом доме больше никто не жил. Хэл знал, что это не так, и даже не вздрогнул, когда за стеной закричали: «Стерва, ты всё не так говоришь!» — а потом что-то разбили: то ли посуду, то ли бутылку.

Кэндис неловко улыбнулась, будто пьяные склоки соседей к ней не имели отношения, и быстренько заперла дверь.

— Ну вот, — она обвела взглядом тёмную комнату и подумала, что здесь было бы неплохо прибраться, но чего уже об этом думать. — Проходи. Обувь можешь не снимать.

Это устраивало Хэла. Он развернулся, медленно продвигаясь вглубь общей гостиной с двумя дверьми по разным стенам. В центре была маленькая кухонька, и даже в темноте Хэл видел в раковине немытую посуду, а в ведре — кучу мусора. Хэла передёрнуло. На журнальном столике возле придавленного дивана стояло две пивных бутылки. Хэл вздохнул полной грудью, вобрал воздуха в лёгкие ртом и крепко сомкнул губы, так, что казался пловцом, погрузившимся на глубину. Он выпрямился: тотчас появилась сытая складка под подбородком.

Лучше места для его дела не придумаешь. Он здесь испытает себя на все сто.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — Кэндис подошла со спины и коснулась рукой его талии.

Хэл представил, что пьёт из этой посуды, из этих грязных, плохо вымытых чашек, и снова сделал вдох ртом.

— Нет. Пойдём к тебе. — В его глазах был ужас. Кэндис этого не заметила.

— Показать мою спальню? — игриво спросила она, обойдя Хэла, и потянула его за руку.

— О да.

В сумраке его лицо, казалось, поглощало любой, даже слабый свет. Далёкий фонарь на улице и редкие отблески фар роняли скользящие тени на Кэндис, но не на Хэла. Единственное, что белело в темноте — его волосы, и странно яркими были белки глаз, светящихся, как фонари в тумане.

Кэндис открыла правую дверь: та не запиралась на ключ или щеколду. Хэл это отметил. Он вошёл вслед за Кэндис в крохотную комнатку, где располагались только двуспальная кровать в углу, пара полок над ней, комод и плетёное кресло — всё. На стене напротив кровати висело зеркало, и Хэл замер, заметив своё отражение.

— Разденешься?

Кэндис включила лампу на подоконнике; на стене жёлтым зажглась гирлянда. Хэл посмотрел в окно. Проулок был таким тесным, что в окна дома напротив он смотрел свободно и прекрасно видел всю обстановку.

— Разденешься? Или ты из стеснительных? — с улыбкой повторила Кэндис и сняла жакет, бросив его в кресло.

Хэл кивнул, снял свою куртку и аккуратно перекинул её сначала через сгиб руки, складывая пополам по складке, а затем повесил на спинку кресла. Кэндис закусила губу.

— Ты такой… — она не смогла сразу подобрать нужного слова. — Опрятный.

Хэл взглянул на неё:

— Спасибо. Я люблю, когда всё на своих местах.

— А я не запариваюсь.

«Оно и видно» — мрачно подумал Хэл, но ничего не сказал. Он здесь не за этим. И если ему повезёт, девчонке просто перепадёт секс, вот и всё.

А если нет?

Ты же знаешь, что врёшь себе, — с укором сказал Другой Хэл. Ты просто попробуешь не убить её, потому что играешь с огнём. У тебя не получилось ни разу переспать с женщиной, не задушив её, потому что у тебя встаёт только на убийства, чёртов ты ублюдок.

Хэл велел болтливой скотине в своей башке заткнуться, и тот холодно ответил: в конце концов, это был мой план и я это придумал. Так что засади ей и сдержись, как сдержался с этой шлюхой в доме Конни. Где одна, там и вторая. Где эти две, там и Констанс. Проблема, правда, в том, что ту шлюху из ванной ты всё равно грохнешь…

Хэл