Наследие войны - Уилбур Смит

Фон Меербах сделал паузу, чтобы насладиться кофе. Де Ла Рей ничего не ответил.

- Итак, почему я так много знаю об этих людях? Они не представляют интереса для рейха, хотя вы можете быть уверены, что, когда мы выиграем эту войну и видение нашего фюрера станет реальностью, британскому империализму не будет места, и вся их собственность будет конфискована".

Де Ла Рей хмыкнул, кивнув на эти слова. Наконец-то он услышал что-то, что его порадовало.

- Но для меня это только начало, - продолжал фон Меербах. - Мне не нужны деньги семьи Кортни. Я очень богат. Но вы ошибались, полагая, что я не страдал. Когда мне было десять, мой отец был убит, застрелен Леоном Кортни. Сообщницей убийцы была любовница моего отца, женщина по имени Ева фон Велльберг, хотя на самом деле она была британской шпионкой – ее настоящее имя было Ева Барри. Она была соблазнена Кортни и является матерью его дочери.

Фон Меербах наклонился вперед и, позволив Де Ла Рею увидеть хладнокровного палача и убийцу, который прятался за безупречным фасадом, добавил: - "Я не успокоюсь, пока не отплачу Леону Кортни за разрушение моей семьи. Я хочу, чтобы он понял смерть, глубоко, медленно и как можно более болезненно, от моих рук, и поверьте мне, Де Ла Рей, я глубоко знаком с искажениями мучительной смерти. И когда он умирает и молит о пощаде того Бога, которому поклоняется, его крики наполняют воздух, я хочу, чтобы Кортни знал, что его дорогая дочь Шафран, зеница его ока, прошла перед ним и так же остро пережила жестокие ужасы своей собственной кончины".

- Именно так я отношусь к Сантен Кортни и ее незаконнорожденному сыну Шасе, - сказал Де Ла Рей сдавленным от накала чувств голосом.

- Совершенно верно ... И поэтому, как я уже говорил, у нас есть общие интересы. Поэтому я здесь сегодня, чтобы выразить вам этот интерес и заверить вас, что наступит время, когда я снова обращусь к вам. То, что мы выиграем эту войну, не вызывает сомнений. Фюрер запланировал летнюю кампанию, которая уничтожит коммунистов и оставит рейх с восточной границей, которая простирается от Ленинграда на севере, мимо Москвы, до нефтяных месторождений Кавказа на юге. Когда Россия будет нейтрализована, а американцы полностью оккупированы в Тихом океане, британцы будут вынуждены просить мира, и мы будем диктовать условия".

- Я мечтаю об этом дне ...

- Это не заставит себя долго ждать, это я могу вам обещать. И когда это произойдет, тогда у меня будет время, чтобы преследовать мои, э-э ... личные интересы, в то время как вы будете свободны вернуться в Южную Африку, которая больше не является частью какой-либо Британской империи. В этот момент я приду к вам и предложу вам возможность работать со мной, чтобы уничтожить Кортни – и не только их. Есть еще один враг, гораздо ближе к моему собственному дому. Он предал нашу семью. Он тоже должен быть наказан.

На лице Манфреда Де Ла Рея появилась улыбка.

- Можете на меня рассчитывать, фон Меербах. Даю вам слово.

- Добрый человек, я был уверен, что вы меня не подведете.

- Вы знаете, что у меня есть технические навыки, необходимые для ведения разведки, шпионажа, похищения и убийства?

- Конечно ... Вы опытный радист, пилот и парашютист, специалист по стрелковому оружию и взрывчатым веществам, отличный стрелок из винтовки или пистолета, смертельно опасны во всех видах рукопашного боя и можете отправлять и расшифровывать сообщения в коде. Я что-нибудь упустил?

- У меня степень магистра права, но не думаю, что она нам понадобится.

Фон Меербах одобрительно хмыкнул. - ‘Тогда мы согласны, - сказал он. - Когда война будет выиграна, я вернусь сюда, и мы начнем собственную частную войну. Извините, я на минутку ...

Он подошел к буфету и вернулся с бутылкой коньяка и двумя стаканами, которые поставил на столик. Он налил щедрую порцию в каждый бокал и передал один Де Ла Рею.

- ‘Пожалуйста, встаньте, - сказал фон Меербах. - Я хочу предложить тост ... за Кортни! Пусть они потеряют все, чем обладают. Пусть они умрут от наших рук и будут раздавлены нашими ногами. И пусть боль, которую они нам причинили, будет вознаграждена в тысячу раз.

- Уничтожение Кортни, - ответил Де Ла Рей.

Они одним глотком осушили бокалы и поставили их на стол.

Фон Меербах щелкнул каблуками, вскинул правую руку и закричал: - ‘Хайль Гитлер!’

- ‘Хайль Гитлер! Де Ла Рей ответил с не меньшим энтузиазмом.

- ‘Спасибо, - сказал фон Меербах, провожая Де Ла Рея до двери. - Это было в высшей степени удовлетворительно.

***

- Я уже слышала это имя, Манфред Де Ла Рей, - сказала Шафран. - Должно быть, это был один из тех случаев, когда я была в Южной Африке, гостила у своих двоюродных братьев. Я не думаю, что он им очень нравился, это точно.

- Что ж, это может быть хорошо для нас, - ответил Джошуа. - Я уверен, что твоя семья в любом случае захочет тебе помочь. Но если им не нравится Де Ла Рей, это может быть глазурью на торте.

- Как так? - спросил Герхард.

- Ну, давай я расскажу тебе, что случилось после войны, когда твой брат приехал в Лиссабон.

***

Прошел год с тех пор, как Конрад фон Меербах поднялся на борт футуристического реактивного самолета, который обеспечил ему побег из умирающего Рейха, и многое изменилось. Теперь его звали Бруно Хейцман, а его жену Франческу звали Магда. Хейцманы вели достаточно комфортное существование благодаря богатству, которое они взяли с собой на своих рейсах из Германии. Они смогли снять очаровательную виллу в приморской деревне Кашкайш, в нескольких километрах к западу от Лиссабона, с экономкой, горничной и разнорабочим-садовником, чтобы присматривать за ними. Это была неплохая жизнь. Если, конечно, человек не привык к власти.

Когда-то фон Меербах мог одним движением пальцев казнить, пытать или отправить на русский фронт человека. Теперь он был просто обычным человеком, и его непривычное бессилие сводило его с ума от разочарования.

Когда он приехал в Лиссабон в 42-м, нацистская империя была в зените. Он относился к португальским