В любой гадости ищи свои радости - Штаний Люба

Нормально? Чего он там увидел, в темнотище-то? Мне, по крайней мере, ничего не видно. Темень и темень. Хоть глаз коли.

Вернулся зомбик с горящей лучинкой и поднёс ей к пролому. Что любопытно, смотрел он исключительно на дрожащий огонёк, заметно отклоняющийся в сторону глубокого мрака.

— Нам понадобятся факелы, — спустя несколько секунд выдал уродец. — Я спущусь вниз, а ты останешься здесь. Если повезёт, хотя, думается, тут не в везении дело, — горбун покосился на меня, — сможем выбраться отсюда по этому пути.

С заготовкой древесины мы возились довольно долго. Когда горбун спускался со скалы, я даже рискнула глянуть вниз. Смотреть было страшно не из-за высоты. Просто всё чудилось: стоит приблизиться к краю карниза, из-за него появится бирюзовая ладонь и скинет меня на камни. Пусть этот страх не имел разумных объяснений, потряхивало основательно.

Откровенно говоря, и зрелище до удивления шустро и ловко спускающегося по тонкой верёвке уродца не успокоило. Скорее уж добавило сил чувству собственной неполноценности. Я и в лучшие дни на подобное точно не сподобилась бы, а этот. калека, аки муха по потолку, ползает!

Впрочем, когда Алехандро набрал-таки основательную охапку хвороста и привязал её концом верёвки, настала моя очередь улыбаться. Зомбик собрался лезть вверх, что б уже отсюда поднять всю груду деревяшек самостоятельно, но тут проснулась моя совесть: торопливо ухватив шнур, я попятилась вглубь пещеры, втаскивая материал для факелов. Торопливо, но заметить ошарашенный взгляд даже с такого расстояния смогла!

На то, чтобы завершить начатое, ушло с полчаса. Сначала вташить, периодически придавливая копытами тонкую верёвку, так и норовящую выскользнуть под немалым весом груза, а потом ещё узлы развязать. Вряд ли кошмарика порадовало бы, скинь я ему вязанку обратно на башку!

Стараясь не думать, что тяну зубами за то, чего ещё совсем недавно касался любитель насекомых и рванья, справилась-таки, хоть и оплевалась вся. Противно же…

А вот когда скинула освободившийся конец и глянула вниз, обнаружила своего хомби, преодолевшего уже четверть скалы. Дурак что ли? Подождать не судьба?! Обязательно своей корявой шкуркой рисковать?!

Правда, едва заметил верёвку, моментально перестроился и пополз по косой. В смысле не прямо вверх, а под углом, так, чтоб поближе к шнурочку оказаться. Когда из под ноги горбуна сорвался третий камушек и полетел, грохоча и подскакивая на выступах скалы, я отмерла.

Сначала-то от возмущения проявлением такого недоверия остолбенела и возжелала настучать по всклокоченной башке чем-нибудь тяжёлым. Скалкой там, сковородкой или, на худой конец, вантузом.

Подцепив верёвку, перетащила её так, чтобы та оказалась около кошмарика. Пришлось правда прижать её сразу обеими передними ногами, поскольку Алехандро лез карабкался значительно левее того места, где закрепил шнур. Горбун недоверчиво воззрился на подмогу, пару раз дёрнул за хвост верёвочного удава и, наконец, доверился.

Когда же кошмар моих дней забрался на карниз. Я уже вся в поту была. Удерживать такой вес оказалось совсем не просто, да ещё и перспектива угробить вонючку пугала до колик.

— Спасибо, Манюня, — отдышавшись, просипел уродец и улыбнулся.

Угу. Лучше б отвернулся, ей Богу! У меня от этой улыбочки волосы на всех местах дыбом встали!

Это же надо таким отвратным быть?! И не надо мне долдонить про красоту души!! Прекрасно вижу, что нутро у зомбика значительно выигрывает перед отталкивающей наружностью, но почему-то от того совсем не тянет любоваться гниющей рожей. И пусть говорят ‘с лица не воды пить’, всё равно, коробит.

Демонстративно отойдя в сторонку, дождалась пока горбун очухается. С любопытством посмотрела, как он обматывает палки с одного конца тряпками и обмазывает их смердящей жидкостью из синего бутылёчка.

Еще через час, добровольно-принудительно обвешанная сумками и охапками дров, осторожно ступила в пролом за уродцем. Сколько раз читала про путешествия сквозь тоннели, пещеры и всякие-разные катакомбы, но никогда не думала, что это настолько жутко!

Какая к чертям романтика приключений? Брести туда, не знаю куда, сквозь затхлый мрак — страшно.

А когда проводник — неверное пламя факела в руках у Алехандро?! Прям хоть забивайся в тёмный угол и скули от отчаяния. Только в углу тож не сахар. В смысле креслица и пледа с чашечкой чая никто не приготовил.

Наши шаги и сиплое дыхание ещё более пугающего в свете факела зомбика разносились под невидимыми сводами, отражались от стен, и пола. Впрочем, одна радость была: в большинстве книг стены описывались как скользкие, а нам повезло — сухие, хоть и грязные.

Паутина с потолка не свисала, но её с успехом заменяли тучи пыли, поднимающиеся с каждым шагом, забивающие нос и рот вздохом. Очень тянуло зажмурить глаза, которые резало всё больше, но и так приходилась идти едва ли не наощупь.

Очень скоро даже гниющий заживо спутник перестал казаться мерзким. Слишком много сил уходило на удерживание истерики хоть на каком-то расстоянии. Когда же Алехандро, приглушённо выругавшись на очередной каскад судорожных чихов с моей стороны вытащил из сумки тряпку и, смочив ту водой, замотал мне рот, я и вовсе пообещала себе больше никогда не назвать урода… ага, уродом.

Не знаю, как долго мы шли, но казалось — вечность. И, что характерно, почти всё время вверх. Ноги гудели, спина раскалывалась, горбун сипел и кашлял всё тяжелее и надрывнее, но мы устало шлёпали вперёд. Вот погас уже седьмой факел, а конца этому кошмару всё не было, и тут.

Потянуло свежестью и запахом солнца. Как хотите, а у солнца тоже есть запах! Оно пахнет надеждой, радостью и свободой. У меня токма глазюки от счастья из орбит не повылазили! Зато копыта взяли дело в свои… хм… руки? Не суть, главное — я, опупев от радости, ускорилась и поскакала горной козой на запах. Дура…

Чуть эти самые копыта не откинула! Когда впереди забрезжил свет и зелень, разогналась так, что соображать совсем перестала. Благо, горбун, в отличии от меня, не дурак. Как он умудрился догнать и ухватить за хвост?! Как затормозил целую кобылу?!

Понятия не имею, но только благодаря ему, вылетев из пещер, я не гробыхнулась с узкого выступа прямо в клубящийся на дне глубокой трещины туман. Кирдык бабайке! Это ж я ж… Оно ж..

Эмнямнмнь…

— Никогда больше так не делай, — зло зашипел спаситель безмозглой лошади, — тут тебе не лес и…

Обернулась, намереваясь хоть как-то поблагодарить и снова едва не сверзилась с уступа. Горбун сжимал в ладошках добрую половину моего хвоста! В ту же секунду, то самое место, из которого некогда произрастал тот самый хвост, ка-а-ак заболит! Ма-а-ма-а!