Два билета из декрета (СИ) - Шевцова Каролина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Хорошо. Давай поговорим завтра.
Поднялась на ноги и вопросительно посмотрела на него, не зная, проводит ли он меня до двери или стоит развернуться и уйти самой. В любом случае я чувствовала огромное облегчение и благодарность за то, что Виталик мог спокойно обсуждать случившееся. Казалось, он давал нам шанс попробовать еще раз. Или был слишком вежлив, чтобы высказать все прямо сейчас, когда мы оба были не в себе.
- До завтра, - пробормотала я и направилась к выходу, заметив, что он поднимается и идет следом.
- До завтра, - повторил он, а потом вдруг приподнял ладонями мое лицо и легко поцеловал.
Это было тепло, нежно и лучше слов убеждало в том, что шанс все-таки есть.
***
В школе мама подарила мне книгу «365 легенд» – по одной на каждый день в году. Я прочитала их все, но особенно запомнила ту, что была про Леди Годиву. Она, полностью обнаженной, проехала по главной улице верхом на лошади. Жители города почтенно отворачивались и прятали глаза, в знак уважения перед госпожой.
Как иронично повторить судьбу своего кумира в настолько извращенной форме.
Криво застегнутая рубашка, черные трусики и лиф зажаты в руках, слегка шатаюсь и потому держусь ближе к стене. Длинный коридор – вот моя центральная улица. Испуганный от встречи с ночной гостьей портье – верный подданный. Дойти до конца и не опустить голову вниз, потому что так надо.
Божечки, лучше бы я фанатела по Бритни Спирс и Алсу.
Спертый влажный воздух номера коконом окутал меня со всех сторон. Я, переняв привычку Олега, скинула с ног туфли: одну у порога, вторую запульнула куда-то вглубь комнаты. И, не глядя в сторону душа, сразу завалилась на кровать. Да, прямо в джинсах и с размазанным макияжем – у меня не нашлось сил на то, чтобы искать в рюкзаке пижаму и желания, чтобы умываться и смотреть на себя в зеркало.
Часы тикали громко, они как маленькие молотки отбивали ровный такт у по моим барабанным перепонкам.
Тик. Так. Тик. Так. Тик... На третьем «таке» я засунула лицо под подушку и выдохнула, радуясь наступившей тишине. Но уже через секунду послышалось что-то гораздо более громкое и навязчивое – голос собственной совести:
- А что ты, собственно говоря, хотела, когда чапала к нему в номер? Планировала в нарды играть и кумыс пить?
Почему вдруг кумыс?! Какая глупость лезет в голову ночью. Я обхватила руками подушку и прижала ее к лицу, чтобы совершить эффектный суисайд и схопнуться от удушья. Но, не смотря на цену за ночь, гостиничные подушки были собраны из дохлых кур и легко пропускали воздух. Так что трагическую кончину придется отложить на потом.
Ничего я не хотела, просто пошла. Встала и пошла, он сам открыл и пригласил внутрь, никто из нас не предполагал, чем все закончится. Все вышло случайно! Совесть молчала, удовлетворенная таким простым ответом, давая мне расслабиться.
Тишина номера действовала лучше снотворного, и я почти настроилась на сон, как вдруг голос в голове вновь оживился:
- Не предполагала она, как же. Яна, ну перед собой-то дуру не строй. Зачем ты вообще туда пошла?!
Если этот писклявый сопрано действительно принадлежал моей совести, то так просто она не отстанет. Повадки этой стервы я знала на зубок. Как-то раз проехала три лишних квартала, чтобы отдать какому-то чудику его кошелек и сотовый, забытые в автобусе, потому что верещалка у меня в голове не умолкала ни на секунду, пророча мне все круги ада, если я просто вернусь домой.
Какая-то бессовестная у меня была совесть…
«Почему-почему, просто. Захотелось увидеться, так подходит?»
По язвительной тишине стало понятно, что ответ не засчитан.
«Чтобы потрахаться!» – вдруг вспылила я и продолжила: «А что, нельзя было?»
Снова мимо.
«Господи, чтобы доказать себе, что могу. Чтобы Олег понял, какая я женщина и как-то приехал, прилетел, явился в отель с цветами в зубах. С нормальным человеческим букетом, а не тем похоронным безумием из ста роз».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})- И как? Довольна? – в голосе сквозило столько осуждения, что я со злостью сорвала подушку с лица и кинула ее в стену. Моя пуховая броня спала, и вопросы, ядовитыми лентами, потянулись ко мне из всех углов темной комнаты:
- Все-таки развод, обсудить это для начала с мужем не хочешь? Проще изменить? Довести до конца смелости не хватило? А о Кате ты подумала, мученица великая? Ты ей, кажется, что-то обещала…
Я взвыла и накрылась с головой одеялом, так, чтобы спастись от обрушившихся на меня тычков совести. Стало тепло и душно, но даже здесь, спрятавшись под тяжелым синтетическим покрывалом, я ощущала себя в большей безопасности, чем наедине с самой собой.
Там, где-то снаружи уставшего сознания, трепыхались невысказанные фразы, и уже было понятно, что все это ведет к бессоннице в ближайшем будущем и нервному срыву в далеком. Когда-нибудь завтра, например.
- По одному, - напряженно сжалась в комок, ожидая болезненный удар, - я буду отвечать по одному.
- Тебе ведь понравилось, признай это? - тотчас отозвался ядовитый голос.
- Очень, - выдохнула я. Врать себе не имело смысла. Я накрыла ладонью царапину, оставленную от ремешка часов, след слегка набух и саднил. Дотронулась до висков, места, где еще недавно была шелковая повязка. Провела пальцами от груди до живота и остановилась ровно там, где остановился Игнатов, не смея пойти ниже. Тело тотчас отозвалось тянущей болью в ответ. Кажется, все во мне не понимало, почему все оборвалось так внезапно, ведь, если отбросить в сторону этику и мораль мне очень, невероятно, до неприличия понравилось.
- Так почему тогда ты остановилась?
Я жадно потянула ртом воздух – прятаться под одеялом становилось все сложнее.
- Потому что быстро. И непривычно, такого со мной никогда не было. И много лишнего: часы, шумы, запахи, темнота. И потому что нас все время что-то отвлекало, хотя бы чертов телефон, кто мог так звонить, это ведь даже неприлично?
На этом моменте я запнулась и прислушалась, ожидая подсказку совести. Но она молчала в такт со мной, потому что мы обе знали ответ.
- Катя.
Сердце учащенно забилось. То ли от нехватки кислорода, то ли от осознания того, какое предательство я совершила. Человек доверился мне и попросил побыть с ее…ладно, статус Игнатова определим позже. Ведь слово дала, фактически поклялась, а я никогда не нарушаю свои обещания. Не нарушала. Вплоть до сегодняшнего дня. На лбу выступила испарина, и я торопливо вытерла ее рукой.
Я очень виновата перед Катей. И перед Игнатовым, от которого сбежала, зажав бельишко в дрожащих руках. И Олегом, которому наставила рога. И перед родителями, потому что не смогла сохранить семью и развожусь, хотя у нас такого отродясь не было. И перед Катей, коронавирус ее побери, потому что сделала все, чтобы увести ее мужчину.
От нехватки воздуха кружилась голова. На уши давило со всех сторон, будто я глубоко под водой, а убежище из одеяла - мой батискаф. Отовсюду ко мне стучались ехидные, гневные, глумливые обвинения:
ВИНОВАТА.
ВИНОВАТА.
ВИНОВАТА.
Перед глазами стало темнеть, от сухости во рту хотелось кашлять. Если я не сделаю хотя бы глоток воздуха, то просто упаду и все это будет по-настоящему. Стук сердца. Осуждающее молчание совести. Звон в ушах.
- Хватит! – закричала я и вынырнула обратно на свободу, чтобы наконец нормально дышать.
Голоса в голове стихли и зазвучали как-то неловко, неуверенно. Я больше не отбивалась от навязчивого чувства вины, потому что…да какого хрена?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Единственный человек, перед которым стоило объясниться, сам Игнатов. Я действительно пришла к нему в номер и сделала все, чтобы он правильно трактовал мои намеки, а потом слилась, не оставив даже хрустальной туфельки на прощанье. Ищи меня по шлейфу самбуки, милый принц.
Смогу ли я обсудить с ним все происходящее и найти нужные ответы? Хотелось бы верить. Тот полный обиды и непонимания взгляд, брошенный в мою сторону, я не забуду никогда, но сделаю все, чтобы он больше на меня так не смотрел.
