Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970–2010-х - Роберт Наилевич Гараев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
VII
Образ жизни
Глава 23. Экономика
Если охранный рэкет представляет собой наиболее гладкую форму организованной преступности, то ведение войны и строительство государства, которые суть тот же охранный рэкет, только обладающий преимуществами легитимности, можно квалифицировать как главные примеры организованной преступности.
Американский социолог, политолог и историк Чарльз Тилли
В Казани теневая экономика появилась еще в 1970-х. Главными игроками черного рынка тогда были цеховики – руководители предприятий на уровне начальника цеха, которые наладили неофициальное производство дефицитных товаров народного потребления: джинсов, мохеровых шарфов, кроссовок. Цеховики и фарцовщики считались легкой добычей, потому что были из категории тех, кто не обратится в милицию. Винники, пивники, приемщики стеклотары, шинкари тоже платили процент криминалу. Переключать эти каналы дохода на себя группировки стали с конца 1970-х. Надо понимать, что подростков в телогрейках к теневой экономике тогда никто не подключал. Пока те бегали «С добрым утром» и шакалили мелочь, их лидеры потихоньку приобщались к «силовому предпринимательству» [146].
сухой закон, введенный в 1985 году, Горбачёв позднее признал ошибкой. Возникший в его результате дефицит алкоголя превзошел производственные возможности цеховиков по всей стране – криминал подключился к производству паленого алкоголя и заработал первые большие деньги. То, что вслед за введением Сухого закона поднимает голову преступность, известно как минимум с 1920-х годов. Тогда в США организованная преступность активно занялась бутлегерством и контрабандой.
Казанские группировки не остались в стороне: убитый в 1992 году лидер «новотатарских» Ильдус Сипок работал на ликеро-водочном заводе, поэтому для «новотатарских» спирт шел без очереди. Но круче всех ситуацию почувствовали «борисковские». Через завод они доставали спирт, через приемщиков стеклопосуды – тару. Вручную закручивали пробки. «Тех „борисковских“, кто вино разливал, по мозоли на руке можно было узнать. [Чувствуешь], когда за руку здороваешься», – объяснял Юра Старый.
Ветер перестроечных перемен застал группировки врасплох. В конце 1980-х Советский Союз стал стремительно преображаться: в экономику пришли кооператоры, в газетах стали писать правду. Сменился общественный строй: теперь, как и наши недавние противники по холодной войне, мы встали на капиталистические рельсы. По телевизору, во дворе, на остановках и даже на сборах пока еще советские граждане обсуждали неожиданно свалившиеся на их голову изменения и реформы. Первоначальные ускорение и гласность были среди них самыми понятными, но, по сути, они не сильно ушли от старых застойных лозунгов. Самые неожиданные изменения произошли после экономических реформ Горбачёва. В стране появилась новая прослойка людей, нуждающихся в защите своего бизнеса. Милиция вчерашних спекулянтов особо не жаловала (а именно они стали первыми кооператорами), и пацаны оказались в нужное время в нужном месте.
Говорят, что в 1987 году по поводу появления кооперативов даже прошла городская сходка в ресторане «Маяк». Зал закрыли на спецобслуживание. Охраняли встречу двадцати- и тридцатилетние бойцы: «Менты наблюдали и не вмешивались. Якобы тогда там определяли отношение к кооператорам. Что можно с ними, что нельзя, как к ним относиться и так далее», – рассказал Роман Лебедев.
В городе это называлось «прикрутить» или «прибить коммерса». Деление асфальта тут же ушло в прошлое, а группировщики получили доступ к настоящему экономическому ресурсу – теперь у силы появилась определенная цена. Вместо пробивания копилок в головах врагов ты мог заработать неплохие деньги, да еще и в условиях кризиса, безработицы и дефицита.
Структура группировок перетерпела изменения – теперь для занятий рэкетом и крышевания пацаны стали сбиваться в бригады или семейки. Так было легче работать и не надо было кормить всю группировку, причем участники одной бригады могли быть из разных контор.
В Казани группировки можно было поделить на «бандитские» и «придерживающиеся воровского». Первые были готовы зарабатывать деньги почти любыми новыми способами. Вторые же считали, что, занимаясь коммерцией, ты становишься коммерсом и, соответственно, перестаешь быть пацаном. А за это можно спросить. Кроме того, по воровским понятиям нельзя было крышевать некоторые весьма доходные виды деятельности, например проституцию (считалось, что такие деньги «пахнут пиздой») или наркоторговлю.
По словам моих информантов, два последних бизнеса в Казани с начала нулевых получали крышу от силовых ведомств.
Светлана Стивенсон
Социолог, автор книги «Жизнь по понятиям. Уличные группировки в России»
Казанские группировки были очень сильно встроены в общество, многие члены этих группировок имели нормальную работу, учились в университетах – были, к примеру, врач-педиатр, менеджеры. Они как бы сочетают легальные и нелегальные способы занятости. В то же время в Англии, Америке, во Франции криминальные группировки сильно изолированы от общества, и, попадая в такую группировку, человек избавляется от всех прочих связей и посвящает себя полностью этой деятельности – как правило, связанной с распространением наркотиков. В то время как здесь помимо чисто криминальных способов заработка существуют еще различные полулегальные и даже легальные способы заработка в группировке – некоторые группировщики имеют свои авторемонтные мастерские, свои магазины и стремятся к легализации.
1971 г.р. Юра Старый И. (имя изменено)
Участник группировки с 1980 года
Я на «Спартаке» работал в начале 1990-х. Там был экспериментальный цех. Он существовал для разработки новых моделей и запуска в серию. Но это день-два делов. Я знаю, что они обшивали кабмин по выкройкам Salamander.
А остальное время… Туда не пускали. Никого. Только самих работников и руководство. Да и рабочие сами не знали, для кого шили, – официальная версия была, что кабмину. Ботинки в окно выкидывали, когда договоришься. Подошвы для этого цеха тоже отдельно лили, почти чистый каучук. Первые машинки швейные Pfaff туда завезли, немецкие.
1968 г.р. Дмитрий
Стоял у истоков группировки «Аделька»
Предприниматель, протестант
Нам западло было воровать. Я вам объясню сейчас: отнимать – запросто, кидать – запросто, но красть у людей, которые сами живут перебиваясь? Среди нас западло было таких людей обкрадывать, обыгрывать или еще что-то. А блатным без разницы было, где у кого воровать. Ограбить машину, вытащить из нее магнитофон им было не западло. Мы предпочитали просто отнимать, отжимать, внаглую кидать, не скрываясь. Нас называли беспредельщиками. Вот такие дела. Потом мы не отказывались от лишних заработков. Мы же в то же время были и рэкетмены, в отличие от тех, кто считал себя правильными, кто воровал, туда-сюда. Это говорит о том, что то поколение уже умирало. Они не могли логически мыслить по тем временам, захватывать
