Кровь и ложь (ЛП) - Вильденштейн Оливия

Он ткнулся мокрым носом в мою щёку.

"Но Эверест сказал..."

"Что он сказал?" — сказал он суровым голосом, очень подходившим его черной сверкающей шерсти.

Я ему не ответила. Я не смогла. Моё горло свело, словно кто-то сжал его в кулак.

"Мой отец действительно умер у себя в бассейне, но его задушили серебряным проводом".

Воздух закружился между нами. Он был холодным и горячим, громким и беззвучным.

"Задушили?" — прошептала я.

"Твои таблетки, вероятно, замедлили его реакции, но они его не убили, — огромная чёрная морда Лиама опустилась ещё ниже. Медленным ровным голосом он добавил: — Я не понимал, почему отец не перевоплотился. Значит, Эверест знал о таблетках?"

"Это он предложил использовать их. Я хотела дать твоему отцу одну таблетку, но Эверест посоветовал три. Он сказал, что Альфы отличаются от обычных волков".

Неожиданно всё встало на свои места. То, как быстро Эверест обвинил меня. Как быстро он свёл меня с вражеской стаей, чтобы я выглядела предателем. Как резко он покинул Боулдер. И зачем он шантажировал меня, чтобы я продолжила участие в соревновании.

Если бы я умерла, никто бы не узнал о моём секрете.

А если бы умер Лиам, то мой кузен не подвергся бы преследованию.

Только он не рассчитывал на то, что я найду способ рассказать всё сыну Хита.

Мысли поплыли у меня в голове, а моё сердце вырвалось из тёмных глубин, куда оно некогда погрузилось.

"Мне надо идти. Мне надо идти".

Я попыталась вылезти из-под Лиама, но он прижал моё плечо своей огромной лапой.

"Лиам, мне надо идти! Отпусти меня! Эверест забрал Эвелин. Мне надо её спасти".

Я повернула голову, чтобы найти своего дядю. Он наблюдал за мной так же пристально и с таким же любопытством, что и остальные. Был ли он замешан во всей этой схеме? Был ли он тем самым человеком, который наблюдал за мной?

Я начала извиваться, но Лиам не отпускал меня. Я зарычала на него. "Мне надо найти её".

"Я пойду с тобой".

"Ты пойдёшь со мной, и они поймут, что я заговорила".

"И что я должен делать? Позволить тебе встретиться с Эверестом один на один?"

"Да".

"Нет", — его жёлтые глаза сверкнули огнём.

"Он убьёт Эвелин, если ты пойдёшь со мной".

"Он может убить и её, и тебя, если я отпущу тебя одну".

"Мы теряем время, — я начала извиваться, словно змея. — Хочешь мне помочь? — зарычала я. — Тогда перевоплотись и скажи им, что я сбежала, потому что уже не могу сняться. Это поможет мне выиграть время, чтобы найти её, и заставит Эвереста изменить план".

"Несс..."

Я так резко перевернулась на бок, что он не успел среагировать. Он попытался снова поймать меня в ловушку, но в итоге лишь задел лапой мою морду, его когти полоснули по щеке. Рана оказалась не глубокой, но начала саднить.

Лиам прижал уши.

"Чёрт".

Я увидела своё отражение в его глазах; увидела, как на белой шерсти начало проступать что-то красное. Воспользовавшись его удивлением, я перевернулась на живот. Кровь из моей щеки начала капать на цементный пол. Выпрыгнув из-под него, я кинулась навстречу солнечному свету, прочь от парня, который заставлял моё сердце дико стучать, прочь со склада, который хранил драгоценные мгновения моего прошлого, прочь от стаи, частью которой я хотела стать, хотя и утверждала обратное.

ГЛАВА 46

Лиам не последовал за мной, и я посчитала, что он перевоплотился в человеческое обличие и выполнил мою просьбу. Я молилась о том, чтобы моё объяснение дошло до Эвереста, и чтобы он не стал наказывать Эвелин за моё дезертирство.

Я летела в сторону гостиницы точно молния и так отчаянно била лапами о землю, что моё сердце готово было разорваться. Спешка и адреналин притупили тот ужас, который я испытала после того, как узнала... что сделал мой кузен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Добежав до территории гостиницы, я замедлилась, чтобы убедиться, что вокруг не было слишком много людей, но затем поняла, что теряю драгоценные минуты. К черту зрителей. Я не была таким впечатляющим созданием, как Лиам и остальные парни. Они явно не могли сойти за обычных волков; а я вполне могла. Я продралась сквозь колючие хвойные деревья и выбежала на парковку. Раздвижное окно Эвелин было всё ещё широко раскрыто.

Добежав до него, я опустила нос и понюхала горячий асфальт. И снова — запах пепла от раздавленной сигареты, смешанный с запахом мятной мази Эвелин. Эверест не курил... Или курил? Знала ли я вообще своего кузена?

Запах мази от артрита чувствовался на всём протяжении парковки и отдавал выхлопными газами. Он увёз Эвелин на машине. Но как я могла выследить машину?

Я побежала, но не быстро, стараясь держаться поближе к краю дороги. Я обнаружила бычок с остатками сухой слюны, после чего снова уловила запах мази Эвелин. Я молилась, чтобы это не было игрой моего больного воображения, которое придумывало себе запахи, которых тут не было.

Солнце пекло мне спину, но, к счастью, моя белая шерсть отражала часть тепла. Я шла и шла, не раз теряя след, но каждый раз находя его снова. Он висел в воздухе, точно порванная в разных местах цепь. Я нашла этому только одно объяснение: похитители Эвелин, должно быть, оставили открытым окно в машине.

Дальше дорога разветвлялась на две. Я понюхала воздух и застыла, оглядев местность.

Нет...

НЕТ!

Я шла по старому запаху. От отчаяния у меня помутилось в глазах. Я уставилась на крутой холм и дорогу с выбоинами, которая вела к дому из моего детства. Моё сердце колотилось. Я начала пятиться, но наступила в грязь, в которой увязла моя задняя лапа. Я выдернула её, и вдруг заметила след от протекторов шин под следом своей лапы.

Свежий след от протекторов.

Здесь проезжала машина.

Может быть, я всё-таки шла не по старому следу?

Я быстро побежала вверх по холму, мой пульс дико ускорился. За домом оказался спрятан чёрный минивэн с логотипом Боулдеровской гостиницы. В душé я всё ещё надеялась, что ошибалась. Что моя собственная семья не могла так поступить со мной. Но этот фургон не оставил мне надежды.

У волков не было мурашек, и всё же мне казалось, что по моей шерсти их ползали тысячи.

Я покачнулась, но постаралась успокоить свои нервы, и начала подходить к зданию сантиметр за сантиметром, навострив уши. Сквозь грязное окно, ведущее в мою старую гостиную, я увидела то, от чего воздух вокруг меня превратился в вакуум.

Эвелин была привязана к стулу, её растрёпанные чёрные волосы рассыпались по сгорбившимся плечам. Я прищурила глаза, заметив, что её ноги были примотаны к ножкам стула скотчем, а руки связаны стяжками у неё за спиной. Я пыталась разглядеть её грудь, чтобы понять — дышала ли она, но Эвелин сидела под углом ко мне.

Желание вонзить клыки в чью-нибудь плоть и пролить кровь было таким сильным, что мои мышцы начали подёргиваться.

Один из пальцев Эвелин пошевелился.

Она была жива!

В доме раздался голос, он был хриплым, хотя и женским:

— Она не прошла испытание.

У меня помутилось в глазах, но потом всё снова сделалось чётким.

Люси!

Я обошла дом и подошла к разбитому окну своей спальни. Я знала: как только стекло упадёт на деревянный пол, Люси поймёт, что я здесь.

Мои внутренности сжались, стоило запаху сигарет и ментола ворваться в мой пульсирующий нос.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сейчас!

Стекло врезалось в мою плоть, и осколки дождём посыпались на пол.

Что-то слегка стукнуло в гостиной. И затем всё стихло. Я ринулась к раскрытой двери и широко распахнула её, мои когти застучали по дереву. Тётя раскрыла рот, а я прыгнула на неё и повалила на пол. Её череп хрустнул, точно яичная скорлупа, хотя, вероятно, это была одна из костей в её теле, потому что её глаза были всё ещё широко раскрыты, всё ещё смотрели на меня. Я обнажила зубы и зарычала.