Лампа Ночи - Джек Вэнс

— Я и не думал, что вы так сентиментальны, — равнодушно ответил он. — Это простая игра природы.

— А я и не думал, что вы настолько равнодушны, — съязвил я в ответ.

— Наоборот! Это у вас не хватает способности к наслаждению эстетическими различиями! Впрочем, чему тут удивляться? Как человек с другого мира, вы не можете разделить всю тонкость восприятия роума.

— Уели, — признался я. — Ваш уровень и метод мышления ушли далеко вперед по сравнению с моими. Так уходит волк от опытной гончей.

Бариано холодно улыбнулся.

— Если я стану поправлять вас, то вынужден буду говорить без эвфемизмов, так что не обижайтесь.

— Говорите откровенно. Ведь вы сообщаете мне нечто, чего я не знаю.

— Хорошо. Ясно, что ваши эстетические суждения аморфны, они не способны различить красоту там, где она специально не обозначена. А объект красоты велик. Конечно, иногда вы можете заметить даже некий природный аспект, красота которого подчеркнута математикой или другой наукой. Такая красота, конечно, тоже существует, но все же она вторична, поскольку является результатом человеческих деяний. В настоящей же красоте не должно присутствовать ни тени позитивного творчества.

Я был сражен столь бескомпромиссным анализом Бариано.

— Вы проводите очень тонкие различия, — осторожно заметил я.

— Разумеется! Такова природа чистого мышления.

Я указал туда, где лунный свет, проникая сквозь листву, ложился на черную воду филигранными серебряными лепестками.

— Разве это не красиво? Разве недостойно хотя бы быть замеченным?

— Шарм здесь, конечно, есть. Но ваши умственные процессы несколько… неаккуратны. Вы должны были бы заметить, что в этом явлении отсутствует концептуальная цельность. Это хаос, абстракция, ничто.

— Но это «ничто» создает настроение! Разве не такова главная функция красоты?

— В принципе, да, — спокойно ответил Бариано. — Но позвольте мне рассказать вам одну притчу или, если предпочитаете иное название, указать парадокс. Представьте, что вы спите. И вот ваши сны уводят вас в общество соблазнительных женщин, которые начинают делать вам не менее соблазнительные предложения. В это время к вам на постель взбирается крупный грязный щенок, укладывается к вам на живот и начинает беззаботно стучать длинным волосатым хвостом вам по лбу. Вы поворачиваетесь, и ваше лицо оказывается прижатым прямо к его соответствующему органу. Но во сне вам кажется, что это прекрасная женщина целует вас влажными от желания губами, давая нежнейшее наслаждение. Вы возбуждены, вы испытываете почти оргазм! Но вдруг просыпаетесь и обнаруживаете истинное положение вещей. Какое разочарование! И вот теперь будьте внимательны! Порадует ли вас тот восторг, который вы пережили? Или, побив нахальное животное, вы погрузитесь в неприятное, обиженное состояние разочарования? Аргументы есть за любое развитие событий. Если хотите, я могу привести некоторые из этих аргументов.

— Нет, спасибо, — отказался я. — Вы сказали достаточно. В будущем, однако, если я вдруг стану наслаждаться чем-либо в моих снах, я сначала непременно постараюсь убедиться в реальности моего объекта наслаждений.

— Мудрое решение, — пробормотал Бариано. Больше я решил ни о чем не спрашивать своего попутчика, опасаясь, что только усугублю его теоретический пыл относительно примитивности жителей Сферы Гаеана.

Ближе к средине третьего дня плавания вдоль берегов стали появляться доки и деревенские коттеджи, а затем и небольшие усадьбы, тонувшие в старых садах. Некоторые из них даже напоминали дворцы, одни — старые, другие — просто древние, а иногда и настоящие развалины. Время от времени в садах можно было увидеть людей, которые двигались с какой-то ленью, словно сами были частью этого леса.

— Сейчас не сезон для деревенской жизни, хотя во многих домах живут круглый год. Это бывает особенно часто, когда в семье есть дети. Видите, вон малыши играют на лужайке.

Я в самом деле увидел пару ребятишек с развевающимися черными волосами. Они бежали по траве босиком, оба в высоких гольфах, только один в голубых, а другой в зеленых, как трава. Дети показались мне очень живыми и счастливыми.

— Здесь они в относительной безопасности, вампиры избегают уединенных лесов.

Двое садовников устанавливали изгородь; оба загорелые, небольшие, гибкие, почти нежные, они на удивление ловко управлялись с садовыми инструментами. Их правильные, может быть, несколько излишне вялые, лица обрамляли легкие волосы цвета пыли.

— Кто это? — не удержался я.

— Это сейшани. Они регулярно делают всю необходимую по хозяйству работу, на этом строится их жизнь. Нам они необходимы, как воздух. Они подрезают деревья, выращивают, молотят рожь и пекут хлеб, чинят дома и меняют крыши. Они чистоплотны, вежливы и трудолюбивы. Но они не могут сражаться и совершенно бесполезны в борьбе против лоуклоров или вампиров, поэтому роумы-шевалье вынуждены защищать их с оружием в руках. Впрочем, теперь уже поздно; каждый год вампиры занимают очередной старый дворец.

— И вы действительно ничего не можете с этим сделать?

— Действительно. Вампиры занимают родовые склепы за дворцами и выкапывают огромную сеть подземных коммуникаций. Так что они всегда присутствуют где-то на окраине нашего сознания, и никто не осмелится бродить ни по лесу, ни по городу один.

На следующее утро мы, наконец, оказались в Роумарте. Напоследок Скейн обогнула какое-то уродливое здание с тяжелыми стенами из коричневого кирпича и свернула на северо-восток, где лес снова превращался в саванну, а потом в Танганские степи.

Мы причалили к эспланаде, и началась высадка. — Вам нужно в Коллоквари, где заседают советники, — тут Бариано на мгновение заколебался, но затем продолжил: — Я провожу вас туда, где принимают петиции. Вы уже многое от меня услышали о здешних обычаях, поэтому не должны питать иллюзий и надеяться на скорое решение вашего вопроса. В нем столкнется слишком много противоречивых мнений.

Тут Майхак прервал свой рассказ.

— Не хочу утруждать вас излишним обилием деталей…

— Вы нас не утруждаете, совсем нет! — воскликнула Скёрл.

— И тем не менее, если я буду рассказывать все, что узнал о роумах и Роумарте, их обычаях, рашудо-философии и общественном строе, об устройстве дворцов, о пристрастиях в еде и сне, о придворных ритуалах, о культивируемом бретерстве их рыцарей — шевалье, об их страхе перед вампирами — это займет слишком много времени, и мы рискуем никогда не добраться до самой сути нашего ужасного приключения. Теперь, Джейро, ты все-таки можешь мне налить добрый бокал хайлировского вина, и я пока посижу и помолчу минуты две-три, чтобы собраться с мыслями.

Джейро наполнил три бокала золотым Эстрезас. Майхак взял свое вино, откинулся на спинку кресла и задумался. Наконец он сказал:

— Я все же попытаюсь вкратце рассказать вам о Роумарте, поскольку это, может быть, самый красивый город из всех, что когда-либо создавали люди. Правда, многие здания уже пустовали, а дивные сады начинали беспорядочно зарастать. Декаданс так и разливался вокруг, словно аромат подгнивающих фруктов. Тем не менее роумы настаивали на своем образе жизни и неуклонно соблюдали все свои сложные церемонии. По несколько раз в день они меняли костюмы в строгом соответствии с той ролью, которой требовал тот или иной час.

Здесь важно понять природу первых поселенцев. Это была интеллектуальная элита, и прежде всего — биологи-генетики, отстраненные по гаеанским законам ото всех исследований, связанных с так называемым «радикальным проектом». И на Фадере они получили полную свободу.

Вначале эти первые поселенцы использовали в качестве рабов местное население, но это причиняло много неудобств. Рабы заболевали или старели и в конце концов все равно умирали. К тому же они часто бывали упрямы, глупы или ленивы, просто непослушны, отчего производительность их труда оказывалась весьма низкой. И биологи отобрали несколько самых лучших рабов, дабы использовать их гены для создания класса идеальных рабочих. Одно за другим стали производиться поколения экспериментальных прототипов. Иногда опыты заканчивались неудачно: то получались существа с ногами в десять футов, то способные жить только в теплой воде, ну и так далее. Например, одно поколение совершенно не удалось в социальном смысле: рабам нравились интриги и боль. Визжа, царапаясь и разрушая все на своем пути, они проломили стены, за которыми их содержали, и разбежались по всей Танганской степи, где наиболее сильные и беспощадные выжили и превратились в лоуклоров.

В конце концов получились сейшани: гибкая, грациозная раса полулюдей с кожей цвета глины и нежными карими глазами. Ограниченные в мышлении, они оказались трудолюбивыми, вежливыми и спокойными. Кроме того, простое перемещение нескольких атомов сделало их внеполыми, то есть, мужчинами и женщинами лишь номинально, с рудиментарными половыми органами. Сейшани генерировались из зигот, выращиваемых в уродливом кирпичном здании, известном как «Фундамант».