Поэзия зла - Лайза Рени Джонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Боже мой.
Я его убила.
Несмотря на то, что передо мной монстр, я растеряна и потрясена. С глубоким вдохом нажимаю кнопку экстренного вызова.
– Это «девять-один-один», что у вас случилось?
– Детектив Саманта Джаз, идентификационный номер 25К11. Я выстрелила из табельного оружия в подозреваемого. Он сейчас лежит и не реагирует.
Я рассказываю, как сюда добраться, и нажимаю отбой связи. Вот раздаются голоса, и ко мне бросаются полицейские. Стоя на коленях, я откидываю капюшон Поэта, чтобы сделать искусственное дыхание, – и перед глазами у меня плывет.
Это вовсе не Поэт, а какой-то недоросток лет тринадцати, хотя я убеждена, что гналась за мужчиной ростом за метр восемьдесят. При этом на мальчугане та же одежда, что и на Поэте.
Меня охватывает отчаяние.
– Остановите кровоток! – кричу я, пытаясь делать искусственное дыхание, что заведомо бесполезно. Мальчишка мертв. И убила его я. Потому что именно так хотел Поэт. Он хотел, чтобы я убила. Чтобы уподобилась ему.
Глава 70
Укрытый тенью, я стою невдалеке от дорожки и наблюдаю, как она опускается на колени рядом с мальчишкой.
Она убила его так, как должна была убить.
Признаюсь, я в ней сомневался. Я не думал, что у нее хватит духу на такое, но тем приятней мое заблуждение. В этот первый раз она будет метаться, сомневаться и заниматься самоедством, больше из-за переживаний насчет общественного мнения, чем чего-либо еще. Она еще не вполне освоилась со своим положением выше подобных вещей. Вся эта возня будет ниже ее достоинства, но так обычно все и начинается. Мои начинания, конечно же, тоже не были чисты и аккуратны. Насколько это все-таки символично… Символично до глубины.
Этого юного грешника я наметил после того, как тот выбил книжку стихов из рук еще одного бездомного сорванца, которого я ею одарил. А затем он над ним еще и измывался. Этот теперь уже мертвый сволочонок напомнил мне еще одного, из давних времен. Я знал, что этот хулиган будет ее первым, как тот, другой, был первым для меня. Устроить это было довольно легко. Я убедил этого недотепу, что мы играем в игру, где надо всполошить тетку-копа, а приз за это – хрусткая стодолларовая банкнота. Все, что ему нужно будет сделать, это выпрыгнуть перед ней и посветить фонариком.
Как же все-таки символична эта ночь! Мальчугану, разыгравшему детектива Джаз, которая только что совершила свое первое убийство, было тринадцать лет. Тот же возраст, что был у негодяя, убитого мной, когда мне тоже было тринадцать.
Близятся звуки сирены, и я, проскользнув сквозь заборную брешь, исчезаю в бурной ночи. Но я о себе еще напомню. В этом я уверен. Глава 71
В те минуты, что я пытаюсь спасти жизнь этого мальчика, у меня мелькают воспоминания о ночи, когда я вот так же склонялась над отцом – его кровь на моих руках, жизнь вне моей досягаемости.
И точно так же, как тогда, прибывает «скорая», и меня оттесняют прочь. Место происшествия блокирует патруль, а оцепление наверняка охватит весь квартал. Тропка теперь ярко освещена, и на ней работают парамедики.
Я стою, совершенно беспомощная и перемазанная кровью из раны, сочащейся из груди мальчика. Я не преследовала ни его, ни какого-то другого пацана. Я гналась за мужчиной, высоким и широкоплечим. И совершенно не преследовала этого вот бедолагу, который теперь покинул этот мир. Хватаю патрульного офицера:
– Не позволяйте никому идти по этой тропе дальше, чем уже прошли. Накройте ее, чтобы защитить от дождя. Ищите следы взрослого. Здесь был мужчина. Нам нужен отпечаток его обуви. Необходимо доказать, что он был здесь с мальчиком.
Офицер кивает и уходит, крича мой приказ другим копам.
Может, дождь и снижает статистический уровень убийств, но этим вечером он просто изощренно прикрыл собой Поэта.
Один из парамедиков подходит ко мне и мрачно качает головой. Медицина здесь бессильна. Подростка не спасти.
– Там был ствол, – взволнованно выдыхаю я, после того как команда медиков признает свою неудачу и победу моего оружия.
– Это был фонарик, – поправляет кто-то из бригады «скорой».
«Фонарик». Это слово словно кислота на языке.
– Получается, что я убила мальчонку из-за фонарика… Тот мерзавец обманом втравил меня в это. И сделал убийцей. Фонарик в пакет! – командую я патрулю и, жестом подозвав другого, передаю ему свое оружие, тоже в пакет.
Следующий час напоминает скорее ураган, чем ливень. Прибывает еще одна следственная группа – особая, из другого ведомства, – которая положена по протоколу, если офицер стреляет в кого-то при исполнении служебных обязанностей. С места преступления меня отводят, а моя одежда становится вещдоком. Теперь я в форменных брюках, полицейской футболке и куртке. Группа осматривает место происшествия. А уже затем на сцену выхожу я. Доверенным при мне назначается Мартинес, полицейский ветеран с двадцатилетним стажем. Мужик толковый, знает свое дело, сострадает и мальчику, и положению, в котором я оказалась. Он из тех, кто помогает, а не ставит в колеса палки. Появляется и пресса. Куда ж без нее, учитывая характер жилого комплекса и его обитателей…
В какой-то момент объявляется и капитан Мур, чтобы оценить масштаб ущерба.
– Что здесь, черт возьми, произошло? – требует он таким тоном, будто шпынять меня сейчас самое то.
Я чувствую, как ухожу в себя. Это у меня на уровне реакции. Не визжать, не истерить.
– Поэт снова был возле моей двери. У меня есть на этот счет видео, можно посмотреть. Это был он, а не мальчик. Каким-то образом, когда я свернула в темноту за угол, мне навстречу бросился этот пацанчик, одетый в такую же одежду. Бросился и выставил то, что я приняла за пистолет. А это был фонарик.
– Как такое вообще могло быть? – недоверчиво изумляется он.
– Да как обычно. И ДНК опять нет. Мерзавец умен. Заманил, превратил меня в убийцу… Это то, чего он хотел. Оперативникам я сказала искать следы. У меня есть видео. На нем определенно высокий мужчина.
– Что, черт возьми, мне теперь сообщить
