Печать пожирателя 9 - Илья Соломенный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты хочешь сказать, что весь Вайдхан… эта чёртова крепость… — я запнулся, подбирая слова, которые не звучали бы как полное безумие, — Это такое же убежище, как и твоё? Только… больше?
Бунгама медленно кивнула своей массивной головой. Вода забулькала вокруг нее.
— Да. Судя по узорам — очень большое, и очень древнее! Очень сильное… Чей-то дом. Как мой дом. Только его дом — не в кольце. Его дом — крепость. И им управляет сильный хозяин.
В голове что-то щёлкнуло.
Убежище… Вся долбаная крепость — это убежище родового существа⁈ Но чьего? Совета⁈
Если дворянские рода хранили своих питомцев в перстнях и амулетах, то Совет… Совет ухитрился заключить сделку с чем-то настолько могущественным, что его убежищем стала целая крепость⁈
А может, они сами создали это существо — сгусток чистой, нефильтрованной силы из глубин Урочищ, и приковали его к месту, сделав Вайдхан неприступным?
Мысли крутились в голове вихрем.
Так вот почему никакая разведка не работала! Нельзя просканировать или обмануть саму реальность! Вот почему все, кто приближался к Вайдхану, исчезали! Они не просто умирали — их поглощала «система безопасности»! Все, кому не повезло, становились топливом для этого «дома»! Были поглощены им!
Вот почему я не мог связаться с Илоной…
Она была там — в логове этого существа…
И как туда попасть? Нельзя просто так заявиться в гости к такому монстру. Любая атака, любой взлом — бесполезны. Без «ключа», роль которого в моём случае и случае Бунгамы играл перстень, пробраться в тайник чужого существа нереально, но…
Идея. Дикая, безумная, от которой перехватило дыхание!
Если Вайдхан — это убежище, а не просто крепость… Если его стены — это проявления «каркаса» пространственного убежища…
Тогда лобовой штурм невозможен в принципе.
Но что, если подойти к этому не как к штурму крепости, а как к визиту в гости? С правильным… приглашением.
Глава 22
Спасение
12 июля 2035 года. Окрестности крепости Вайдхан.
Десять дней. Целых десять дней я потратил на то, чтобы устроить в этом проклятом уголке мира тотальную зачистку.
Не из кровожадности — нет! — а из суровой необходимости.
Хотя…
Признаюсь честно, адреналин, брызжущий в кровь при каждом взрыве заклинаний, при каждом налёте, при каждой схватке и дуэли, был приятным бонусом.
Я устроил на пожирателей-махарадж настоящую охоту. И всё ради их родовых питомцев — существ, запертых в перстнях, амулетах и прочих артефактах, которых эти самопровозглашённые правители тропического субконтинента так лелеяли.
Пять крепостей. Пять оплотов тупой, прогнившей власти, вознесённой на костях и страхе. Я прошёлся по ним, как карающая длань какого-нибудь забытого бога, в котором они тут так истово верят.
Иронично — ведь если бы они знали, кто я на самом деле, даже не сомневались бы в своей правоте, хах!
Они до последнего верили, что им не составит труда справиться со мной — пока их собственная магия не оборачивалась против них, поглощённая и выплеснутая обратно с утроенной силой.
Пахло везде одинаково: сначала — озоном и раскалённым металлом от пробиваемых барьеров, потом — пылью древних камней и смолой развороченной древесины. А под конец — сладковато-приторным душком горелой плоти и страха.
Их личная гвардия… Капитан Сингх был прав — у махарадж были собственные армии, по несколько сотен, по тысяче-другой человек! Одни бросались в атаку с идиотским рвением, и от них оставалось лишь пепельное пятно на стене или лужица расплавленного металла, в которой отражалось пустое небо. Другие, поумнее, разбегались, побросав оружие.
Я их не преследовал. Мне были нужны не они. Мне вообще не нужны были жертвы, если уж честно.
Я пробивался в самые сердцевины владений махарадж — в их личные покои, в святилища, в подземные сокровищницы. Туда, где они хранили свою главную силу и свою главную слабость. Искал взглядом вспышку чужого сознания, холодный блеск артефакта, вибрацию карманного измерения. А потом — вскрывал.
Иногда грубо, с треском ломая защиту. Иногда — тоньше, находя брешь в договоре между пожирателем и его тварью и разрывая её изнутри, заставляя существо выть от боли и ярости, пока его хозяин корчился в агонии рядом.
Это оказалось на удивление не особо сложно, когда есть сила, превосходящая возможности местных магов.
Да-да, снова Эфир… Пока что его было много…
И кстати, всё это «великолепие» — каждый мой налёт, каждый взрыв, каждый проломленный барьер, каждый агонизирующий визг пожирателя, лишающегося своего питомца — всё это тщательно фиксировалось и записывалось на камеру наблюдателем, которым выступал Хугин.
Мой новый друг наконец-то переварил то проклятие, что я в него вбухал в Долине Царей. И превращение, надо признать, было радикальным!
От прежнего маледикта не осталось и следа. Теперь бывший механический глаз стал существом из полированного чёрного металла и сияющих магических контуров — механический ворон с глазами-объективами, в которых горел холодный свет.
Его перья были идеальными пластинами, сквозь которые проступала энергетическая начинка. Он парил в воздухе беззвучно, лишь слегка потрескивая от перегрузки данными.
Я подключил его к портативному голографическому накопителю, и он снимал всё. Хладнокровно, без эмоций, с разных ракурсов. Снимал, как я разношу крепости тиранов, как освобождаю захваченных ими рабов (те, что не сошли с ума от страха, разбежались кто куда), как уничтожаю тех, кто слишком упорно сопротивлялся.
Зачем? У меня появилась идея — гениальная в своей наглости. Весь этот «промо-материал» — моё будущее оправдание. Доказательство для Империи, для всех тех, кто считал меня исчадием ада и предателем.
Рано или поздно я собирался вернуться — и хотел предстать перед жителями России не беглым преступником, а карающим мечом, который в одиночку устроил зачистку целого региона от вышедших из-под контроля пожирателей!
Звучит круто, согласен.
Немного работы — и я стану не угрозой миру, а его санитаром! И у меня начали появляться видеодоказательства, снятые в идеальном качестве.
Пусть потом Юсупов повозится с этим, распространит по нужным каналам. Это будет мой пропускной билет обратно… или, по крайней мере, мощный козырь в будущих переговорах с Императором.
Да, я отдавал себе отчёт в происходящем.
С точки зрения любого нормального человека — или даже не совсем нормального, но всё ещё цепляющегося за нормы морали — я занимался чистейшей воды насилием, вандализмом и террором.
Я врывался в чужие дома, убивал махарадж и их гвардейцев, отнимал у
