Роковой сон - Джорджетт Хейер

— Боже, да это вылитая ты, Матильда!

— Роберт был более крупным ребенком, — только и услышал он в ответ.

Через год у Нормандца родился сын, и уж тогда были и празднества, и двор почти неделю день и ночь бодрствовал, пока Матильда лежала, тихонько напевая над новорожденным, и мечтала о его будущем. Дитя не было крепким, оно отчаянно обливалось слезами, иногда по нескольку часов подряд, и ни четки, ни веточка омелы не предотвращали случавшихся с ним время от времени припадков. Врачи не отходили далеко от милорда Ричарда, а Матильда, казалось, все время прислушивалась, не доносится ли до нее слабый звук его плача. Милорд Ричард долгие месяцы подряд поглощал все внимание матери, поэтому ее мало волновали герцогские лучники, но еще меньше — известия о тайных делах короля Генриха. А мужа, кроме этого, не интересовало ничего.

Стало известно, что Генрих и Анжуйский Молот еще раз соединили руки в альянсе против Нормандца. Снова собиралось огромное войско, опять строились планы по разграблению герцогства, и опять, как несколько лет назад, Вильгельм созвал своих рыцарей и готовился защищать свою страну.

Ожидали, что французские и анжуйские войска перейдут границу в разгар весны пятьдесят восьмого года, это было время, наиболее подходящее для битвы. Но король Генрих, зная о приготовлениях своего вассала, применил собственную хитрость и несколько месяцев пережидал.

— Он ждет, когда я распущу войска, — понял Вильгельм после трех месяцев ожидания. — Да будет так!

Посеяв смятение среди советников, он и в самом деле кое-где распустил свои отряды, оставив около себя лишь малые силы.

Люди, которые раньше ворчали, что содержать огромную армию бездельников дорого, теперь только качали головами над этим опрометчивым поступком.

— Когда король Генрих войдет в Нормандию, на что мы можем надеяться, если половина нашего войска распущена? — волновался де Гурне…

Вильгельм разложил свои чертежи на столе; оказалось, это довольно примитивно выполненные карты его герцогства.

— Чем это может нам помочь? — продолжал бурчать граф.

— Дружище Хью! Известно, что король со всем войском хочет пройти через Йесм и ударить севернее Байе, вот здесь. — Герцог ткнул пальцем в карту.

— Да уж, известно, — фыркнул де Гурне. — Он больше никогда не рискнет разделить свои войска, идя против нас. Если тот француз, которого мы захватили, не врет, то Генрих собирается свернуть к востоку от Байе, чтобы разорить Оже. И что тогда?

Герцог заставил его взглянуть на карту.

— Я могу ударить по нему здесь, вот здесь и даже вон там.

— Опять будем играть в те же игры? — поинтересовался граф Роберт Ю. — Он снова должен идти вперед, не встречая отпора? Ведь хлеба на корню, он нанесет огромный ущерб.

Мортен зевнул во весь рот.

— Брось, мы разобьем его раньше этого! Ты где укроешься, Вильгельм?

— Здесь, в моем родном городе.

Все склонились над картой и увидели, что палец герцога остановился на Фале, городе, где он родился.

Де Гурне в задумчивости почесал нос.

— Хорошо… Но он обойдет вас с запада, если захватит Байе.

— Я окажусь между ним и Оже.

— Если он собирается дойти до Оже, то должен перейти Орн и Див, — рассуждал де Гурне. — Так, Орн… здесь не устроишь засаду. Теперь посмотрим Див… — Он замолчал и бросил проницательный взгляд на Вильгельма. — Ха, так вы, сеньор, рассчитываете взять его у Варавилльского брода?

— А где еще он может перейти реку? Ни у Бове, ни у Кабура. Только у Варавилля, где течение быстрее, чем он думает, можно надеяться захватить короля Генриха и этого анжуйского пса, Мартеля.

— Нормандцы и французы уже сходились в схватке при Варавилле, — вступил в разговор Вальтер Жиффар. — Но зачем ждать, сеньор, пока король зайдет так далеко? Есть и другие места, где мы можем окружить его и дать бой.

— Возможно, — согласился герцог, — но это будет не наверняка. Если же он отправится на Варавилль, как я предполагаю, то целиком окажется в моей власти.

Вильгельм встал из-за стола и хлопнул лорда Лонгевиля по плечу.

— Держись меня, Вальтер, — улыбнулся он. — Я еще никогда не приводил тебя к поражению.

— Упаси Господи, ваша милость, да у меня и в мыслях такого не было! — возмутился тот.

Он откашлялся и переглянулся с де Гурне.

— А какую роль во всем этом сыграют ваши лучники?

Вильгельм расхохотался.

— Верь, беспокойная твоя душа, они обеспечат нам победу.

Советники разошлись, все еще сомневаясь и покачивая головой, ибо считали эту выдумку пустым капризом.

В августе, когда урожай уже был собран, король Генрих во второй раз после четырех лет покоя пересек нормандскую границу и, направляясь к Байе, опустошил Йесм. Рядом с ним, снедаемый честолюбием, которое не могли умерить никакие поражения, скакал граф Анжуйский, пузатый человек с желчным цветом лица. С ним было двое сыновей: Жоффрей, его тезка, по прозванию Бородач, и Фульк Угрюмец, раздражительный, неуступчивый, затевающий повсюду ссоры как с друзьями, так и с врагами. Король Генрих был озабочен поддержанием мира между этим воинственным трио и собственными баронами. Франция могла воссоединиться с Анжу в общей борьбе, но ни один француз не пылал любовью к графу. Ссоры между союзниками возникли очень скоро, и не один раз соперничающие всадники хватались за мечи, а взаимная неприязнь между предводителями только усиливалась.

Анжуец ратовал за то, чтобы стереть с лица земли каждый донжон, который встречался на пути. Но король Генрих, посмотрев на недавно вычищенные рвы и капитально отремонтированные стены, не хотел тратить времени на бесплодные осады. Если бы ему удалось захватить Байе и Кан, опустошив богатые земли Оже, он мог бы диктовать Вильгельму свои условия. Так он и объяснил все Мартелю, но граф, который с возрастом становился все упрямее, слишком легко отвлекался от поставленной генеральной цели при виде любой вражеской крепости. Чего стоило уговорить его не сворачивать с пути и не отбивать у Монтгомери крепость Ла-Роше-Мабиль, которая уже три года не давала покоя его гордыне!

Королю удалось отвлечь строптивца от этого намерения, направив раздражение в иное русло. У Анжуйца когда-то случилась свара с неким Вальтером де Ласи, а поскольку крепость этого рыцаря тоже была почти по дороге, Мартель счел бессмысленным оставлять неразрушенной и ее. Он предложил план, согласно которому войско следовало разделить пополам, во главе одной половины поставить самого Мартеля и отправить его осаждать все крепости, принадлежащие людям, с которыми у Анжуйца были личные счеты, а вторую половину под началом короля послать на Байе.