Ангелотворец - Камилла Лэкберг

— Со временем вы узнаете друг друга, — заявила дочери Лаура. — Руне — хороший человек. Он о тебе позаботится. Ты знаешь, что мое здоровье оставляет желать лучшего. Мне недолго осталось. Когда матери не станет, кто тебя защитит? Я не хочу, чтобы тебе было так трудно и одиноко, как мне.

Она вдруг накрыла руку дочери своей. Инес и не помнила, когда мама ее касалась…

— Понимаю, что все это очень быстро, — сказал мужчина, сидевший напротив. Он смотрел на нее оценивающе, как смотрят на скаковую лошадь, перед тем как сделать ставку.

Так Инес себя и чувствовала. И — да, все произошло слишком быстро. Мама была в больнице, а когда вернулась, сообщила, что хочет, чтобы дочь вышла замуж за Руне Эльвандера, овдовевшего год назад. Нанны в живых уже не было, так что они с Лаурой остались совсем одни.

— Моя дражайшая покойная супруга сказала, что я должен найти ту, кто поможет мне вырастить детей. А твоя мать говорит, что ты как раз та, кто мне нужен, — произнес мужчина.

Инес знала, что ее мать старомодна. На дворе были семидесятые. Женщины могли выбирать, как им жить. Но сама Инес всегда являлась частью того безупречного мира, который создала Лаура. В этом мире слово матери было законом. И если она считает, что для дочери лучше всего выйти за пятидесятилетнего вдовца с тремя детьми, то, значит, так и нужно.

— Я планирую купить дом на Валё и открыть школу-интернат для мальчиков. Мне нужна помощь. Ты же умеешь готовить еду? — спросил Эльвандер.

Инес кивнула. Она много часов провела в кухне, где Нанна научила ее всему, что нужно знать о готовке.

— Ну, тогда все решено, — объявила Лаура. — Разумеется, сначала будет помолвка. Что скажете о скромной свадебной церемонии где-то в конце июня?

— Я согласен, — сказал Руне.

Инес промолчала. Она изучала лицо своего будущего мужа, отмечая морщины вокруг глаз и плотно сжатые узкие губы. У него было лицо решительного человека. Темные волосы с проседью начинали редеть. И с этим человеком ей предстоит жить. Детей его она никогда не видела, но знала, что им пятнадцать, двенадцать и пять лет. Инес мало общалась с детьми, но, наверное, им удастся найти общий язык. У мамы в этом не было никаких сомнений.

Перси какое-то время сидел в машине перед поворотом в деревню и смотрел на море. Но перед глазами у него было не море, а вся его жизнь — от прошлого до настоящего. Брат с сестрой были крайне вежливы, когда говорили с ним по телефону. Они не забывали о манерах даже в такой момент, когда, казалось бы, ничто не мешало им унижать проигравшего брата. Но Перси хорошо было известно, что скрывается за их вежливыми фразами. Злорадство. Злорадство, свойственное как бедным, так и богатым. Они выкупили усадьбу, сообщили Мэри с Чарльзом, но это их брат и так уже знал. Адвокат Бурман рассказал, что Себастиан его обманул. Теми же словами, что до этого Монссон, брат с сестрой сообщили, что усадьба будет отелем для конференций. И что они очень сожалеют, но вынуждены попросить его выехать до конца месяца. Разумеется, под присмотром юристов, чтобы Перси не прихватил с собой домашнюю утварь, по договору отходящую новым владельцам. Его удивило то, что Себастиан не побоялся приехать сегодня. Его машина обогнала разорившегося графа на пути к дому Леона. Загар, расстегнутая на груди рубашка, темные очки, зализанные волосы… Монссон выглядел как обычно. Для него в этой ситуации не было ничего из ряда вон выходящего. Только бизнес, ничего личного, как он обычно говорил. Фон Барн бросил взгляд в зеркало. Выглядел он кошмарно. Сосуды в глазах полопались от бессонной ночи в компании с бутылкой виски. Кожа имела мертвенный оттенок. Но галстук был повязан безупречно. Это дело чести. Перси вышел из машины. Бесполезно оттягивать неизбежное.

Ия прижалась лбом к прохладному стеклу. Поездка на такси в аэропорт Ландветтер займет часа два — может, больше, в зависимости от пробок, — так что можно поспать.

Она поцеловала мужа на прощание. Ему тяжело придется в одиночку, но Ия не собиралась быть там, когда взорвется бомба. Леон заверил ее, что все будет хорошо. Он вынужден пойти на это, сказал он. Чтобы обрести покой. Ей снова вспомнилась та поездка по горным дорогам Монако. Тогда он хотел ее бросить. Его слова хлестали Ию, как плетью. Муж говорил, что он изменился, что их желания больше не совпадают, что они провели вместе много чудных лет, но теперь он встретил новую любовь, и Ия тоже встретит человека, с которым будет счастлива. Она перестала следить за дорогой, чтобы посмотреть ему в глаза. И пока он продолжал нести банальщину, его жена думала только о том, скольким она пожертвовала ради этого мужчины. Когда машину занесло в первый раз, его зрачки расширились. Поток бессмысленных фраз остановился.

— Следи за дорогой, когда ведешь машину, — сказал Леон. На его красивом лице появилась тревога.

Ия не могла поверить своим глазам. Впервые за годы, проведенные вместе, она увидела на лице мужа страх. Ощущение власти над ним опьяняло. Фру Кройц надавила педаль газа и почувствовала, как тело вжимается в сиденье.

— Медленнее, Ия, — попросил Леон. — Ты едешь слишком быстро.

Она не ответила и только прибавила газу. Легкий спортивный автомобиль летел, едва касаясь асфальта. Ей показалось, что они парят в воздухе и что она наконец свободна.

Кройц попробовал было схватиться за руль, но машина завиляла, и он бросил свои попытки. Он стал умолять жену снизить скорость, но страх в его голосе только придавал ей сил. Давно уже она не была так счастлива! Наконец впереди показалось дерево, и ее словно невидимой силой потянуло к нему. Ия спокойно повернула руль и направила машину прямо на толстый ствол. Сквозь шум в ушах до нее доносился крик Леона, но она его не слушала. А потом воцарилась тишина. Он ее не бросит. Они не расстанутся. Они всегда будут вместе.

Очнувшись, Ия с удивлением обнаружила, что жива. Рядом с ней по-прежнему сидел Леон. Глаза его были закрыты, лицо — в крови. Огонь разгорался быстро. Языки пламени лизали сиденья, подбираясь к человеческой плоти. Запах горелого ударил в нос. Надо было быстро принять решение. Позволить им выжить или сгореть дотла. Женщина смотрела на красивое лицо мужа, которое уже начало пожирать пламя. И Ия приняла решение. Теперь он в ее власти. И так и было с тех пор, как она вытащила его из горящего автомобиля.

Фру Кройц зажмурилась, прижимаясь лбом к прохладному стеклу. Ей не хотелось участвовать в том, что задумал Леон, но она скучала по нему и уже ждала их встречи.

Анна огляделась по сторонам. Холодное помещение, где их заперли, освещала электрическая лампочка без абажура. Пахло землей и какой-то гнилью. Они с Эббой попытались открыть дверь, но безуспешно. Она была заперта. Вдоль стены стояли большие ящики с железными замками, и над ними висел флаг. Именно его они и увидели первым, когда зажегся свет. Он потемнел от влаги и плесени, но свастику на красно-белом фоне различить было можно.

— Может, там есть какая-нибудь одежда? — спросила Эбба. — Ты вся дрожишь.

— Да что угодно. Я умираю от холода.

Анне было стыдно за свою наготу. Она была из тех, кто стесняется даже в раздевалке в спортзале, а после аварии все стало еще хуже, потому что теперь все ее тело было в шрамах. Странно было смущаться в ее ситуации, но женщина ничего не могла с собой поделать. Ее всю трясло от холода и стыда.

— Три ящика заперты, но вот этот открыт, — сказала Эбба, показывая на ближайший к двери ящик. Открыв крышку, она увидела толстое серое одеяло и бросила его Анне. — Держи!

Та тут же завернулась в одеяло. Пахло оно ужасно, но зато ей стало теплее.

— Тут еще и консервы есть, — добавила фру Старк, доставая из ящика пыльные банки. — Так что у нас есть еда.

Анна посмотрела на нее с изумлением. Как она может быть такой веселой? Ведь ее недавно чуть не задушили! Наверное, это такая защитная реакция…

— Но здесь нет воды, — прошептала она, кутаясь в одеяло еще сильнее.

Без воды они долго не выдержат. Однако Эбба, словно не слушая, продолжала рыться в ящиках.

— Смотри! — крикнула она, доставая из ящика одежду.

— Нацистская униформа? А она тут откуда?

— Если это наш дом, то во время войны он принадлежал какому-то безумцу. Может, это его?

— Ужас! — произнесла Анна, все еще дрожа. Тепло одеяла медленно проникало в тело, но по-настоящему она согреется еще не скоро.

— Но как ты оказалась здесь? — внезапно обернулась к ней фру Старк. Видимо, она только сейчас осознала, что присутствие дизайнера в подвале ее дома выглядит очень странно.

— Мортен, должно быть, напал и на меня тоже, — ответила Анна, сжимая одеяло на груди.

Эбба нахмурилась:

— Но почему? Без всякой причины или что-то произошло? — Она зажала рукой рот, и ее взгляд стал жестким. — Я видела поднос в спальне. Зачем ты приехала на остров? Ты осталась на ужин? И что случилось потом?