Искатели - Максим Удовиченко

– Скоро прихлопнет нас как клопов, – ворчал Роману.

– Интересно, Клешня все еще ждет? – задумчиво сказал ушастик. – Ведь неизвестно, сколько времени прошло.

Я молча протискивалась между шершавыми стенами. Мне, с моими широкими плечами, было гораздо хуже, чем щуплым парням. Пришлось двигаться боком. Выходило, вор прав: нам суждено погибнуть в этом каменном мешке. Только я не хотела с этим смириться. Не сейчас, после того как преодолели столько миль и трудностей. Не так глупо и бессмысленно…

– Что это, во имя всех богов? – в голосе Лэя звучал страх.

Стены вокруг нас заволновались. Только на этот раз это не было игрой пространства, колыхался сам камень, словно превратившись в натянутое полотно. На этом полотне проступали отвратительные силуэты и морды непонятных существ. Великаны, подпиравшие головой крыши, тянули к нам огромные лапы, крошечные карлики пытались ухватить за ноги. Кряжистые твари неуклюже ворочались в камне, тонкие многорукие сущности извивались, пытаясь прорваться наружу. Уродливые тела, уродливые лица вырисовывались на стенах, исчезали, появлялись снова, множились, накладывались друг на друга, желая добраться до нас. А дома все сдвигались…

– Вперед! – заорала я, ткнув мечом в чью-то распяленную в беззвучном вопле пасть.

Зверская морда исчезла, но на ее месте тут же появилась другая, еще омерзительнее.

Позади вскрикнул Лис. Я рванулась на помощь, но было поздно. Два здания сдвинулись вплотную, и вор исчез. Мы оказались зажаты между стен соседних домов, которые медленно, но неотвратимо сближались. Фигуры заметались по ним еще быстрее, предвкушая добычу. Я уже почти задыхалась, ощущая, как камень давит на грудь.

– Смотри, – прошептал Лэй.

Здания, ставшие ловушкой для Лиса, разошлись, теперь между ними было не меньше ярда. Стены их окрасились кровью несчастного, а перед дверью одного из домов лежало то, что совсем недавно было Роману. Словно насытившись его смертью, уродливые существа исчезли.

– Пойдем туда, – сказал ушастик.

Мы протиснулись назад, оставляя на камне клочки одежды.

«Как же его теперь похоронить?» – думала я, стоя над грудой переломанных костей и ошметков мяса. Тяжело пахло кровью. Над останками закружились мелкие черные мушки. Или…

– Отойди! – крикнул Лэй. – А то тебя затянет!

Я отскочила. Вовремя: в пространстве образовалась дыра, в которой исчезло исковерканное тело Роману. Еще немного постояв над тем местом, где только что лежал труп, я спросила:

– Теперь куда?

– Сюда, – мальчишка указал на вход в дом.

– Но там же ничто?

– Не думаю. Не теперь, – отрывисто бросил ушастик. – Идем, надо торопиться.

Он исчез в здании, я вошла следом. Лэй вбежал в первую попавшуюся комнату, остановился у окна:

– Смотри.

За стеклом больше не клубилось мрачное пламя. Вместо него расстилалась улица, пустынная, каменная – точно такая же, как две предыдущие. Будто гибель Роману стала жертвой неведомым богам, которая открыла нам путь дальше.

Эльф распахнул окно:

– Идем.

Мы спрыгнули на мостовую. Вмиг обессилев, Лэй присел у стены. Я опустилась рядом.

– Он был хорошим парнем, правда? – тихо проговорил мальчишка.

Я кивнула. Каким бы ни был – он был другом, это главное. А я не сумела его защитить…

– Пусть Десид будет милостив к нему, – продолжал ушастик. – Конечно, вечное блаженство в Тихой долине он вряд ли заслужил. Все же вор и взломщик…

Сколько еще друзей должно погибнуть, чтобы я научилась их защищать?

– Но и полного уничтожения его душа не заслуживает, – рассуждал Лэй. – Ведь он умел дружить, пусть по-своему. Чтобы спасти нам жизнь, расстался даже со Степным изумрудом. Так что пусть Десид отправит его душу на перерождение и вернет в Вирл. Удачного перерождения, Лис!

– Удачного перерождения, – повторила я.

– Пусть в следующей жизни станет богачом, чтобы не пришлось больше воровать, – печально улыбнулся эльф.

Я ничего не ответила, пораженная мыслью: кроме Лэя, у меня больше не осталось друзей! Все погибли, все до одного. И это – моя вина…

– Ну что, Мара, пойдем? – спросил мальчишка. – Или будем ждать события здесь? По-моему, разницы никакой.

– А событие – это смерть одного из нас, – тихо проговорила я.

– Скорее всего, – отозвался друг. – Судя по предыдущим…

Предыдущие события! На меня тяжелой волной накатывало бешенство, которым я когда-то славилась в Т’харе. Предыдущие, мать вашу, события. У меня гибнут друзья, и это, видите ли, необходимо! Больше не в состоянии сдерживаться, я саданула кулаком по булыжнику мостовой. Боль немного привела в чувство, и я спросила у эльфа:

– Что здесь вообще происходит? Ты понимаешь?

– Кажется, начинаю соображать.

– Так объясни! – рыкнула я.

– Попытаюсь, – немного помедлив, ответил друг. – Острова, которые когда-то были цитаделью богов и прародиной народов, с исчезновением правителей изменились, это ты сама видела. Обитатели земли Тира стали ненормально воинственными, эльфийские духи помешались на целостности природы…

– Ты об этом уже говорил, – перебила я.

– Так вот. А как, ты думаешь, должен был измениться остров богини судьбы?

Я пожала плечами.

– Что такое судьба? Это сочетание случайностей. Череда событий, происходящих в определенных точках пространства и времени, – пояснил эльф.

– И что?

– Да то, что судьба повелевает событиями, пространством и временем. Вот они-то и сошли с ума на этом острове. Так что здесь возможно абсолютно все. Говорящие еноты? Пожалуйста! Меланхоличный укроп? Да никаких затруднений! Пространственно-временные петли? Сколько угодно! Если учесть воздействие артефакта божественной силы, то неудивительно, что пространство, время и события окончательно взбесились.

Я скептически осведомилась:

– И справиться с этим можно, только умерев?

Эльф поскреб белобрысый затылок:

– Не совсем так, хотя близко. Разрушить череду сочетаний можно, создав свое событие.

– То есть, умерев? – упорствовала я.

Ушастик глубоко задумался, потом осторожно проговорил:

– Учитывая нашу ограниченность в средствах… возможно, так и есть. Может быть, один из нас доберется до артефакта, только если погибнет другой.

– Ты не умрешь, – решила я. – Хватит уже с меня.

В душе вместе с бешенством вздымалось чувство протеста: я не отдам последнего друга! Я сумею его защитить! Да лучше самой сдохнуть!

Мальчишка грустно усмехнулся:

– Постараюсь. Но на всякий случай… прощай, Мара. Ты отличный товарищ. И… прости, что втравил тебя в эту историю.

– Прекрати размазывать сопли! – рявкнула я. – Выберемся вдвоем! Кстати, как твоя магия?

Лэй прислушался к себе, вздохнул:

– Пространственное заклинание отняло слишком много энергии. Не стоило мне пытаться соперничать с божественными чарами.

– Ладно, – я поднялась. – Хватит болтать. Надо уходить отсюда.

– Не упрямься, зеленая, – добродушно улыбнулся эльф, – мы не сможем выбраться.

Я аккуратно взяла его за шиворот, поставила на ноги:

– Сможем. Пошли.

Что-то гнало меня вперед. Что-то, чего я сама не могла объяснить. Орочий инстинкт подсказывал: опасность близко, надо уходить. И я, как дикий зверь, стремилась покинуть это место. Не сомневаясь: это возможно…

Оно было совсем рядом. Уши обжег звон.

– Ты ничего не слышишь?

– Нет, – Лэй смотрел удивленно.

Почему он не слышит? У эльфов же слух острее, чем у орков. Почему? Зато я слышала. Тихий, едва заметный звон, который издает стрела в полете. Не звук, призрак звука – предчувствие того, что еще только будет…

– Ложись! – крикнула я.

На противоположной стороне улицы, на крыше дома стоял Атиус и целился в нас из лука. Он отпустил тетиву, стрела полетела в Лэя.

Все произошло слишком стремительно. Эльф не успел увидеть лучника и замешкался. Ничего нельзя было сделать. Ничего. Кроме одного.

Шагнув вперед, я загородила мальчишку собой. Нет, я не собиралась умирать. Не сегодня. Бешенство достигло апогея. Казалось, оно способно перевернуть мир.

Звон стрелы сделался оглушительным.

– Хватит!

Я выставила перед собой ладонь, как будто это могло что-то изменить.

Стрела повисла в воздухе. Атиус застыл на крыше, словно превратившись в статую.

Взмах рукой – стрела развернулась, полетела в мага и пронзила его грудь.

– Как, морт побери… – воскликнул ушастик.

– Все это неправда! – холодная злоба бурлила в груди, требовала выхода. – Так не бывает!

Удар Пламенеющим по стене. Еще, еще удар. Клинок крошил камень, дробил в крошку, выбивал фонтанчики серой пыли. Дом медленно осел и растворился в пространстве.

– Верни моих друзей!

Я ломала этот ненастоящий мир. Рвала на части. И он подавался, расползался, как прелая ветошь. Время? Я убью и время. Пространство? К морту такое пространство! Я срывала нарисованную кем-то картинку, обнажая реальность.