Восточные страсти - Майкл Скотт

Некоторые взрослые, следившие за состязанием, с восхищением смотрели на маленькую девочку. Джонатан же поглядывал на нее с гордой улыбкой.

— Моя дочь, — сказал он Эрике, сидевшей подле него на одеяле, — ребенок несколько необычный. Вечно она все делает по-своему, и уж когда чего захочет, то сметет все, что встанет у нее на пути.

— В таком случае, мы с ней родственные души, — произнесла Эрика. — Я тоже ставлю перед собой цели и иду к ним, не отвлекаясь на ерунду.

— Ах, молодец! — крикнул Джонатан и громко расхохотался, увидев, как Джейд бросила мяч Хармони, а тот, погасив скорость его полета, застыл над ним и лаем отгонял Дэвида и Джулиана, пока мячом снова не завладела Джейд.

— Надеюсь, что вы не так беспощадны, как Джейд, — сказал он. — Смотрите, как она загоняла брата и кузена. Они оба не скоро это забудут.

— А я всей душой одобряю ее поведение, — невозмутимо изрекла Эрика. — Она женщина, ее окружают мужчины. Она прибегает к любой стратегии, любой уловке, которая в ее распоряжении, чтобы получить то, чего хочет.

Что-то, прозвучавшее в ее голосе, заставило Джонатана вздрогнуть. Он пристально взглянул на нее и понял, что меньше всего она в этот момент шутила. Он знал еще трех женщин, исповедовавших тот же подход к жизни: жену, принцессу Ань Мень и Молинду. А потому Эрика фон Клауснер не могла не обратить на себя его внимания. Поистине это была незаурядная девушка.

Неподалеку от этой пары на таком же одеяле сидели Элизабет и предупредительный Джосайя. Элизабет видела, как Джонатан все больше и больше подпадает под обаяние Эрики, как она завладевает им, целиком захватывает его интерес. Ах, этим она никогда не могла похвастать! И она почувствовала, как волны отчаяния подступают к ее сердцу.

Охваченная ужасом, она, не отдавая себе в том отчета, повела и вовсе откровенный флирт с Джосайей Даулингом. Она смеялась над любой его остротой, придвинулась к нему поближе, и вскоре их лица едва ли не соприкасались.

Руфь, не спускавшая глаз с детей, не упустила этой сцены и сумела перехватить взгляд Чарльза, который в это время был вновь поглощен деловой беседой.

Поняв, что жена подзывает его, он немедленно поднялся, извинился и поспешил к ней.

В словах необходимости не было: Руфь почти незаметным кивком обратила внимание мужа на Элизабет и Джосайю. Тот пригляделся и нахмурил лоб.

— Черт возьми, что она себе позволяет? Неужели она не понимает, что искушает его?

— К сожалению, не понимает, — сказала Руфь. — И она будет перепугана и оскорблена, если ты ее попробуешь в этом обвинить.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Чарльз.

Однако объясняться сейчас было не ко времени.

— Чуть позже я восполню этот пробел в твоем образовании, дорогой, — сказала Руфь. — Сейчас я просто думала привлечь твое внимание, чтобы ты мог вмешаться.

— Как-то ужасно неловко, — ответил он.

Отважный и изобретательный Чарльз иногда становился настоящим традиционным, косномыслящим англичанином. Она же по-прежнему оставалась американкой, несмотря на долгие годы жизни в Лондоне. И вела себя соответственно. Она взяла мужа под руку, и они приблизились к молодой паре.

Элизабет удивленно посмотрела на них и отодвинулась на несколько дюймов от молодого капитана. Джосайя, который был вне себя от восторга, немедленно встал, понимая, что перед ним один из основных дольщиков «Рейкхелл и Бойнтон».

Руфь завела разговор о каких-то пустяках, и хотя Элизабет была не прочь отделаться от нее и брата, она не знала, как это сделать.

Чарльз, в молчаливом восхищении отдав должное мудрости жены, воспользовался возможностью и отозвал Джосайю на пару слов.

Они оставили Руфь и Элизабет и не спеша пошли вдоль берега реки.

— Я заметил, — произнес Чарльз, — что вы немного увлечены моей сестрой.

Джосайя, похоже, не любил притворства.

— Так и есть, сэр, — сказал он. — Она не только самая прелестная девушка из всех, кого я видел в жизни, она еще наделена живым умом и удивительным обаянием.

— Это правда, она действительно обладает всеми этими качествами, — ответил Чарльз, стараясь взвешивать слова. — Но есть у нее и другие особенности, менее яркие.

Джосайя был сбит с толку внезапным поворотом темы.

— Она не прирожденная кокетка, — продолжал Чарльз, — хотя вас я, разумеется, не вправе винить в том, что вы отнеслись к ней именно таким образом.

— Мне было так хорошо в ее обществе, сэр! У меня и мысли-то такой не было, — пробормотал Джосайя.

— Тем лучше, — сказал Чарльз. — И для вас, и для Элизабет.

Молодой капитан был явно растерян.

— Я знаю лишь одно — продолжал Чарльз, — в последнее время у Элизабет тяжело на душе. Это, по-видимому, лишило ее и покоя, и рассудительности. Она ведет себя не так, как обычно.

— Ах, вот оно что, — пробормотал Джосайя.

— И естественно, мне очень дорога моя сестра, — говорил Чарльз.

Молодой капитан кивнул.

— Я не потерплю, если она попадет в какую-нибудь неприятную историю или поставит себя в компрометирующее положение, — при всей своей церемонности в семейных делах, если ситуация требовала, Чарльз мог быть и грубовато прямодушен. — Она, конечно, уже взрослая и сама знает, что делает, и я не собираюсь, как нянька, опекать ее. С другой же стороны, я решил, что было бы честно обрисовать вам положение дел так, как я его вижу и понимаю.

— Я отлично все понял, мистер Бойнтон, — произнес Джосайя также в порыве пламенной откровенности, — я не из тех типов, что пользуются подавленным состоянием женщины.

— Мне очень приятно это слышать, — произнес Чарльз, улыбнулся и протянул ему руку.

Джосайя ответил крепким рукопожатием, твердо глядя прямо в его глаза.

Чарльз был уверен в том, что они достигли полного взаимопонимания. Характер капитана был надежной тому порукой: этому человеку можно было смело доверять и быть уверенным, что ни при каких обстоятельствах он не воспользуется кажущейся открытостью Элизабет, никогда не поймет превратно ее игривый тон и не сделает попыток сближения с ней. Они вернулись в компанию, и Элизабет Бойнтон тут же почувствовала разительную перемену в обращении с нею Джосайи Даулинга. Он, конечно, был дружелюбен, как и прежде, но держался несколько отстраненно и явно старался сохранять дистанцию. Она не могла взять в толк, что же заставило его так резко изменить линию поведения, но потом решила, что это, скорее всего, связано с особенностями его характера, а потому сама понемногу угомонилась и о чем-то задумалась.

Джосайя от души сострадал ей, но понимал, что помочь ей не в силах. Предупреждение, полученное им от Чарльза Бойнтона, было ясным и недвусмысленным. Он был предприимчив и честолюбив, рассчитывал на блестящую карьеру в этой компании — и вынужден был прислушаться к совету, полученному из уст одного из старших компаньонов.