Молния Господня - Ольга Михайлова

  На лице Салуццо была столь смешанная гамма чувств, что разобраться в оттенках было трудно.

  - Насчёт Голиафа не знаю, а вот что обделался негодяй до невозможности - несомненно.

  Джеронимо и Элиа, переглянувшись, подошли поближе, и правота Салуццо ударила им в нос. "Что же делать? Не могу же я перекинуть его через седло - он замажет мою кобылу". Подобные казусы в Трибунале не были предусмотрены. Между тем вонь распространилась по всей мастерской.

  - Надо было быть осторожнее, ты же знал, что имеешь дело с... не мужчиной. - Элиа зажал нос.

  Раздражение Вианданте усугубилось недостатком свежего воздуха и незаслуженным, на его взгляд, упрёком.

  - Ничего я не знал, - резко высказался он, - а лишь высказал обоснованное предположение, так сказать, догадку, - при этом непохоже было, чтобы инквизитор раскаивался, - не мог же я знать, что мехи столь дырявы. Нелепо корить себя за отсутствие дара предвидения. - Империали гордо вскинул голову, стараясь не дышать. - Я не нагрешил.

  Однако, воняло мерзостно, дышать становилось вообще невозможно, и надо было принимать решение. И в этих сложных обстоятельствах инквизитор лишний раз продемонстрировал быстроту мышления и решительность. "Вашей кобылой, Салуццо, придется пожертвовать. Я распоряжусь выдать вам к Адвенту десять дукатов, компенсацию за причиненные неудобства".

  За такие деньги можно было купить новую лошадь, не то, что помыть старую. Это было тем более кстати, что Луиджи решил наконец покончить с холостой жизнью и посвататься к дочке Никколозы Чекко - Элизе. Он схватил пачкуна под мышки и бодро поволок засранца на улицу. За ним поспешно вышли и прокурор с инквизитором, торопливо отошли от двери и несколько минут с наслаждением вдыхали свежий морозный воздух.

  - Ну а теперь нанесём визит в ломбард.

  Однако, с этим пришлось повременить. Элиа в недоумении замер посреди улицы. "Его нет дома". "Почему?""Потому что нет ни Пастиччино, ни Батальи. Они увидели бы меня, и уже подошли бы. Стало быть, улетел куда-то сокол наш ясный". "Скажи лучше, улизнул кот паскудный..."

  - Никуда он не денется. Разве что черти в ад унесут.

  - Ладно, не будем зря терять время,- решил Вианданте.- Иди в Трибунал, допроси засранца. Подойдет Пастиччино - узнай, где этот котяра лазил. Дежурить около ломбарда всю ночь. Пошли кого-нибудь сменить Баталью. А я все же навещу донну Мирелли, потом зайду в Трибунал. Я должен завтра опередить Пасколи у Клезио.

  Донна Альбина, укутавшись в огромную шаль, смотрела на пламя камина, и приветствовала инквизитора только кивком головы. "Здравствуйте, мой мальчик". "Вам нездоровится, синьора?" "Нет, я просто мерзну с наступлением холодов".

  - У вас нехорошее лицо сегодня, - подняла она на него серые глаза, - словно вы раздавили жабу.

  - Ещё не раздавил. - Вианданте коротко рассказал о жалобе капеллана и начале расследования. Синьора молча выслушала Джеронимо.

  - И это всё? Мне показалось, вас гнетёт что-то ещё.

  - Да, но это... Этот штукатур, подражающий Ботичелли, упомянул Учителя... Ну, да это подождёт. Кто, по-вашему, может быть в их компании?

  - Не знаю. Сами понимаете, мой мальчик, такие склонности никто не афиширует. Слишком попахивает костром. Тем более - дети... - Она снова невидящим взглядом уставилась в пламя. - Постойте-ка... Пасколи... Роберто Винебальдо постоянно сновал рядом... Не припомню, что бы антиквар интересовался женщинами...

  - Винебальдо? На язвенника похож? Желтый такой?

  - Угу.

  Вианданте обратил внимание, что сама синьора выглядела сегодня болезненной. Непомерная усталость проступила в её чертах. Не больна ли она в самом деле? Странно, неужели он уже успел привязаться к ней? Этого не понял, но ему не хотелось терять её. Инквизитор не хотел и уходить, уютно пригревшись у весело пылающего камина. Неожиданно вспомнил, что давно хотел спросить донну Альбину о делах прошлых лет.

  - Ведь вы, донна Мирелли, родом отсюда?

  - Да, я родилась в этом доме.

  - Я хотел спросить... Мой веронец как-то обмолвился о евреях. Их изгнали отсюда. Почему?

  Донна Мирелли взглянув на него исподлобья, кивнула и отвернулась, задумчиво глядя в огонь.

  - Да, я была совсем девчонкой, но это помню, и потом отец рассказывал кое-какие подробности. Тогда еврейская община имела в городе синагогу и, как они называли, мидраш, у них было и несколько домов. В Великий четверг в городе исчез сын кожевенника, двухлетний Симон. В городе тогда выступал с проповедями францисканец Бернардино, так вот он и Иоганн Швейцер, немец, живший по соседству с еврейским кварталом, заявили, что ребенка следует искать у евреев, однако тщательный обыск, проведенный тогдашним городским головой по приказу епископа Хиндербаха, не дал результатов. Потом тело Симона обнаружили в реке возле дома Шмуэля, одного из членов общины. Подеста явился в дом Шмуэля, произвел обыск, улик не обнаружил, но приказал арестовать его и евреев, обнаруживших тело, в том числе известного в городе врача Тувию Кона, услугами которого пользовались многие христиане. Врач был, и вправду, хороший. Медицинское освидетельствование показало, что Симон умер насильственной смертью. Потом выкрест Иоганн из Фельтре, отбывавший срок тюремного заключения за кражу, показал, что в Песах евреи используют для ритуальных целей кровь христиан. Раньше о таком не слыхать было, хоть пасху евреи отмечали ежегодно. Власти заключили под стражу всех евреев, которые указали на Швейцера и Энцелина, немца-портного, как на возможных убийц, Швейцер и его жена были арестованы, но вскоре оказались на свободе. Одновременно несколько евреев под пыткой сознались в ритуальном убийстве. Зигмунд, герцог Тирольский, приказал приостановить следствие, но потом оно возобновилось, и восемь наиболее зажиточных евреев города были казнены, их имущество конфисковано в пользу епископа Хиндербаха.

  Вскоре Сикст IV направил в город епископа Джованни деи Синдичи... Красивый был мужчина... Обнаружив, что улики против евреев отсутствуют, деи Синдичи потребовал освободить арестантов, но подвергся нападению толпы и был вынужден бежать из города. Обстановка была накалена - кто верил обвинениям, кто нет... Деи Синдичи официально доложил в Рим, что трентинские евреи невиновны, а Симон, по всей вероятности, умерщвлен христианами, рассчитывавшими таким образом уничтожить общину. Что же касается тогдашнего епископа Хиндербаха, то конфискация имущества казнённых позволила ему залатать дыры в своём бюджете. Позже папа назначил для нового расследования дела комиссию в составе шести кардиналов, которая пришла к выводу, что евреи всё же виновны, и что суд был справедливым. Все евреи, остававшиеся в живых, были изгнаны из Тренто, а их имущество конфисковано. Это дело нашумело тогда и тут, и германских землях...

  - А вы верили обвинениям?

  Донна Мирелли усмехнулась.

  - Мне было тогда шестнадцать, я была влюблена и думала о другом... Мальчонку было жалко, кто бы не были негодяи, посягнувшие на жизнь ребенка. - Она пожала плечами. - Но евреи? Боязливые, забитые, раболепные... Они никогда не ходили посредине улиц - всегда жались к обочинам. Такие никогда не пошли бы на скандальное убийство. Я не верила. К тому же - еслиэто сделали они - что стоило сразу после убийства уничтожить крохотный трупик двухлетнего мальчонки? Они не могли не понимать, что находка тела будет приговором. Время у них было. Кстати, и Швейцер, и Энцелин - оба умерли три года спустя от оспы. Тувию Кона слуги подеста не разыскали - кто-то помог ему бежать. Поговаривали, что это был отец Винченцо Дамиани - тот баловался каббалистической мудростью и часто беседовал с врачом. Но сам он, понятно, отрицал это...

  - А в городе было много... понимающих то же, что было понятно и вам?

  - Конечно. Но кому-то была на руку конфискация, кому-то хотелось избавиться от конкурентов, кто-то рассчитывал поживиться на удирающих евреях, скупить барахло и недвижимость по бросовым ценам. Самые чистые и не рассчитывающие на поживу видели в них христопродавцев и верили возводимым обвинениям. Но те - верили. Остальные - просто орали. Редко кто, подобно Анджело Дамиани, сочувствовал несчастным. Евреи видят в нас гоев и не любят. Не любящие, они не вправе были ждать любви и от нас. Но мы же христиане... всё это было мерзко, не по-божески, - поморщилась старуха.

  Вернувшись в Трибунал, инквизитор имел повод лишний раз убедиться в прозорливости донны Альбины. Пастиччино проследил путь Пасколи до дома антиквара, и проводил его обратно, а Элиа выбил из засранца-живописца то же самое имя. Где дети? Уверяет, что неделю назад были живы - в доме-де Винебальдо. "Немедленно арестовать антиквара. Десять человек - на обыск". Элиа кивнул и вышел. Арест был произведён тихо - в доме антиквара прислуги уже не было, самого его препроводили в камеру Трибунала ещё до рассвета. Но, обыскав весь дом - от подвала до крыши - детей не нашли. Утром Вианданте навестил своего патрона. Князь-епископ, по давней привычке, вставал рано, но Джеронимо, вообще не ложившийся в эту ночь, пришёл прежде его пробуждения. Столь ранний визит удивил Клезио.