Там, где кружат аспиды - Олеся Верева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Говорил же, что отыщете беглого вашего. Ну что, младой Похвист, в сборе теперь семья твоя? Душа успокоилась? — спросил Велес, когда нос лодки стукнул о доски причала.
— Благодарю тебя, мудрый Велес, — Догода выступил вперёд и отвесил перед старцем глубокий поклон. — Знаю я, что и ты обо мне заботился, сгинуть в пещере не давал, огнём души своей мятежной поглощённым. Благодарю и за то, что брата моего, друзей его и Лёлю в Навь привёз. Спасибо, что встретиться мне с ними дал. Большего и желать я не мог.
Велес прищурился, обводя глазами всех, застывших на причале. Казалось Лёле, или на ней он взгляд задержал особо? Тягостной минута прощания стала, липкой и тугой, будто паутина. И больно расставаться со всеми было, и хотелось Лёле, чтобы быстрее товарищи её к жизни новой уплыли, а она спряталась бы в горнице своей и выплакала горе на опустевшей постели русалки.
— В Навь вам проход Птица Сирин открыла, а я такими возможностями не обладаю. Так что высажу в двух-трех днях до Калинова моста, чтобы путь сократить. Ну а там в Явь чрез врата выйдете. Помните ли, что только четверых в лодку приму? Решили, кто в Нави остаётся?
Лёля опустила взгляд, увидела, как до белых костяшек сжала Морена руку Чернобога. Нет выбора, сам Род иного пути им не оставил, его не обмануть, не запутать. Набрала она воздуха в грудь и задуманное озвучила.
— Я остаюсь! — прозвучали одновременно с её два других голоса.
Вскинув голову, Лёля уставилась на Догоду. Впервые за долгое время она смотрела на него так открыто и с таким удивлением. Один из голосов точно его был. А второй… Это резкое карканье она ни с каким другим не спутала бы.
— Брат! — потрясённо воскликнул Похвист. — Мы за тобой шли так долго, а ты что же, так к Нави привязался, что Явь родную позабыл?
— Глупости не говори, — весело отозвался Догода, кивком откидывая с лица прядь светлых волос. — Никогда я о Яви думать не перестану. Потому я рад, что вас повидал. Словно дома кусочек вы мне принесли. А ты особенно. — Он подошёл к Лёле, высокий, красивый, возмужавший. Не осталось в Догоде и следа той слабости, что явил он перед Лёлей в пещере. Теперь Догода стал сплошной огонь ослепляющий. — Не ожидал, что хоть раз тебя ещё увижу. А теперь воспоминания эти в сердце сохраню.
— Не можешь ты так с Явью и с братом поступить, — Лёля стояла настолько близко, что заметила вокруг зрачка друга детства, в его серо-голубой глубине, золотистый ободок. — Люди явьские без тепла гибнут, дед по тебе скучает. А Моряна? Он изумительный мальчик, которому старшие братья нужны. Такие, как ты и Похвист. Возвращайся домой. А я здесь и так, считай, что дома, — слукавила Лёля, выдав давно заготовленное оправдание. — С Мореной стану жить, с сестрой родной.
— Почему тебе за ошибки мои страдать приходится? — проговорил Догода так тихо, что Лёля была уверена, никто его не услышал, лишь она одна. — Дай мне хоть раз мужчиной побыть. Позволь от вечной жизни во тьме уберечь.
Лёля не знала, что ответить Догоде. Не потому, что согласна с ним была. Совсем нет! Она готова была спорить, ругаться, силой в лодку его затолкать, но тело её не слушалось. И таращиться на него перед Похвистом, Ульяной, навьскими богами ей ой как не хотелось, но взгляд от лица его юного отвести было тяжело.
— Да что же вы за незораздки такие?! Кар!
— Ай! — вскрикнула Лёля и сразу обрела возможность двигаться, получив укол острым клювом в макушку.
Через секунду её крик повторил и Догода, а Аука взгромоздился на его голову, важно распушил грудку.
— Забирай их, старик, — прокаркал он, задрав клюв. — Пусть валят отседова, глуподырые, видеть их больше не могу! Надоели!
— Ты что удумал? — возмутилась Ульяна. — Похвист, они что, с ума посходили, что ли? Сделай что-нибудь!
Похвист беспомощно взглянул на русалку и развёл руками.
— Я — он откашлялся. — Я считаю, что коли остаться кому-то в Нави надобно, так мне с братом! А девушкам и тем более детям…
— А ты молчи, божедурье! Нашёл дитя малое! Когда меня мнение твоё волновало, божок глупорожий?! — Аука ехидно насмехался над Похвистом и только что рожи не корчил, птица всё-таки. — Слышь, старый, я остаюсь, и нечего нюни разводить!
— Иди-ка сюда!
Ульяна попыталась схватить разбушевавшуюся птичку, но та стремительно взлетела в воздух. Русалка с размаху врезалась в Догоду, споткнулась о его ногу, а он от неожиданности не успел ухватить её под локоть. Похвист ринулся Ульяне на помощь и поймал-таки у самой земли. Морена, не сдержавшись, фыркнула и залилась смехом, а Лёля смотрела на Чернобога, который обозревал всё это действо широко распахнутыми глазами. Ну что за друзья у неё? Сумели испортить даже грустный миг расставания!
— А расскажи мне, чистое сердечко, почему в Нави решил остаться? — Под шумок грач упорхнул к Велесу и сел на протянутое ему предплечье. Старец погладил птицу, а та злобно зыркнула на стоящих на берегу сердитыми глазками. — Неужто жизнь тебе, такому маленькому, не люба?
— А где ты живого увидел, старик? — ответил вопросом на вопрос Аука. — Я давно утоп. Почему тогда здесь не оказался? Мертвякам в Нави самое место.
— Кто знает, кто знает… — загадочно прищурился Велес. — Бранишь ты Явь и жизнь свою прошедшую, а, выходит, стремилась к ней твоя душа, нашла врата и обратно прошмыгнула.
— Я, наверное, это… — Грачик содрогнулся, подобрал перья, и все замерли, слушая тонкий птичий голосок. Даже с лица Морены улыбка сползла. — Я, наверное, мамку искал… Не хотел умирать так, один, без рук материнских… А теперь хочу! — пронзительно вскричал грач, размахивая крыльями. — Теперь я рад, что умер, потому что их спасти могу.
И все молчали. Каждый, должно быть, не хотел принимать, но понимал справедливость слов крошечного духа. Ведь и правда, лучше всех в Нави тому будет, кто и так уже мёртв. Лёля заметить не успела, когда её ладонь в руке Догоды оказалась, но забирать её не спешила. Не сейчас, не тогда, когда внутри гложет что-то. Вроде и славно, что доведётся ей ещё в Яви побывать, но тоскливо жутко, как представишь,
